Сжатый кулак вновь занесся над его головой, но Доктор перехватил его. Поразился мысленно тому упорству, с которым человеческий слуга закона желает его поколотить. Наконец, выпустил буйного полицейского из железной хватки.
— Я — инспектор Крюшо! — сообщил его пассажир. — Гроза французской полиции! И я не потерплю рядом с собой марсиан!
— Я не с Марса! — снова полным возмущения тоном повторил Доктор.
— А мне все равно! — отчеканил Крюшо. — Жозефа! Моя Жозефа! Где моя козочка?
Он стал открывать двери, будто эта самая Жозефа его за ними ждала.
— Кто такая Жозефа? — поинтересовался Доктор, уже готовый отправить визитера назад, лишь бы тот не превратил ТАРДИС в рухлядь.
— Моя жена! — сообщил Крюшо, как будто было стыдно об этом не знать.
Нет, Доктор, конечно, сталкивался со странными людьми и странными ситуациями. Вся жизнь его была столкновением со странным. Но чтоб настолько?
— Вы что, — осторожно спросил Доктор, уже раздумывая, кто из них двоих более безумен, — женаты на козе?
— Ах вы гадкий марсианишко! — завопил Крюшо, бросаясь в атаку. — Жозефа — прекрасная женщина, моя жена, она прелестна, как роза в саду!
— Извините, — промямлил Доктор, чувствуя неловкость от конфуза.
Крюшо немного успокоился. Пялился на панель управления. Кривил губы.
— Моя козочка, я хочу домой. Моя Жозефа! Моя козочка — все повторял он, убитый горем.
При виде несчастного лица своего случайного пассажира, оба сердца Доктора не выдержали.
— Хорошо, Крюшо, — мягко сказал он, — я отвезу вас домой. Сейчас задам координаты.
Доктор нажал нужные кнопки на панели управления и ТАРДИС стала плавно подниматься вверх.
— О! — повторил свое изумление полицейский. — Как она это делает?
— Это — космический корабль.
— Неправда, это телефонная будка!
— Да, но на самом деле — космический корабль.
Крюшо шарил глазами по комнате, очевидно, только сейчас разглядев детали. А потом сказал:
— Она больше внутри, чем снаружи!
— Да ладно? — удивленно приподняв бровь, парировал Доктор.
========== 87. Дин Винчестер и Освальд Кобблпот ==========
— Слушайте, вы и вправду считаете, что мышь, скребущаяся в стенку, — это достаточно серьезный повод, чтобы вызвать охотника на нечисть?
Дин нервно рассмеялся. Покачал головой. Покусал губы. Вздохнул, будто его заставили тащить на себе непосильный груз. Хорошо, что Сэм заболел. Никогда бы Дин не подумал, что станет радоваться чужой простуде, тем более, если речь шла о брате, но сейчас он готов был включать плеер в своей «Импале» и вытанцовывать антидемонскую, плясовую, потому что младший брат не смог притащиться в эту тьмутаракань.
— А что, — истерично пропищал Освальд, — по-вашему, это слабая причина для беспокойства, что ли?
Он уже минут двадцать как носился по комнате и был страшно занят — переживал. Волновался. Истерил.
— Я бросаю все, жертвую своим спокойствием во имя счастья этого города, — Освальд заломил руки, — не ем, не сплю, дожидаюсь вас, лучших охотников за привидениями и прочей дрянью, а вы считаете, что странные шорохи в стене моего кабинета — это так, как в Аркхэме посидеть, что ли?
Дин опешил. Конечно, ему попадались нервные клиенты. Некоторые — особо нервные. Но чтобы вот так — падать в обморок, сходить с ума и, кажется, почти требовать нюхательные соли? Нет, с таким он сталкивался впервые.
— Освальд, — клиент начал Дина порядком раздражать, — пожалуйста, успокойтесь. Не нужно вести себя, как средневековая девственница в первую брачную ночь. Раз уж я здесь, процесс потери девственности будет максимально безболезненным. Обещаю. Клянусь своей «Импалой».
Дин хотел еще добавить, что не знает, мышь ли потеряет невинность, или заказчик, но сдержался (правда, с огромным трудом).
Кобблпот взгромоздился на высокое кресло, вытирая покрытый испариной лоб.
— Конечно же, легко вам говорить. А вот вы знаете, что в средневековой культуре мышь символизирует начало небесной драмы на земле? А в культуре шумеров — предательство?
— Э-э-э… растерянно промычал Дин, — нет.
