Через минуту Рыбин заводил Снегирева в кабинет к директору. Директор ждал их, стоя перед столом и оперевшись о него задом. Едва они вошли, директор бросился к Вите навстречу и обеими руками схватил и потряс его руку:

– Здравствуйте, уважаемый Снегирь! Вернее… – он слегка замялся и взглянул на Рыбина.

– Виктор Снегирев, – подсказал тот.

– Уважаемый Виктор, – исправился директор. – У меня к вам, как уже должен был сказать вам мой бухгалтер…

– Я сказал, – кивнул бухгалтер.

– …деловое предложение, – договорил директор.

– Какое? – несколько растерянно спросил Снегирев.

– Садитесь, прошу вас, – директор указал на пухлый диван.

Виктор шлепнулся туда, директор сел рядом.

Бухгалтер скромно уселся на стул у стены.

– Видите ли, – сказал директор, – я услышал о вашем таланте… Говорят, вы знатный донжуан, казанова… так сказать. Проще говоря…

– Бабник, – вставил слово бухгалтер.

Директор поморщился и сказал, будто извиняясь:

– Ну, это если по просторечному…

Виктор слегка насупил брови. Что за ерунду эти двое несут?

– Я хотел сказать, – поспешил объясниться как следует директор, – вы имеете потрясающий успех у женщин. Так говорят, во всяком случае… И вот, я, видите ли…

– А! – широко улыбнулся дон жуан. – Хотите, чтобы я дал вам уроки мастерства?

– Мне? Нет, – сказал директор. – Зачем мне! В моем возрасте.

– Ну, любви все возрасты покорны, как известно, – усмехнулся Виктор.

– Нет, – сказал директор, – мне нужно, чтобы вы вскружили голову одной даме. Очаровали ее, сбили с толку. Женщины ведь, известное дело, от любви дуреют. Впрочем, – тихо заметил он, – как и мужчины. В общем, заморочьте ей голову. Чтобы у нее никаких мыслей, кроме как о вас, не осталось. Запудрите ей мозги.

– Жене вашей? – спросил Снегирев.

– Жене? – оскорбился директор. – Зачем это жене?

– Ну не знаю, – пожал плечами Виктор, – может, вы развода хотите, а она вам не дает.

Директор даже задумался на несколько секунд, потом, очнувшись, мотнул головой:

– Нет, жене не надо. Надо другой женщине.

8.

Через полчаса Витя Снегирев вышел из здания филиала турфирмы, в раздумии дергая вверх-вниз молнию на кожаной куртке, потом он улыбнулся, похлопал по ее пухлому нагрудному карману и пожал плечами. Затем перебежал дорогу, разделяющую здания турфирмы и бара.

С широкой, довольной ухмылкой Снегирь распахнул дверь бара и зашел внутрь. Уверенным, едва не танцевальным шагом он подошел к длинной, оббитой синим пластиком, стойке, за которой, спиной к нему, наводила порядок на полках Кнопка.

Снегирь вынул из кармана куртки пачку денег, отсчитал около трети и залихватски шлепнул эту треть ассигнаций на стойку.

– Я у вас занимал немного, – небрежным тоном произнес он.

Кнопка обернулась и удивленно вскинула брови:

– Ого. Ограбил кого-то?

Она взяла деньги, потом крикнула в сторону дверного проема в глубине за стойкой:

– Лёнчик, можешь заказывать партию шампанского на Новый Год!

Из дверного проема, ведущего на склад, с любопытсвом выглянул Леня.

Кнопка помахала веером купюр:

– Витька нам долг вернул.

Леня кивнул удивленно:

– Ого. – И спросил насмешливо: – Банк взял, Снегирь?

Снегирев проворчал, притворяясь обиженным:

– Муж и жена одна сатана. Почему сразу банк или ограбил. Вся ваша фантазия.

– Поезд с золотыми слитками остановил? – предположил Леня.

Снегирь только хмыкнул пренебрежительно:

– Девятнадцатый век тебе? Степи Техаса?

– Там прерии, – сказал Леня.

– Пустыни, – сказала Кнопка авторитетно.

– Сейчас золото перевозят самолетами, отсталый ты человек, – сказал Снегирь.

– Только не говори, что взял самолет – вот уж не поверю! – заявил Леня.

Снегирь сказал свысока:

– Работенка одна подвернулась.

