– Передам, – сказал Таня.

– Да! – вспомнил Толя. – Гамбургеры у вас что надо!

– Спасибо, – улыбнулась Таня.

Братья, с пирожными в руках, один за другим протиснулись в дверь бара и вышли на улицу.

17.

И вот входная дверь офисного зала турфирмы распахнулась во всю ширь, и в зал зашел Снегирев с тортницей. За ним неуклюже и немного конфузясь, вошел Анатолий, тоже с контейнером. Снегирев вышел на середину зала, поднял тортницу в руках повыше и объявил:

– Девочки! Поздравляю вас… с моим первым рабочим днем!

Девочки засмеялись, а Людочка захлопала в ладоши и крикнула:

– С прибытием в нашу фирму, Витя!

Снежана смотрела на все это представление недоуменно. Витя встретился с ней взглядом и улыбнулся ей, она быстро опустила глаза и зашуршала бумагами.

Снегирь усмехнулся. Потом, обращаясь ко всем, сказал, кивнув на Толю:

– А это мой брат, Анатолий. Прошу любить и жаловать.

Толя бросил на Виктора недовольный взгляд и пробурчал:

– Ох и хитрюга ты.

Сотрудницы повставали с мест, включали чайники и доставали чашки.

Людочка подошла и, кокетливо и слегка смущаясь поглядела на Анатолия.

– А вы почти такой же симпатичный, как ваш брат, – сказала она ему.

Анатолий отозвался чуть ли не сердито:

– Вот спасибо.

– Зато он в два раза умнее, – сказал Виктор.

– Правда? – спросила Людочка, обращаясь более к Анатолию.

Тот нахмурился, свирепо взглянул на Виктора, телеграфируя взглядом что-то вроде: «Ну и втянул ты меня!»

– Неправда, – сказал Толя Людочке. – В три раза умнее. – Он поставил поднос на ближайший стол: – Сюда можно?

– Да, – ответила Людочка.

Толя, стараясь не встречаться с ней взглядом, сказал брату:

– Ну, я пошел.

– А чаю с нами не выпьешь?

– Я сыт, – сказал Толя. – По горло.

Витя только укоризненно покачал головой.

Толя махнул рукой и сказал:

– Обдумай, о чем мы говорили, и звони мне.

– Ладно, – кивнул Снегирь. – Покеда.

– Пока, – сказал Анатолий и быстро вышел из офиса.

Людочка, уже взявшая трубочку с кремом и сейчас изящно державшая ее в руке, с сожалением смотрела Толе вслед.

Другие дамы тоже подходили, разбирали пирожные и утверждали:

– Витечка, вы прелесть!.. Ну просто волшебник!.. Вы знаете, как угодить женщинам…

Некоторые беспокоились за свою фигуру, но пирожные все же брали, тем более что Витя в ответ на их беспокойство неизменно уверял каждую, что фигура у нее самая что ни есть соблазнительная.

Людочка задержалась у стола, она маленькими откусами расправлялась с пирожным и тихонько допрашивала Виктора:

– Анатолий – женат?

– В разводе, – сообщил Витя. – Давно уже. Лет десять.

– Такой мужчина – и одинок… – Людочка мечтательно посмотрела на дверь, в которую только что вышел Толя.

– Да ему все некогда – бизнес, – объяснил Витя.

– Да? Какой?

– Хороший бизнес. Трикотажное производство. Носки-колготки. Очень прибыльный.

Людочка произнесла поспешно, оправдываясь:

– Но меня не волнует, богатый он или нет.

– Но ведь лучше, если богатый, правда? – улыбнулся Витя.

– Лучше – когда не то чтобы богатый, – сказала Людочка, – а когда работящий.

– Ну, он у нас очень работящий, – сказал Витя. – Он же с нуля все начал. Все сам.

– Какой молодец, – похвалила Толю она. – И вообще, он такой… Он сам по себе очень… интересный… И такой сердитый. Меня всегда к таким тянуло.

– К сердитым? – насмешливо спросил Снегирь.

– Ничего ты не понимаешь, Витя. К серьезным.

Она бросила на него грустный взгляд и ушла за свой стол у лестницы.

На подносах еще громоздилось несколько пирожных, Снегирев взял оба подноса и пошел по залу, разнося угощение тем, кто постеснялся или еще не успел взять.

