Все это проклятое золото не стоило смерти норманна, который спас неблагодарного ублюдка по имени Морган Джеймс Браун. Спас просто так, не требуя какой-либо благодарности. И какой поганой монетой теперь ему отплатил пират? Предал. Бросил этим шакалам на растерзание под свист и улюлюканье за горстку золота. Лаури и девочки этого не заслужили. Особенно девочки…

И теперь Морган все прощелкал. Стоит Вуду вернуться на корабль, как этот сумасшедший скомандует направить корыто на Исбиткант.

Нет. Он даже представлять не хотел дальнейшего исхода событий. Слишком больно. И кроваво. И в этом виноват только он сам.

Из пелены самобичевания его выдернул странный звук, похожий на скулеж. Браун сморгнул наваждение и увидел, как Филипп, обхватив голову руками, сидел у подножия одной из статуй и издавал странные приглушенные звуки, похожие одновременно на смех и плач, содрогаясь всем телом.

— Джонс? — Южанин опасливо тронул матроса за плечо, но тот, казалось, его не замечает. Из дальнего угла раздался звон монет. Это Шон спешно набивал карманы золотом и самоцветами, забыв про валяющийся у него под ногами мешок. На лице Красавчика застыла маска счастья, будто криво нарисованная неумелой рукой. — Шон? Парни?

Грэм обнимал статую сидящей женщины, подле которой стояли деревянные кошки в пятнистых мехах, воркуя ей что-то на ухо.

Творящееся вокруг заставило Моргана усомниться в реальности происходящего. Ему казалось, что матросы попросту забыли о его существовании. В принципе, вздумай Браун сейчас незаметно уйти, ему бы это вполне удалось, но то, что он видел, походило на причудливый кошмар больного ума. Красавчик внезапно начал громко шикать куда-то в сторону.

— Ш-ш-ш! Надо делать все тихо, усек? — но в том месте, куда он обращался, ничего не было.

Браун неуютно поежился и закрутил головой, в поисках Вуда. Томас же стоял напротив статуи богини с разномастным лицом и гладил темную половину ее головы ладонью, как живую. В другой руке у него была его заточенная сабля. Плечи квартирмейстера изредка вздрагивали, словно того бил озноб.

— Какая-то нездоровая хрень, Том, вам надо… уходить… — Вуд резко дернул головой, глядя на бывшего друга налившимся кровью глазом из-за плеча. Моргану стало не по себе.

Джонс раненной птицей вскрикнул, а затем лихорадочно начал рассовывать драгоценности и монеты по всем щелям в одежде, включая сапоги, которыми просто зачерпывал монеты и натягивал их до треска ниток.

Вокруг творился кошмар. Абсурда ситуации добавляли неуместные комментарии Шона, который разговаривал с пустотой. Внезапно, у самых ног пирата чиркнула сабля, высекая искры из каменного пола, словно Вуд пытался отсечь ему тень. Он даже не смотрел на Моргана, просто махал клинком вокруг себя, как мельница и рычал от злости.

— ТОМАС?! — попытался достучаться до него Браун, но и он его не слышал. Новый выпад почти резанул капитана лезвием поперек живота, но тот ловко увернулся. Еще один выпад. И еще. И еще…

Вуд работал саблей так ловко, будто клинок был продолжением руки. Морган бы еще может и погордился тем, как хорошо обучил своего квартирмейстера, не пытайся он его снова убить. Томас что-то бессвязно бормотал, орудуя мечом как ветряная мельница.

Браун едва успевал отскакивать от очередного взмаха лезвия, но целью Томаса было не убийство бывшего капитана, он пытался избавиться от того, что видел. Мужчина все продолжал что-то лихорадочно бормотать себе под нос. Капище все больше начинало напоминать сцену сумасшествия: ко всему прочему Красавчик Шон и Верзила сцепились в нешуточной драке, но окончательной точкой стало то, что Фил истерично завизжал и выхватил из петлицы портупеи пистолет.

Выстрел грянул, когда сабля квартирмейстера распорола рукав моргановского кителя, оставляя алеющую царапину на загорелом предплечье. Браун неудачно оступился на какой-то побрякушке и рухнул спиной на гору подношений, больно ударяясь обо что-то твердое головой. Падение вышибло из легких весь воздух, а потому Морган беспомощно пытался вдохнуть, открывая рот как выброшенная на берег рыба. Дым от выстрела повис в пещере подобно молочному мареву, щекоча ноздри пороховым запахом и перша в горле.

Пользуясь заминкой и тем, что Вуд схватился за уши, мужчина кое-как начал отползать в сторону. Дезориентированный Томас выл и крутился, пытаясь избавиться от звона в ушах. А Шон, славившийся тем, что из любой схватки выходивший без единого увечья, даже сломанного носа, медленно оседал на кучу разномастных монет с окровавленным лицом. Из каштановых волос, прямо над правой глазницей торчала увесистая статуэтка. Грэм победно зарычал и пнул в лицо мертвого товарища, вокруг которого начали багроветь металлические бляшки.

Тут обезумевший матрос переключил свое внимание на распластанного Брауна, который с ужасом понял — он следующий. Поросячьи глазки моряка были как у квартирмейстера — лопнувшие капилляры окрасили их в алый, в довершение всего — под носом у него расплывалось кровавое пятно.

— Черт, — только и успел выдохнуть Морган, когда матрос с утробным рыком кинулся к нему, пытаясь дотянуться до головы своего бывшего капитана. Браун никогда не обращал внимания, как такой горе мышц удавалось так проворно и быстро двигаться, но то, с какой ловкостью Верзила перемахнул препятствие в лице мертвого Шона, а затем принялся молотить Кракена куда дотянется, его поразило. Южанин боролся с ним, отчаянно борясь за свою жизнь, но Грэм оказался сильнее. Из последних сил задыхающийся под натиском огромного тела Морган дотянулся до Красавчика и деревенеющими от напряжения пальцами выудил из петли пистолет. Он приставил дуло к голове пирата и, отведя предохранитель, щелкнул курком, надеясь вышибить мозги спятившему матросу.

Пистолет звонко щелкнул, но Грэм остался невредим и плотоядно оскалился. Тогда Морган резким движением выкрутил кисть и с силой всадил рукоять противнику в висок. Раздался тихий хруст и Грэхэм Уилсон, больше известный как Верзила Грэм, уставился на Брауна остекленевшими глазами, а затем и вовсе начал заваливаться на бок.

Сознание начало медленно плыть, но Кракен помнил, что рядом выл от контузии Вуд, а потому не позволил себе облегченно вздохнуть. Когда он попытался спихнуть с себя тушу Грэма, услышал вопль полный первобытного страха. Кричал Томас.

— НЕ-Е-ЕТ! — квартирмейстер закрывал лицо руками, — Нет! КАК?! Я ЖЕ УБИЛ ТЕБЯ!!!

Прямо перед Вудом, чуть склонив голову на бок стоял Лаури, оголенный по пояс и укутанный волчьей шкурой.

Это было последнее, что Браун увидел перед полетом во тьму.

Пещера, как и говорил этот крысеныш Морган, была спрятана в скале. В расщелине, которую скрывал орешник. Все как он и говорил.

Сейчас бывший капитан шел впереди довольного до нельзя Томаса и показывал дорогу, прямо как его белобрысый дружок норманн. Пристрелить его было сущим удовольствием, уж слишком он пугал Вуда. В спокойных и холодных глазах северянина он видел угрозу и ненависть, даже когда тот шел с петлей на шее. Но один выстрел, и это воплощение дикости рухнуло наземь, как мешок с дерьмом.

Ничего необычного.

Разве что этот придурок Браун аж в лице переменился, когда его белокурая подружка отправилась к дьяволу в гости.

Он так непростительно размяк здесь, что квартирмейстеру до тошноты было противно на это смотреть.

На капище стало ясно, что золото ему не нужно, он горевал по убитому дикарю. Не похоже это было на Моргана, который иногда и имен матросов-то не помнил, когда они с ним не один месяц отходили под парусом.

В нос ударил странный запах горелого китового жира и чего-то еще, очень похожего на индийские благовония, но более легкое и ненавязчивое. Морган, конечно, понарассказывал жути об этих местах, мол обитель северных духов… Брехня, Вуд в это не верил. А вот о ловушках слушал очень внимательно, запоминая каждую деталь. Только вот квартирмейстеру было невдомек, что норманны были намного хитрее и проницательнее своих южных соседей с Континента, которые утыкали гробницы дротиками и «волчьими ямами».