— А я знаю! — Освальд опять вскочил на ноги и зашагал по комнате. — Мышь в любом виде и в любом случае — это катастрофа. Кошмар. Она просто так не появляется, уж я вам говорю! Да проще было бы мне встретиться с птеродактелем, честное слово!
— Да уж, — вздохнув, пробубнил Дин, — я думал, что все птеродактели давно вымерли, но, глядя на вас…
— Что? — мгновенно среагировал Освальд, подбегая к Винчестеру, и, кажется, готовый вцепиться в какую-нибудь интересную часть тела. — Что? Что???
— Ничего, — закатал глаза Дин, — все в порядке, говорю. Сядьте, выпейте чаю, или лучше, успокоительного, а я пока проведу ритуал.
Освальд все же сел и шумно, прерывисто дышал. Дин открыл книгу и начал «читать» страшные слова. В этот раз он просто нес несуразный бред, ничего общего с заклятиями не имеющий, и поражался тому, до чего докатился. Хотя, с другой стороны, надо же было ему хоть иногда отдыхать от тяжелой работы?
========== 88. Джеймс Мориарти и Освальд Кобблпот ==========
Боль. Зубы цепко впиваются в гладкую кожу, оставляя на ней синяки. На побелевших сжатых пальцах отпечатались царапины. На спине — две борозды, следы укусов, царапины. Хочется завыть от боли… и умереть от удовольствия.
Можно ли дикий, яростный секс, напоминающий поле битвы, назвать сотрудничеством? В случае, если имеешь дело с Джимом Мориарти — определенно, да. Ибо любовь и этот безумец — понятия не совместимые, страсть он может испытывать разве что ко своему ненаглядному детективу в полосатой кепке, а увлечения… из его увлечений точно можно назвать лишь одно — убийства.
Освальд решился на «сотрудничество» с Мориарти не просто так. Он, как известно, вообще ничего не делал просто так в своей жизни. Удушающие, умертвляющие объятья Джима были попыткой избавиться от острой и мучительной любви к Нигме. Почти удачной. Освальд, терпя укусы за зад и самые различные игры, почти забывал о своей постоянной, вечно о себе напоминающей зазнобе. А еще Освальд точно знал — для Джима это тоже попытка. Забыть Шерлока Холмса, которого тот, в порывах жалости к себе, называл то девственником, то снеговиком.
Это было взаимовыгодное «сотрудничество». Очень специфического характера.
Последний укус прямо в нежную жилку на шее. Еще чуть чуть — станет кровить. Мориарти, горячий, мокрый, падает ничком и, спустя несколько секунд, скатывается с Освальда.
На этом страсть заканчивается, начинается ненависть. Они ненавидят друг друга — потому что каждый слишком умен, слишком амбициозен, слишком жесток. Слишком безумен.
Один безумец в паре — это почти статистика. Два безумца — катастрофа.
Освальд ловит холодный кристалл взгляда Джима, оскаливает зубы в подобие улыбки, и, передав тому серебряную пулю, извлеченную из своего пистолета, равнодушно, отвернувшись к окну, чеканит:
— До новых встреч, папочка.
Жестокое лицо Мориарти освещает волчий оскал, слабое подобие улыбки. Подойдя к Освальду, он сильно кусает его за губу и, заглянув в глаза, многообещающе шепчет:
— Я еще вернусь, дорогой. Твое убийство отложено до следующего раза. Везунчик.
Освальд сидит на постели до тех пор, пока окончательно не стих звук шагов по лестнице, а потом встает и, брезгливо морщась, идет мыть руки.
Happy-end
========== 89. Дин Винчестер и Брук Дэвис (“Холм одного дерева”) ==========
Дин всегда считал, что в погоне за монстрами есть свои плюсы. Точнее, один плюс — возможность спасти из кровавых лап симпатичную девушку. Такую например, как Брук Дэвис, что уже второй час пьет в местном баре, пытаясь отойти от шока.
Брук пьет много, залпом. Крепкий виски. Не то, чтобы Дину нравились девушки, любящие выпить. Скорее, он прекрасно понимал, что, после того, что пережила Брук, она имеет право напиться хоть до беспамятства. Но утешать женщину в состоянии тяжелого алкогольного опьянения у Дина не было никакого желания, хотя бы потому, что это не являлось частью его работы. Поэтому старший Винчестер решил не топтаться у входа в бар, а прошел по залу и приземлился на стул рядом с барной стойкой, за которой пьянствовала Брук.