Когда пирожное осталось всего одно – заварное – он, сбегав к кофе-автомату за одноразовым стаканчиком, попросил у одной сотрудницы чаю. А потом, держа в руках горячий стаканчик и высоко подняв поднос, направился в уголок, где сидела Снежана.

Она же вовсю шерстила отчеты. Вернее, пыталась. Потому что сосредоточиться сегодня толком не получалось: страница экселя вдруг пролистывалась будто сама собой, цифры играли – то сходились, то нет, распечатанные листы пропадали внутри тонкой папки, как в Марианской впадине. В общем, работа еле продвигалась. А все этот балбес-новичок, свалившийся в контору этим утром – на ее голову. Не мог он устроиться на работу на несколько дней раньше или позже – чтобы не будоражить весь офис и ее в том числе именно во время проверки.

Впрочем, что это она! Она не такая, как все эти курочки, она не будет таять и трепыхаться от его улыбок, комплиментов и пирожных. Вон он, уже ходит меж столов и угощает, вместе со сладостями одаривая лестью направо и налево. Подойдет – скажу, что на диете. Хотя нет – такой ведь не отстанет, начнет изображать обиду и прочее. Да. Правильнее будет взять пирожное как ни в чем не бывало, равнодушно-мило. Как бы между ними больше нет вражды и недоразумений. Тогда он отвяжется и можно будет спокойно работать.

Кажется, он топает прямо к ней. Она опустила голову ниже, чуть ли не зарываясь в папку, как страус в песок. А желудок предательски заскулил, требуя вкусную воздушную выпечку с кремом.

Но протопал Снегирев не к Снежане. Он протопал мимо. Сел за свой стол и спокойно, со смаком и громко чавкая, стал поедать пирожное.

– Я уж не стал на вас покупать, – жуя, сказал он Снежане. – Полагаю, вы такие кулинарные излишества себе не позволяете. Наверняка на диете?

Он видел, как она закусила губу, потом ответила сухо:

– Вы угадали.

Снегирев, с половинкой пирожного в одной руке и со стаканчиком в другой, поднялся, подошел к ней и склонился над бумагами:

– Ну, и как ведутся дела в нашей фирме? Поди комар носа не подточит, а?

Ревизорша молчала.

– Сколько цифр, – сказал Витя. – И все про нас?

Он подвинул листы рукой, в которой держал чай, стаканчик с хрустом наклонился и чай пролился на бумаги.

Снежана взвизгнула:

– Ай! С ума вы сошли!

– Ой, – сказал Снегирь, притворяясь сконфуженным. – Я сейчас приберу.

Она едва произнесла:

– Я сама…

А он, поставив стаканчик на ее стол, уже поднял лист с лужицей чая и стряхивал чай на пол. При этом белковый крем из пирожного, которое Снегирев держал в левой руке, шмякнулся на рукав дорого серого костюма ревизора – будто бы случайно. Но все же, чтобы крем упал так удачно, понадобилось занести руку над ее рукой и слегка надавить на заварное пальцами – и все это проделывая отвлекающий маневр с отряхиванием чая, как какой-нибудь фокусник.

– Ой, – снова сказал Снегирев.

– Да вы совсем ошалели?! – взвилась она. Вскочила, выдернула из сумки одноразовую салфетку и стала вытирать рукав.

– ТЫ – ошалел, – укоризненно заметил Снегирев. – Мы же договорились.

– Ни о чем мы не договаривались!.. – нервно воскликнула она. – Где у вас тут туалетная комната?

Снегирев сказал спокойно и услужливо:

– Я провожу. – И даже подставил руку калачом.

Которую она, разумеется, проигнорировала. Тогда он просто пошел к выходу. Снежана направилась следом за ним.

Некоторые сотрудницы покосились на эту парочку, гуськом выходящую из зала. Людочка воздела тонкие брови и прошептала, снисходительно качнув головой:

– Неисправим.

18.

Тупичок, куда выходили двери туалетов, находился в нескольких метрах от зала. Снегирев провел туда Снежану и показал на дверь с металлической плашкой, изображавшей кружок и бантик над ним:

– Женский тут.

– Спасибо, – Снежана скрылась за дверью.

У Снегирева же зазвонил телефон. Виктор вынул сотовый, на экране светилось «Разбойник», Виктор отошел в сторону, к окну в тупичке и приложил трубку к уху. Мужской бас пробубнил туда что-то беспокойно. Снегирев отозвался: