– Все это не случайно, – охрипшим голосом проговорил лорд Фокс. – Она что-то ищет в Кионе. Но что? Большинство старейшин погибли еще в Даанорисе. – Он обернулся к Кузнецу душ: – А ты что думаешь по этому поводу?

Взгляд лорда Халада был прикован к стремящемуся за горизонт солнцу, навстречу которому несся наш корабль. В этот миг наше судно подскочило из-за ударившей в его корпус большой волны, однако по отданному Зоей приказу корабль вновь, не сбавляя ход, плавно заскользил по водной глади.

– Она ничего мне не говорила о возвращении в Кион, – ответил Кузнец душ. – Я нахожусь в таком же неведении, как и вы. Возможно… – Его речь оборвалась, окончание фразы потонуло в обрушившихся на палубу брызгах.

– Зоя, – обратился к аше лорд Фокс, – кто-нибудь видел, как после случившегося моя сестра покинула город?

– Нет. Она ворвалась к ним на одном лишь ази. Как я и говорила, других дэвов рядом с ней замечено не было.

Мужчина от досады стукнул кулаком по фальшборту корабля.

– Что она задумала? Если Тия снова причинит кому-то вред, я… я…

Он перегнулся через край, тяжело дыша, а когда выпрямился, от его злости не осталось и следа. Фокс не сводил темного взгляда с морской поверхности, словно пытался отыскать в гребнях бушующих волн свое отражение.

– Отправьте одного голубя к Пармине, если армия еще не покинула границ Даанориса, – твердым, будто кованая сталь, голосом отчеканил он. – А второго пошлите в Одалию, к Кансу. Раз с ней нет остальных ее дэвов, значит, истинная ее цель не Анкио. Она могла спланировать еще одно нападение, но уже в другом месте.

– Захиду не удалось выяснить, куда она и ази подевались.

– Потому что она все еще в Анкио, – мрачно подтвердил лорд Фокс. – Несмотря на все случившееся между нами, мне известен ход ее мыслей, я знаю, что бы она сделала на моем месте, а я – на ее. Она бы не стала прилетать в Анкио, заставлять трехглавого ази поджигать квартал Ив, чтобы потом скрыться без всяких объяснений. Только не после того, что она сказала в Даанорисе. Она ждет нас. За это я готов поручиться своей жизнью.

На книге, откуда я зачитывала отрывки вслух, не значилось ни имени автора, ни названия, по которым ее можно было выделить среди остальных томов. После разговора с главным библиотекарем Истеры выяснилось, что эта рукопись самая древняя из всех имеющихся у них и на много лет предшествует следующей версии легенды о Парящем Клинке, а потому опровергает любую теорию о том, что является измененным вариантом предыдущего текста. Также в манускрипте встречались и другие любимые всеми истории: жизнеописания Пяти Великих Героев, эпосы о давних сражениях между тресеанцами и даанорийцами, – но все практически в неизменном виде.

– Известное нам сегодня изложение легенды было написано Вернашей из Роз, – задумчиво проговорила Альти.

– Хочешь сказать, она намеренно ее изменила? – спросил Кален. От такого предположения Лик ахнул. – Но для чего?

– У нее мог иметься доступ и к другим документам, ныне утраченным навсегда. В конце концов она управляла Анкио. И как первая аша этого города могла изучить большинство из этих книг. – Альти повернулась к советнику Людвигу. – Вам что-нибудь известно о живущих в Истере специалистах по древним легендам?

Мужчина, поглаживая бороду, на некоторое время задумался.

– Пожалуй, я знаю одного. Гариндор Сверртхия живет в Фарсуне и слывет выдающимся историком в вопросах мифологии аш.

– Гариндор? Это ведь не истеранское имя, – заметил Кален.

– Да. Сам Гариндор родом из Дрихта. Но много лет назад обрел пристанище здесь.

– Ничего себе пристанище, – сказал Лик. – Из всех королевств Истера располагается дальше всех от Дрихта.

