–Ох ты, а мне сказали, что вы уже должны были уходить! Я сюда погнал сразу, а вы еще спите. Полчаса стоял ждал. Но как же я рад, что я вас не упустил! Это я, Вильцед, если помните! Я вас тут поблагодарить хотел. Помните, в лесу на меня Нэлл напал, а вы его замочили? Так вот, я вас тогда отблагодарить не успел, а вы усвистели быстро, но я того Нэлла башку то, в общем, продал, и за нее мне целую рухву дали. Знаете, братаны, эта сука же в местных лесах-городах наводила шухер страшный. Я вот как раз решил вам за то, что Нэлла завалили и меня спасли, ребят, купить кое-чего! – прокричал хриплым, явно пропитым за оставшиеся деньги, голосом, Вильцед, затем достал Манакту, появлению который мы якобы удивились.
Лицо у Вильцеда, грязное, грубое, и полоской на бороде заросшее, было таким торжественным и взволнованным, что Френтос не выдержал и заржал как конь. Мы же с Тарготом просто улыбнулись тому факту, что деньги, которые мы за Манакту сможем выручить, нас стали искать теперь, наконец, сами. О том случае в лесу под Лазом мы даже и не особо помнили. Тогда мы как раз выполняли контракт, и деньги за убийство Нэлла мы тоже получили. Не рухву, конечно, но все-таки хоть что-то. Это был далеко не первый ард, от которого нам приходилось кого-либо спасать, но что Вильцед решил нас так за это поблагодарить, мы, если не скрывать, даже и не ожидали. Да и как вообще он получил деньги за убийство арда, если ранее их уже получили мы, тем более в таком размере? Неужели прессовал с друзьями соседние деревушки?
–Манакта. Забавно. Ты ее где взял, дружок? Море принесло? – с насмешливой улыбкой принял предмет Таргот, невысоко подбрасывая его рукой.
–Не море, а морская торговля! Мы же не всегда кого-нибудь грабим. С другими пиратами мы тоже со…этовыем. Я купил её у старика Бонта за четырнадцать с жопкой ренов, а на остальное и сейчас можно побухать. Ну так что, братаны, вы в деле? Все веселье за мой счет, и уже на корабле! Будет весело! – раскрасневшись, торжественно заявил, готовый от радости взлететь и сгореть на солнце, Вильцед. Интересно, как он вообще купил манакту за четырнадцать ренов? Что там за "жопка" такая была неподъемная? Хотя их, пиратов, вообще обычно понять в таких делах тяжело. Зная их способность считать свои и чужие деньги, 14 ренов вполне могли оказаться, спьяну, 41 реном.
Его предложение присоединиться к компании его друзей-пиратов мы приняли охотно. Точнее, его принял Таргот. Сложно сказать, зачем именно, но мы, как и раньше, надеялись, что однажды он нам это, все-таки, объяснит. Никогда не объясняет, а тут вдруг, может быть, объяснит. Может быть, он вдруг передумал тащить нас в Ренбир? Нам еще нужно было какое-то время, чтобы окончательно для народа принять облик «опасных бандитов», а дружно выпить с пиратами на их же судне – что может быть для этого лучше? И если на самом деле Таргот хотел лишь для этого с ними немного поболтать, наша репутация его, кажется, волновала уже не так сильно…
Что ж, кажется, я забыл представиться. Пожалуй, начну с начала, чтобы все было яснее. Мое имя Соккон, из Братьев Кацеры. Френтос и Таргот – мои старшие братья, но самый старший из нас Таргот. Мы были «из Кацеры», когда еще Кацерой называли земли рода Кацер, представителями которого мы и являемся. Тогда Кацера была куда больше, известнее, и жило в ней много народу. Всего в семье у Графа Джоджи Кацеры и Графини Немиры Кацеры было четыре ребенка: Соккон, Френтос, Таргот, и Лилика. Последняя была нашей младшей сестрой, и была не сильно младше меня, всего на два года. Мы с Френтосом примерно одного возраста – мне 18, ему, с разрывом всего в 3 месяца, 19. Таргот почти ровно на 4 года старше Френтоса. Сам наш отец, Граф Кацера, был человеком очень известным и очень богатым. Земли наши были велики, и жили мы прекрасно, хотя родители нас особо и не баловали. В семье это было не принято…кажется.
У нас была довольно необычная семья, если сравнивать ее с семьями знакомой нам прочей знати, известной нам, и родители никогда не пытались «использовать нас» для укрепления связи с ними. Никаких планов на браки по расчету, и никаких выталкиваний в большой и страшный мир к Трем Столпам, даже учитывая, что каждый из нас им прекрасно подходил: Френтос – Алым Пескам; Таргот – Ордену; Я – Совету Октолимов. Лилика, наверняка, туда же, куда и я. По поводу нашей родословной уже возможные слухи я, наверное, только подтвержу – все поколения рождались от союза брата и сестры. Причем, наверное наше поколение Кацер вообще единственное, в котором ребенка родилось не 2, как раньше, а 4, и все вообще ничем не схожие. У всех Кацер, включая и наших родителей, были ярко-красные волосы, и того же цвета глаза. Вот и странно, что наше поколение эту закономерность нарушило, и только у Таргота все признаки Кацеры есть, как и должны быть, хотя я полностью уверен, что все мы четверо – совершенно родные люди. Тем не менее, у нас однажды вдруг появился какой-то странный, страшно модный дядя. Как сейчас помню, он всегда одевался в дорогущую, непозволительной роскоши даже для нас, одежду с узорами в виде языков пламени. На нем всегда было много украшений с рубинами, а глаза и волосы его были как раз как у наших родителей – огненно-красные. Но родным нам он не был, да и выглядел он явно младше наших родителей. С ним иногда приходила какая-то странная женщина, вечно скрывавшаяся от нашего взора любыми доступными методами, чаще просто убегая. Таргот и Лилика, однажды, сделали наблюдение, что она приходит в наше имение и сама, и незаметно будто следит за ними. Мама говорила, что она просто стесняется показываться на людях, но не представляет никакой опасности, и дядя не приводит ее с собой, а она приходит с ним сама. Кто она и дядя вообще, нам так и не рассказали. Возможно, все это мы, как и одну тайну, которую я узнал на 16-тилетие, должны были узнать чуть позже. Увы, до этого мы так и не дожили…
Многие жители Запада, думаю, уже знают, кто такой Граф Дума, как и знают, кем были раньше головорезы из Краалии Львиные Сердца. Да, когда-то и мы думали, что их давным-давно уничтожили странствующие рыцари. Как оказалось, уничтожили не всех, и всего тридцать, если не меньше, головорезов, во главе с самим Графом Думой, решили, одной ночью, напасть на наше имение. После этой ночи на моем лице, что я всегда пытался скрывать пучком волос слева, остался ужасный шрам, как и на голове Таргота под волосами. Эта ночь снилась в кошмарах нам всем, и я помню ту ночь лучше всех, как бы не хотелось ее забыть. Ту ночь, когда погибли наши родители, когда мы потеряли сестру, и когда Таргот, впав в бешенство, впервые использовал свое окто. И пусть сила его была, в момент первой материализации, очень велика, Графа Думу окто Таргота ранить так и не сумело. Я все еще помню почти мертвую тишину, нарушаемую лишь собственным плачем, раненого Таргота, лежащего перед нами с Френтосом, и те жуткие доспехи, объятые Черным Пламенем. Казалось, будто весь мир вокруг нас залился кровью, и сама смерть, несомая взглядом безжалостного Думы, уже с головой поглотила нас сразу, когда сознание, от удушья, вызванного дымом, нас покинуло.
Кое-как оклемавшись после произошедшего, выжившие не иначе, как чудом, мы с братьями решили отправиться в странствия. Узнать, каково же это – жить на грани. У нас было достаточно средств, чтобы путешествовать как минимум год, пускай столько мы и не путешествовали. Да и средства наши кончались быстрее, чем ожидалось. Все-таки, это было все, что мы смогли достать после пожара. Тогда мы уже потеряли прежнее значение слова «дом», и лишь через два года мы приобрели что-то подобное ему, хотя все равно появлялись в нем редко. Решение не упоминать своего происхождения принял Таргот. Мы хотели начать жизнь так, как желали сами. Забыв о том, что оставило на нас такой тяжелый след. Мы стали никем, и уже никем не хотели быть.
Когда Кацеру превратили в обычный затхлый городишко, заново начав его перестройку, и когда об этом случайно узнал Таргот, мы и решили туда вернуться. Ничего не скажешь, а о своей силе мы заявили уж слишком жестко. Как дикари кинулись мешать всем возможным Краалиям. Мы их, мягко говоря, ненавидели, и даже самые безобидные Краалии, занимающиеся доставками и прочим, мы презирали. Как минимум, поэтому нас и приняли за сумасшедших. За год странствий мы вполне могли и одичать, и уровень нашей внутренней силы только подтверждал это. Октолимов тогда стало уже довольно мало, а почти все они не дружили с головой, поэтому люди нас, то есть октолимов, и не любили. Мы начали заводить друзей среди бандитов, отправлять различные органы власти «покупаться» в море Орги, и устроили себе домом здание, в котором, за парой исключений, лишь из уважения к себе жить бы никто не стал. И мысли о том, что великая семья Кацер вернулась в родные земли, все больше покидала разум людей. Все было так, как мы и хотели. Никто даже не хотел верить, что мы можем быть людьми знатных кровей. Пусть все и знали, что мы и есть те самые Кацеры, но будто потерявшие всякий разум после травмы, которую нам нанес Граф Дума. Даже уже нацеленные на помощь нам, кажется будто бескорыстно, старые знакомые от нас мгновенно отказались. Лишь пара и ранее не менее сумасшедших друзей детства продолжали говорить с нами как и прежде, даже не замечая, насколько дикими мы вдруг стали. Кое-кто только теперь вздохнул с облегчением, понимая, что "нянчиться" с выжившими Кацерами и их возможными претензиями не придется. Свои претензии мы без разбирательств направили против Краалий. Причем, именно общественнополезных.
