Потрясенный этим, Локи едва доходит до спальни. Он забирается под одеяло, и оба фильма все еще крутятся в его голове. На самом деле Локи не помнит, когда что-то так трогало его за эти годы. Рой мыслей вьется в его голове, но он быстро засыпает, прижимаясь лицом к успокаивающей прохладной подушке.

***

Локи просыпается, когда Луна срывает голос, облаивая кого-то на улице. Лофт ругается, когда спускается вниз, чтобы обнаружить на своем крыльце улыбающуюся и довольную Дарси. Он распахивает дверь, унимая собаку.

— Доброе утро. Кофе? — Его волосы растрепаны после пробуждения, голос немного хриплый.

На его извинения, девушка мило замечает: «Брось, даже если тебя извалять в грязи, думаю ты сможешь держаться с королевским достоинством». На это Локи привычно фыркает в ответ.

Дарси занимает место в углу стола, пока он варит кофе, достает чашки, насыпает корм для Луны. — Как прошло свидание? — Он зевает, растягивая тугие мышцы спины.

Глаза Дарси тут же загораются опасным огнем. — Это были близнецы! Можешь себе такое представить?

Локи не хочется злиться или закатывать глаза, он принимает ее радость и слегка кривит губы в ухмылке. — Конечно, вам с сестрой нечего будет делить.

Она смеется, копаясь в своем рюкзаке. — Тебя снова зовут на вечернее шоу Линса. Не перебивай, я знаю, что ты не хочешь больше давать интервью, но это нужно. И там не будет команды грандмастера, я узнавала. После получения статуэтки тебе нужно больше показываться на людях. Кстати, где она? Можно селфи с ней?

Локи хмурится, и девушка обиженно надувает губы. — Да ладно, обойдусь.

— Да нет же. — Разочарованно, Локи трет лоб. — Я не помню, где она.

Брови Дарси взлетают к линии роста ее волос. — Ты потерял «Оскар»?

— Я ничего не терял! — Злится Локи, оглядывая кухню. — Он был где-то здесь… А, нашел.

Золотая статуэтка покоится на куче листов на маленьком столике, не позволяя им разлететься от ветра. Его секретарша недоверчиво переводит взгляд обратно на Локи.

— Итак, ты используешь награду, за которую многие готовы убить, как… пресс-папье?

Локи пожимает плечами. — Когда с ней не играет Луна.

— Так. — Дарси вскакивает, чтобы взять статуэтку и бережно оттереть ее салфетками от засохшей слюны Луны. — Мне нужно звонить в их оргкомитет. Лафейсон, это просто издевательство! Хотя журналистам и твоей армии фанатов это бы понравится.

— Не называй их так. — Снова морщится Локи, пока Дарси делает несколько фотографий. — Ты приехала ради пары фоток? Потому что новости о съемках можно было бы сообщить по телефону.

— Я приехала ради этого.

Девушка достает из рюкзака пачку перешитых листов, в которых Лафейсон к своему изумлению узнает сценарий, о котором он просил. — Так быстро? Но как? Как ты успела?

Дарси выглядит невероятно довольной собой. — Ты меня недооцениваешь. И это было непросто, если тебе интересно. Вот, только это очень конфиденциально, лучше бы тебе не говорить, что ты знаешь о нем, иначе могут возникнуть проблемы.

— Знаю. Не волнуйся, это для личных целей. — Он бережно берет копию, чтобы положить на стол. — Я даже не знаю… Что я могу для тебя сделать?

— Это моя работа. — Удивленно отвечает Дарси, пробуя кофе. — О, ты добавляешь кардамон?

— И корицу. — Лофт бросает на нее странный взгляд, задумавшись о чем-то своем. Дарси не уделяет этому слишком много внимания. Читать Локи практически невозможно, поэтому она особо и не старается.

— Да, кое-что еще. Как я узнала от твоего адвоката, у тебя есть дом в Норвегии. Тебе нужно подтвердить право наследования.

Теперь Локи болезненно морщится. И очевидно, ему совершенно не хочется думать об этом.

— Пожалуйста, займись домом сама.

— Видишь ли, твой прошлый секретарь вероятно не говорил тебе, но ты мог бы просто подписать бумаги в течение полугода со смерти отца. Но время прошло. Тебе нужно встретиться с его адвокатом, чтобы оформить все правильно. И боюсь, сделать это можно только в Норвегии, потому что вылетать в США он отказывается из-за личных дел.

— Боже, Дарси. — Локи встает, чтобы налить себе еще кофе. — Скажи, что я могу подписать какую-нибудь доверенность на твое имя, и ты можешь сделать это сама? — Почти умоляет Лофт.

— Увы, мистер Лафейсон, это надо было делать раньше. Особенности завещания и законодательств. Тебе нужно ехать в Норвегию. Я не понимаю, почему ты не хочешь развеяться, учитывая, что твое расписание на этот месяц почти свободно.

— Да, ты не понимаешь! — Лофт говорит это почти жалобно. — Знаешь, мне не нужен этот дом. Пусть его забирает кто-нибудь другой. Если я просто не поеду ничего ведь не случится?

— Ну, раз в год будет приходить штраф.

— Это меня устраивает. — Говорит Локи. Он не может ехать в Норвегию. Он не может сталкиваться с домом своих родителей.

— Самое глупое, что я слышала от тебя за последнее время!

Она не любит, когда Лафейсон так смотрит на нее. Его зеленые глаза прищурены в глумливой и холодной усмешке, как будто он говорит: «Ты действительно настолько наивна и думаешь, что я изменю свое решение?». Но она не привыкла сдаваться. — Я подожду твое окончательное решение до конца недели.

***

Остаток недели летит кувырком, превращаясь в огромный беспорядок. Дни смешиваются, один перетекает в другой. Теперь, когда его режим дня окончательно сбился, Локи не понимает прошел ли день, утро сейчас или вечер?

«Я схожу с ума?»

Эта мысль посещает его все чаще, становится назойливой, натирает мозоль на его уставшем сознании. Он застрял, он увяз, он в ловушке и не видит выхода. Нет ничего и никого, кто мог бы вытащить его.

Кое-что происходит в пятницу. Она почти не отличалась от остальных дней за эти месяцы, но стала днем, когда еще одна соломинка ломает вдруг спину верблюда.

Он долго лежит в ванной, пока не понимает, что вода совсем остыла, а его кожу штурмуют колоны мурашек. Тогда Лофт идет на кухню, чтобы открыть еще одну бутылку вина, на этот раз из Аргентины. Но когда он подносит бокал к губам, один лишь запах вызывает у него отвращение.

Всего в один момент что-то внутри Локи ломается, и бокал выскальзывает из его чутких пальцев. Его взгляд пустой, когда он смотрит вниз, на то, как по его идеальному полу растекается красное пятно. Ругательство застревает на его языке, а потом он вдруг чувствует себя совершенно опустошенным. Будто бокал специально выскользнул из его рук, будто это — еще одна насмешка над ним. Будто вокруг него теперь ничего не должно идти хорошо.

Он просто опускается на пол, окруженный осколками. Он обхватывает себя руками, пряча лицо в коленях. Этот срыв поражает его. Ничего не случилось, этот день был такой же, как и многие другие. Осознание того, что он, кажется, плачет делает еще хуже. Его тонкие пальцы беспорядочно водят по красной луже, в которой плавают куски битого стекла.

Он собирает все силы, чтобы наконец встать. Локи собирает крупные осколки, вытирает пятно салфетками, добавляет пятновыводитель в список покупок. А потом он идет в постель, потому что темнота за окном внезапно кажется недружелюбной и зловещей.

Ему не спится. Локи долго возится в кровати, но одна ее часть слишком горячая, а без одеяла холодно и не комфортно. Он пытается уснуть больше часа, но попытки тщетны. Все же, Локи закрывает глаза и решает не открывать их до самого утра или до момента, пока сон не заберет его в свои объятия.

С закрытыми глазами только хуже. Это не рациональный страх, это что-то глубинное, что-то другое. Локи понимает, что дрожит.

«Если бы только он был здесь…»

Внезапно его снова охватывает ужасная злость. Это чувство привычно для Локи, это что-то знакомое, а знакомое — не так страшно, как неизведанное. Только в этот раз все его раздражение и ненависть направлены только на себя. Он обязан дать Тору дышать, он больше не может мешать ему, он не в силах больше видеть это выражение муки на его лице.

У него еще оставалось снотворное. Локи спускается вниз, чтобы найти банку в одном из кухонных шкафов. Он оставляет ее на столе, чтобы налить воды, а когда оборачивается, понимает, что не глядя поставил ее прямо на копию рукописи Тора.