– То, что Дрихт не уважает своих мыслителей, как это делаем мы в Кионе, – настоящий позор, – согласился советник Людвиг. – Дрихт всегда считался раем для деспотов. Когда король Аадил отнял власть у короля Адхитайи и королевского дома Нарсетхи, политика королевства решительно поменялась. Насколько вам известно, сам по себе король Адхитайа был нехорошим человеком. Во время случившейся революции он был убит, а его сын Омид пропал. В первые годы правления Аадила в королевстве наметились признаки интеллектуального развития и просвещения. В государстве царил период расцвета песен и преданий. Но очень скоро ситуация изменилась. Я поговорю с Рендором и узнаю, может ли он помочь нам связаться с Гариндором.

– Твои догадки, маленькая uchenik, с самого начала были верны, – кивнув мне, заметил Рахим, когда истеранский советник нас покинул. – Даже я в Тресее вырос на преданиях о Парящем Клинке и подлости Изогнутого Ножа. Уму непостижимо, что все это было ложью.

– Но зачем? – Лик до сих пор был потрясен этим открытием. – Зачем Вернаше менять легенду?

– Мы пока этого не знаем наверняка, Лик, – мягко ответила ему Альти. – Давай, прежде чем делать окончательные выводы, сначала дождемся, что нам скажет лорд Гариндор.

Плечи Лика грустно поникли.

– Вернаша из Роз была несравненным воином! Она стала первой ашей в Кионе!

– Малыш, ты знал ее настолько хорошо, чтобы это утверждать? – спросил Рахим. – Она рассказывала тебе о своих любимых цветах, любимом наряде? Нам ведь проще смотреть на героя и не видеть его человеческих пороков. Во времена моего детства многие герои по праву считались мерзавцами, но их прославляют по сей день лишь по одной причине – они тресеанцы. – Мужчина нахмурился. – Однако и на этот вопрос мне хотелось бы знать ответ.

– Тем не менее это не меняет представления о том, что значит быть ашей. – В окружении холода и книг голос Халада звучал тихо и приглушенно. Он опустил руку на плечо Лика. – Нельзя чтить прошлое, не имея о нем представления. Я предпочту знать правду, чем жить в блаженном неведении, даже если та уничтожит все, во что я верил. Традиции не всегда благородны. Иначе бы ты без всяких возражений стал ашей еще несколько лет назад.

Лик взглянул на него. В его стеклянном сердце закружился цветной вихрь – я решила, что сейчас он все расскажет. Но ладонь Халада, лежащая на его плече, была лишь дружеским жестом. Ничего не замечающий Кузнец душ не слышал желания в молчании Лика – его невысказанном признании.

Тогда молодой аша, приказав своему сердцу молчать, только кивнул в ответ. Я испустила тихий вздох, не сразу осознав, что все это время стояла без дыхания. Мне стоило больших усилий не вмешаться. У нас с Каленом ушли годы, прежде чем мы научились существовать в унисон. Надеюсь, однажды они тоже обретут свой ритм.

– Как ты себя чувствуешь? – тихо, пока никто нас не слышал, поинтересовался у меня Кален.

На миг я прикрыла глаза.

– Если Аена была права насчет легенды, могла ли она быть права и во всем остальном?

Книга могущественных рун, которую преподнесла мне Безликая, по-прежнему оставалась в руках Микаэлы, однако все заклинания из нее я знала наизусть. Как знали, но скрывали ото всех сами старейшины – по заверениям Аены. «Они учат вас лишь рунам, необходимым для усмирения дэвов, а также заставляют рисковать своей жизнью ради их целей. – Женщина давно была мертва, но ее насмешливые слова звучали в моих ушах до сих пор. – Зачем им обучать рунам, способным возвысить тебя над ними?»

Мой кулон все еще отливал серебром. Но сколько времени пройдет, прежде чем другое пророчество Аены сбудется? Когда в моем сердце сгустится чернота и оно отдастся во власть тьмы?

Кален улыбнулся.

– Какой бы ни была это правда, мы ее узнаем, – со спокойной уверенностью сказал он. И я поверила ему.

То, что Гариндор Сверртхия живет в Фарсуне, оказалось не совсем правдой; он обитал в маленьком домике на окраине города, на границе с Рунным лесом. Как объяснил советник Людвиг, делал он это по своему убеждению, а не из-за вражды истеранцев.