И ска­зал Да­эт­ран:

«Мы стре­мились к со­вер­шенс­тву. Мы пос­тро­или им­пе­рию, ко­торой был не один мил­ли­он лет. Мы жи­ли в стек­лянных го­родах. Мы ле­тали на же­лез­ных пти­цах и под­ни­мались вы­соко в не­бо, мы ви­дели бес­числен­ные звез­ды. Мы уме­ли взры­вать сол­нца. Мы мог­ли ме­нять прос­транс­тво и вре­мя. Мы не це­нили жизнь, ибо не ве­дали смер­ти. Мы бы­ли веч­ны­ми, прек­расны­ми и гор­ды­ми. Мы бы­ли бо­гами. И это нас по­губи­ло. Мы дос­тигли пре­дела со­вер­шенс­тва, и нам ста­ло скуч­но. Мы ста­ли ис­кать смерть. А ког­да не наш­ли — са­ми ее соз­да­ли. Мы на­чали вой­ну, в ко­торой не бы­ло по­беди­телей. Мы из­вра­тили Зо­лотую Зем­лю Ай­яга­расэ, и она взбун­то­валась про­тив нас. На­ши го­рода ру­шились, на­ше сол­нце по­гас­ло.

Мы впус­ти­ли Ха­ос на на­шу зем­лю, мы ве­рили, что смо­жем Им уп­равлять. Мы не за­думы­вались о том, что Ха­ос был из­на­чаль­но. И что Он пре­будет в кон­це.

Пре­будет всег­да.

Ха­ос за­разил нас бе­зуми­ем. Ха­ос нас из­ме­нил, сде­лал урод­ли­выми, сде­лал чу­дови­щами. Он сож­рал на­шу Ай­яга­расэ. И по ней бро­дили все те, кто ког­да-то бы­ли од­ни­ми из нас. Мы на­учи­лись соз­да­вать Раз­ло­мы. Мы шли в пус­то­те и мра­ке, сквозь бес­числен­ные ми­ры, и Ха­ос сле­довал за на­ми. Иные из ми­ров мы унич­то­жали са­ми. Иные по­жирал Ты­сячег­ла­зый. А иные са­ми уби­вали нас. И за­тем мы наш­ли этот мир.

Мир без име­ни. Мир без кон­ца.

Он был по­рочен, и отто­го прек­ра­сен. Мы ста­ли из­ничто­жать жизнь, что бы­ла здесь. Мы стре­мились вы­жечь по­роки, глу­боко уко­ренив­ши­еся в оби­тате­лях это­го ми­ра. Мы же­лали очис­тить эти зем­ли от сквер­ны. Хо­тели сде­лать его со­вер­шенным, как мы са­ми. И мы не по­нима­ли, что са­мое очи­щен­ное и со­вер­шенное — и есть нас­то­ящее зло. И мы нес­ли его в се­бе. Это бы­ло в на­ших те­лах, в на­ших ве­нах. В на­ших умах и на­ших сер­дцах. На­ше со­вер­шенс­тво де­лало нас пус­ты­ми. И в пус­то­те этой был не­насыт­ный го­лод, бе­зумие, по­разив­шее нас.

Имя ему — Ха­ос.

Слиш­ком дол­го мы бре­ли во ть­ме в по­ис­ках но­вого ми­ра. На­ша суть ис­ка­зилась. Мы пе­рес­та­ли быть те­ми, кто по­кинул Ай­яга­расэ.

Мы не умер­ли — нас прос­то не ста­ло.

Са­ми то­го не ве­дая, мы за­рази­лись Ха­осом. Мы при­нес­ли его сю­да в се­бе. Раз­ло­мом мы на­нес­ли глу­бокую ра­ну это­му ми­ру. Мы — мор, чу­ма и яз­ва для всех ны­не жи­вущих. И ник­то, слы­шите, ник­то не зас­лу­жива­ет учас­ти быть пог­ло­щен­ным Ха­осом.

И по­тому я даю вам Дар, братья и сес­тры мои. От­ны­не вмес­то пус­то­ты в ва­ших сер­дцах бу­дет ис­кра. И пусть она ста­нет пла­менем, не­уто­лимым и не­уга­симым. Пусть за­пол­нит пус­то­ту и бу­дет го­реть в ва­ших сер­дцах, и сож­жет бе­зумие, по­рож­денное Ха­осом. Те­перь, братья и сес­тры мои, вы бо­лее не бу­дете Со­вер­шенны­ми. Но бу­дете жи­выми. Ибо пла­мя сие — есть ду­ша».

И раз­бил Да­эт­ран свою ду­шу на ты­сячи ос­колков, и от­дал их каж­до­му айя, что же­лал стать жи­вым. Ибо мог он сие сде­лать. Ибо был рав­ным бо­гу. Сам же он вновь стал пус­тым, но уже не был он бо­лее Со­вер­шенным. Пус­то­та внут­ри об­ра­тилась в ис­су­ша­ющий го­лод, а пос­ле — в тос­ку. Да­эт­ран уми­рал, сам то­го не соз­на­вая, те­ряя ра­зум по кап­ле.

И уви­дел Ас­сэ­не, что со­де­ял его брат, и страш­но раз­гне­вал­ся, ибо ник­то, кро­ме Лир­ри­ан не имел пра­ва свер­шить по­доб­ное. И все же прос­тил Ас­сэ­не бра­та-близ­не­ца, ибо лю­бил его боль­ше жиз­ни. И при­шел он к не­му, и от­дал по­лови­ну сво­ей ду­ши.

«Те­перь у нас од­на ду­ша на дво­их, воз­люблен­ный брат мой. От­ны­не не смо­жет ни один из нас жить без дру­гого».

Но бы­ло ма­ло то­го Да­эт­ра­ну. Же­лал он прек­ра­тить бес­смыс­ленную вой­ну, но лишь рас­ко­лол свой на­род. И уви­дела Лир­ри­ан, кем ста­ли ее де­ти, и ужас­ну­лась не­гаси­мому пла­мени в их сер­дцах, ибо ос­лепля­ло оно ее, ибо ста­ли они воль­ны­ми, и не слы­шали бо­лее ее зов. Не зву­чала боль­ше Песнь в их сер­дцах, не за­пол­ня­ла пус­то­ту — ибо не ос­та­лось ей мес­та.

Пе­рес­та­ли они быть Со­вер­шенны­ми, пре­умень­шил­ся их ве­ликий Дар, и Лир­ри­ан от­ри­нула их от се­бя. Кем они ста­ли? Не Со­вер­шенные бо­лее, не бо­ги и не айя, но братья и сес­тры Да­эт­ра­на. Они нес­ли в се­бе мрак и ис­кру, име­ну­емую ду­шой. И под­нял их Да­эт­ран про­тив Лир­ри­ан, но не тро­нул бра­та сво­его, Ас­сэ­не. И уби­ли от­ре­чен­ные де­ти свою мать, не со­жалея. И в миг ее по­гибе­ли пе­рес­та­ли быть веч­ны­ми Со­вер­шенные, и ли­шились сво­его мо­гущес­тва. И поз­на­ли они страх и боль, и ста­ли по­терян­ны­ми. Но по­жале­ли их от­ре­чен­ные, при­няли к се­бе, да­ли каж­до­му не­гаси­мое пла­мя, что го­рело в их сер­дцах…

Ис­чез нав­сегда на­род айя-Со­вер­шенных, но яви­лись иные: чья не­ког­да зо­лотая ко­жа ста­ла цве­та пеп­ла, а гла­за, что свер­ка­ли се­реб­ром, по­чер­не­ли, и выц­ве­ли прек­расные во­лосы… И ос­во­или, эти иные, по­корен­ную зем­лю Ка­май­нен. И наз­ва­ли ее Веч­ной Зем­лей Ил­ли­ри­ан, а се­бя — ил­ли­рий­ца­ми. И пра­вил ими Да­эт­ран.

И не смог при­мирить­ся с этим Ас­сэ­не, ибо ос­та­вал­ся тот вер­ным Лир­ри­ан, и не да­ла ему ду­ша по­нима­ния это­го ми­ра. И не мог он смот­реть на то, что ос­та­лось от Со­вер­шенных — и на бра­та сво­его то­же. Боль­но ему бы­ло ви­деть Да­эт­ра­на, не­навис­тно бы­ло слы­шать о том, как кли­чут его — Пре­дате­лем, за то, что ре­шил сам за всех судь­бу на­рода. И при­шёл Ас­сэ­не к бра­ту сво­ему од­нажды — воз­звать к гла­су ра­зума, в на­деж­де, что ещё воз­можно все ис­пра­вить. Де­лал он сие не как враг, не в не­навис­ти и гне­ве, но как брат, по­вязан­ный с дру­гим од­ной ду­шой. Ибо лю­бил он близнеца сво­его. Но от­ка­зал ему в моль­бах Да­эт­ран. И по­нял тог­да Ас­сэ­не, что не бу­дет ус­лы­шан­ным, что ни­чего не ис­пра­вишь — не ос­та­лось бо­лее преж­не­го ми­ра и преж­них Со­вер­шенных. Не ос­та­лось у не­го и воз­люблен­но­го бра­та. Выз­вал он Да­эт­ра­на на смер­тный бой. И би­лись братья-близ­не­цы до пос­ледней кап­ли кро­ви. И сра­зил Ас­сэ­не Да­эт­ра­на — ибо ос­та­вал­ся Пер­вым да­же пос­ле смер­ти Лир­ри­ан. И в тот же миг, ед­ва ос­та­нови­лось сер­дце Поз­на­вате­ля, и ис­чезло пла­мя его по­лови­ны ду­ши, поз­нал Ас­сэ­не боль, до­селе не­видан­ную. И по­нял, что за де­яние он сот­во­рил. И рух­нул за­мер­тво под­ле бра­та сво­его.

Ибо яв­ля­лись они близ­не­цами, и бы­ла у них од­на ду­ша на дво­их, и ни один из них не мог жить без дру­гого.