Кнопка огорчилась:

– Бросаешь нас, что ли?

– Всего на неделю, – сказал Снегирь.

Леня заметил недовольно:

– Неделя-то праздничная.

Виктор сказал серьезно:

– Извините, ребята. Но вы мне столько не заплатите. Да я столько и не стою.

Кнопка, нахмурившись, переплела руки на груди:

– Во что ты ввязался, Витька?

– Не беспокойся, – уверил ее Виктор, – ничего незаконного. – А потом ухмыльнулся: – И даже ничего неблагопристойного. К сожалению.

Кнопка и Леня вопросительно на него поглядели, но Снегирь ничего не объяснил и только загадочно улыбнулся.

Леня спросил, барабаня пальцами по стойке:

– Сегодня-то отработаешь? Думаю, народу будет прилично.

– Угу. Только ПостараюсьНе могу, – сказал Снегирь. – Надо к парикмахеру. Моя прическа должна быть секси.

Кнопка улыбнулась:

– По-моему, твоя прическа и так секси.

Снегирь провел растопыренной пятерней по модно торчавшим в разные стороны волосам и сказал:

– Спасибо, Кнопка.

Леня возмутился наигранно:

– И это при живом муже! Развратница!

Кнопка сказала ему:

– А вот тебе бы в парикмахерскую сходить не помешало. А то у меня чувство, что я живу с Хагридом.

Леня возмущенно округлил глаза:

– А что, Хагрид – не крутой?

Кнопка засмеялась, Снегирь сказал:

– А он прав. Супер-крутой.

Леня поднял ладонь:

– Дай пять.

Снегирь стукнул своей ладонью по его. Потом улыбнулся:

– Эх, шиковать так шиковать.

Он вытащил остаток пачки из кармана, забрал себе несколько купюр, а остальное положил на прилавок перед Кнопкой:

– На самую красивую и пушистую елку. И на самую нахальную броскую рекламу.

Леня собрал деньги и сунул их обратно в руки Снегиреву:

– Не надо. Ты ж в долгах как в шелках.

Но Снегирь поднял руки вверх и сказал:

– Это ж взаймы. И тем более – корыстно. Хорошо заработаем, и вы мне новогоднюю премию дадите.

Леня улыбнулся:

– Тады лады.

И отдал Кнопке деньги.

9.

На следующее утро два человека собирались на работу.

В большой, стильной прихожей с шахматной плиткой на полу, шоколадными глянцевыми шкафами и зеркалом в человеческий рост Снежана, в строгом графитовом офисном костюме, который сидел на ней как влитой, подошла к обувному шкафчику, откинула его крышку и достала матовые черные сапоги на тончайших шпильках.

А в тесном коридорчике холостяцкой берлоги – обшарпанном, как и вся квартира, Снегирев, в модных джинсах, пуловере и рубашке, поднял из разных углов один за другим два модных, а-ля туристских, на толстой подошве ботинка.

Квартира была съемной, со старым ремонтом, но содержал ее Снегирев в опрятности. Сюда и девушку пригласить было не стыдно – на стены, чтобы хоть как-то прикрыть выцветшие и в пятных обои, он наклеил киноплакаты блокбастеров, на столе высилась стопка глянцевых журналов, а у торца дивана стояла его гордость – синтезатор. Играть Витя умел только умца-дримца, но девушки обычно все же впечатлялись. В общем, Снегирь считал, что интерьер у него вполне себе крутой. Как и он сам.

Снежана, уже надев сапожки, сосредоточенно нахмурясь, разглядывала свое отражение в зеркале. Она заправила выбившуюся из узла тонкую прядь волос, смахнула светлую нитку с юбки-карандаша. Потом застегнула верхнюю, самую последнюю, под горло, пуговку на белой строгой блузке.

Снегирев же своему отражению улыбался. Повертел головой, взлохматил свежеподстриженные волосы, потом расстегнул еще одну пуговицу на рубашке, и кивнул сам себе довольно.

Снежана воинственно расправила плечи, еще больше насупила брови, выставила вперед подбородок. И подбодрила свое отражение:

– Вперед, ты танк! Отутюжь их всех!

Снегирев говорил своему двойнику совершенно другое. Улыбнувшись во всю свою голливудскую улыбку, он подмигнул сам себе и поднял вверх кулаки с поднятыми большими пальцами: