Выразительное шипение не привело того в чувство; Браун сейчас походил на пса, учуявшего добычу, настолько он был целеустремленным и собранным.

— Чтоб тебя, — устало вздохнул Ниссен.

Пираты продолжали разгружать корабль, аккуратно укладывая ящики друг на друга. Спустя какое-то время к пирсу подкатила пустая грузовая повозка, с облучка которой спрыгнул бойкий юноша, придерживающий норовящую слететь с головы шляпу.

— Господин Вуд! Мы, честно признать, не ждали Вас в это время, — паренек отвесил поклон пирату в кителе, — и что-то я не вижу капитана Брауна.

Вуд горько усмехнулся, качая головой.

— Капитан Браун сгинул в северных землях, — мужчина состроил скорбное лицо, — Мир душе его…

— Ах ты тварина, — горько оплакиваемый командой Браун скрипнул зубами и размашистым шагом рванул в сторону дока. Лау попытался было его остановить, но еле увернулся от пинка, перескакивая через сваленные канаты.

— Сёрэ[1], — прошипел норманн, едва поспевая за пиратом, ураганом несущимся в сумерках на пристань. В момент, когда мальчишка передавал Вуду какие-то грамоты, Морган коршуном кинулся на мужчину, сгребая его за грудки.

— Хоронить меня вздумал, ублюдок?! — опешившая команда взирала на него с ужасом, кто-то даже выронил груз, который оказался чем-то сыпучим, завёрнутым в небольшие мешочки. Вуд с округлившимися глазами смотрел на своего потерянного капитана, который волок того на палубу. — И корабль мой себе уже присвоил!

Со всех сторон послышались перешептывания, что кое-кто явился прямиком с того света. Один особо верующий даже перекрестился.

— Как?.. — только и смог выдохнуть мужчина, глядя на злого, как сотня морских дьяволов Моргана.

— Мордой об косяк, — на него смотрели как на призрака, а Лау и вовсе не замечали. Но заминка длилась недолго, и Вуд, взявший себя в руки, выхватил один из пистолетов, направляя Брауну в лицо. Реакция не заставила себя ждать, и вот уже их были готовы изрешетить уже добрая пара дюжин мушкетонов.

Сердце Ниссена колотилось у самого горла, и он готов был рвать и метать, а потому верный Хвит уже лежал в руке. Шаман понимал, что с одним единственным ножом против пистолетов он выстоит хорошо, если пару минут, но только, если в него не сразу попадут и дымовая завеса даст ему фору. Спиной он чувствовал, как от напряжения тяжело дышит Браун.

— Думаешь, раз вернулся, то я сразу начну перед тобой кланяться и лизать тебе жопу, Мор? — Вуд с вызовом смотрел в карие глаза своего капитана.

— Было бы неплохо, — хмыкнул южанин, — квартирмейстер[2].

— Мы считали, что ты погиб! Тебя не было на борту больше полутора месяцев! А сейчас ты заваляешься сюда с каким-то вшивым аборигеном и требуешь подчиняться, — отчаянно взмахнул руками мужчина. — Пристрелите этого кретина и дело с концом! Нам еще нужно погрузить товар в телегу.

Послышался звук взводимого курка.

— Да черта лысого! — рявкнул Морган, выхватывая у кого-то из рук мушкет и ударяя прикладом бывшего хозяина в лицо.

Кто-то все-таки пальнул и палубу заволокло пороховым дымом, что дало Лаури драгоценные секунды. Он бил не глядя, перед собой, чтобы не зацепить стоящего за спиной попутчика, который уже во всю раздавал бывшим подчиненным оплеухи, тычки и удары. Норманн проскользнул кому-то под ноги, сразил его подсечкой и кувыркнулся вперед. В неразберихе матросы начали мутузить друг друга. Снова раздался выстрел

— Не стрелять, каракатицы тупорогие, сейчас солдат принесет! — выкрикнули со стороны капитанского мостика, но его, по всей видимости, не услышали, и потасовка продолжилась. Пару раз Лаури все же прилетало по лицу, но ловкость делала свое дело, а потому он даже боли не почувствовал.

Моргану же везло меньше — Вуд не потерял его из виду и теперь орудовал Брауновскими ятаганами словно ветряная мельница. Ох, зря он когда-то учил этого прощелыгу фехтованию! Наконец, его застали врасплох, зажав между открытым трюмом и сетью с ядрами.

— Дерьмо, — прошипел моряк, пятясь к решетке.

— Сколько же от тебя проблем, Мор, — теперь на него смотрели два офицерских палаша, которые пират упрямо звал ятаганами, — гори в аду, сучий потрах!

— Стой! — Браун примирительно выставил ладони вперед. — Погоди! Я все тебе скажу! Вот!

Он рывком дернул широкий браслет, который раскрыл свой «секрет», являя глазам квартирмейстера массивный золотой перстень в старонорманнских письменах.

— Все, как и говорил этот старый хрен Джошуа! Там действительно горы золота…

— Откуда мне знать, что ты снова не брешешь, лишь бы задницу себе прикрыть? — конец палаша уперся Брауну в кадык, от чего тот нервно дернулся.

— А зачем я тогда вернулся с проводником?

Лаури отбился от двоих матросов, когда заметил, что Моргана зажимает его квартирмейстер и рванулся к нему на помощь, но краем сознания почуял неладное. В пальцах южанина слабо золотился перстень, украшенный старшими рунами.

— Гримнирра рингер[3],  — пораженно прошептал Ниссен, получая прикладом по загривку и падая на колени. А то, что он услышал после и вовсе выбило из него дух похлеще любого кулака.

— Это с их капища, — возбужденно говорил Браун, — и поверь, там этого добра столько, что твоим правнукам еще хватит на безбедную старость. Томми, мы будем чертовски богаты, брат!

Матросы окончательно повалили сейдмана на палубу, выкручивая ему руки и выхватывая нож. Лау не мог поверить собственным ушам. Жгучая обида и тоска сдавили сердце северянина.

— Нет…

Вуд широко улыбнулся и опустил клинок.

— Вот теперь я узнаю нашего Кракена, — оскалился еще шире пират, загоняя клинки в ножны и протягивая раскрытую ладонь Моргану, которую тот с готовностью пожал.

Ниссен попытался дернуться, но его грубо саданули сапогом по ребрам.

— В пекло эти вонючие мешки с дерьмом! Сбагрите побыстрее, закупаемся провизией и обратно в Норвию, — пират буквально сиял, будто только что исполнил свою самую заветную мечту. Он панибратски приобнял квартирмейстера за плечи левой рукой, правой подбрасывая перстень. — Но сначала, надо это отметить.

— А с белобрысым что делать, кэп? — услыхавшие про золото и обещания несметных богатств матросы моментально позабывали о всех прегрешениях Моргана и снова воспринимали его за главного.

Браун равнодушно взглянул на скрученного норманна.

— В карцер его.

[1] Непереводимое эмоциональное восклицание, если сравнивать с русским языком, то эквивалентно нашему б***ь!

[2] Второе лицо на пиратском корабле, который в его отсутствие мог стать полноправным капитаном судна.

[3] Кольцо Гримнира

Уже почти неделю, как «Вольный ветер» лег на обратный курс в Норвию, и все это время Лаури сидел в стальной клетке, будто дикий зверь. Спасибо, хоть что сумку с травами кинули сюда же. Пару раз в день кто-то из команды приносил ему еду, но он не притронулся к ней. А еще он молчал, размышляя о словах Дамиана. Как же он был прав на счет Моргана и сейдманской наивности.

«Что бы сказала матушка, узнай, в какую передрягу я попал?» — сокрушенно думал северянин и сам же себе ответил, что сначала бы Ульфра Ниссен сказала, что у ее сына свистит ветер там, где должны быть мозги, а потом дала бы ему такую затрещину, от которой в глазах заплясали бы звезды.

Пару раз с ним пытались говорить самые непричастные к этому кошмару — молоденький юнга, который принес норманну ведро воды, и корабельный врач — среднего возраста семит с черной узкой бородкой. Люди просто любопытствовали, нужно ли что-то узнику, но каждый раз в ответ слышали лишь тишину.

Наконец, в трюм с пленником спустился сам капитан Браун. Южанин преобразился: старый китель теперь был надет на нем и сидел как влитой, щетины не было и в помине, глаза подведены черным, а на талию повязано цветастое полотнище под пояс с палашами. Волосы пират частично убрал от лица в жиденький пучок, оставив остальную часть распущенной.  Теперь от него пахло порохом и солью.

— Чтоб ты знал, мы отдали тебе самую пристойную камеру, — начал Морган, но Ниссен демонстративно отвернулся, — Так вот значит, да?