Внезапно Деймон Спейд осознал, что чувствует чьё-то прикосновение к своей щеке. Он так давно ничего не ощущал полноценно, так давно утратил способность чувствовать, что позабыл каково это. Деймон вернулся в своё тело, будучи готовым к ловушке или самой качественной иллюзии на свете, мало ли кому там понадобилось его тело. Деймон открывает глаза и видит Джотто. В первые секунды он правда подумал, что этот склонившийся над ним мальчишка действительно он.
— С возвращением, синьор Спейд, — мальчик улыбается ровно как Джотто, нежно и мягко; рука не торопится исчезать с его щеки, приятно и тепло поглаживая большим пальцем холодную кожу. Спейд жадно всматривается в знакомое-незнакомое лицо, отмечая несущественные различия, и тонет в глазах, в которых отражается ночной небосвод.
Ему по-настоящему улыбаются, будто рады его видеть, будто ждали этого момента, будто хотели с ним увидеться. Джотто мерещится в жестах и словах мальчика, который говорит, что его зовут Тсуна, что они сейчас в Вендикаре и что Деймон может быть свободен при одном условии. Сознание отчаянно хватается за последние слова, вопя о подвохе, но Деймон игнорирует его, цепляясь дрожащей рукой за ладонь Тсуны. Движения размазанные, резкие, тело отказывается нормально функционировать и мальчик помогает ему сесть, удерживая одной рукой в сидячем положении. Деймон смотрит-смотрит-и-смотрит на него, на Джотто, на Небо. Неспокойное неустойчивое сознание Тумана отказывается различать этих двух людей.
Деймон Спейд хочет попросить прощения. Здесь и сейчас, видя перед собой Джотто, чувствуя дарованное тепло Неба — хочется молить о прощении. Горло не слушается, как и всё тело, Деймон мысленно проклинает свою недееспособность, а мальчик только успокаивающе улыбается.
И эта улыбка лучшее, что он увидел за последние десятилетия. Кажется, что его понимают без слов, глаза знакомо прищуриваются, вторая ладонь убирает его челку и губы касаются лба. Тепло разливается по телу вместе с чужим пламенем. Это Небо любит всех окаянных, пропащих и безнадёжных; это Небо дарует якорь, покой и дом; это Небо создано для жизни, любви и мира.
Это Небо прощает его и просит в ответ лишь верности — и Деймон готов отдать свою свободу за такую ясность ума и бережный огонь, растопивший вечный лёд.
Тсуну обнимают в ответ, практически сжимая в объятьях, не желая отпускать, не желая расставаться, не желая отдавать. Тсуна ощущал, какой хаос творится у одинокого Тумана внутри, что тот путает его с кем-то другим, что тот отчаянно нуждался в тепле и заботе, что тому нужна любовь и прощения хоть от кого-нибудь. Этим он очень напоминает Мукуро, яблоко от яблони спустя десять поколений — было бы смешно, если бы не было столь грустно.
Тсуна малодушно радуется, что попросил Джаггера караулить за дверью, иначе бы на одного иллюзиониста стало меньше: простая конкуренция туманников, ничего необычного. Тсуна удобно устроился на чужих коленях и сейчас прислушивается к чужому медленному сердцебиению. Тсуна закрывает глаза и видит мысленный образ того, как его пламя канет в пустоте этого человека — настолько он разъел свою душу одиночеством.
Тсуна только измученно улыбается, когда понимает, что в ближайшие пару часов отпускать его не собираются — Деймон Спейд очень-очень голодный до прикосновений и тепла.
Комментарий к
Для тех кто читает впервые и тех кто перечитывает, автор нашел хороший арт!
http://i27.beon.ru/1/84/2398401/76/91289176/772f5fc4e4.jpeg
========== Часть 10 ==========
Тсуна успевает лишь на последний бой Конфликта Колец, при том, что он выглядит так, словно не спал последнюю неделю и из него вдобавок выпили все жизненные силы, что в принципе было недалеко от правды.
Деймон был даже чересчур жадным и собственническим Хранителем, который не отпускал его ни на секунду: постоянно был рядом; постоянно смотрел на него по несколько часов, не моргая; постоянно собачился с Джаггером, как будто это стало новым видом спорта и Спейд решил стать рекордсменом. В какой-то момент Деймон умудрился переехать в кровать Тсуны — конечно же, тайно — и Небо просто смирилось с таким вниманием, дабы сберечь свою психику. В конце концов, ни на что Спейд не претендовал и не требовал, лишь отчаянно нуждался в тепле, так и не сумев отогреться ото льда. Тсуна начинает думать, что его окружают какие-то холодные люди, а он для них обогреватель.
Как Тсуна отлеплял от себя Спейда, чтобы вернуться домой история долгая и, судя по смешкам Бермуды, очень уморительная. Вендиче знали, что мёртвые стать Хранителями не могут, а потому не сильно были растроены самим фактом появления конкурента за пламя Неба Ночи. Деймон пообещал всё равно призрачно следить за ним, что, на истинное неподдельное удивление, поддержали Вендиче. Впервые в жизни, походу. Сейчас же Тсуна кое-как успел в зону для зрителей и прослушивал краткий экскурс в события, услышав сам замес битвы, где участвовал пленённый Девятый Вонгола, а также злосчастная месть от помещения в лёд — Тсуна сначала подумал, что ослышался, как много стало отмороженных — ему очень захотелось доложить о прямом нарушение нескольких правил, а потом вспомнил, что омерты они, вроде как, не касались и пришлось остановить руку, тянувшуюся за мобильником.
И битва с внезапным отравлением и слышимыми только ему комментарием Спейда на тему «а вот в моё время…» — начались. Комментарии Деймона, вопреки волнению, вызывали неподходящую улыбку, а некоторые и вовсе смешки — на него бросали подозрительные взгляды Реборн и Шамал. Кто бы знал, чего ему стоило остаться невозмутим, когда добрый Хранитель сказал, что однажды в детстве Рикардо сказал, что когда вырастит, то непременно женится на Джотто — его тогда не смущали ни пол, ни возраст, ни предрассудки, счастливый был ребёнок в своём незнании — а уж когда вырос, то стал огрызаться, ровно как сейчас Занзас — брачные игры, не иначе.
«Господи, Спейд, заткнись!» — послал волну своего негодования мальчик на Хранителя, но тот и не думал останавливаться.
Сказать честно, Тсуна очень волновался за Аширу, но Спейд так умело превращал это в балаган, приторно говоря, что если Небо захочет, то он вмешается. Туману никакие барьеры не страшны; тем более такому древнему и могущественному, как Деймон Спейд. То что последнее утверждение не было продиктовано самолюбием — Тсуна знал, чувствовал интуицией и пламенем. Там где у Деймона непроглядная тьма, там же бесконечно-черпаемая сила. Иллюзорные невидимые руки обвили его вокруг плеч и прижали к себе; Тсуна порадовался, что встал немного позади всех, и посетовал на ненасытность своего прожорливого монстра — Деймон вкрадчиво шепнул на ухо очередной стёбный комментарий, что следить в полурасслабленном-полуобморочном состоянии за битвой стало практически невозможно. Но Тсуна старался, потому что что-то подсказывало ему, что минут через пять начнётся самое действо.
То, что этим открытием будет обман, достойный королевской драмы, Тсуна точно не ожидал: приёмный сын? мать-проститутка? кольцо его не приняло из-за крови?
Что-что простите, можно повторить? — чуть не сказал Тсуна с небывалым за вечер желанием подойти и растормошить перебинтованную мумию-Скуало. Где-то за спиной во весь голос хохотал Деймон, говоря, чтобы они все дружно купили очки, а потом нашли портрет Рикардо и сравнили.
— Почему так? — спросил Тсуна в пустоту, сложив руки на груди; ему никто не ответил, посчитав вопрос риторическим, но Спейд точно знал, что ответа ждут от него. Ледяные руки начали поглаживать тонкую шею, вызывая привычные табуны мурашек.
— То что Занзас потомок Рикардо — никаких сомнений, — наглые пальцы забрались под воротник рубашки, проходясь по шейным позвонкам вверх-вниз, — Примо не создавал кольцо только на крови. Да и Рикардо был его племянником, хоть мы никогда в это особо не верили, ровно до того момента, пока не встретили его сестру и свояка. Небо и Земля прямо, — он усмехнулся, обдав ледяным дыханием кожу за ухом, Тсуна стоически подавил желание вздрогнуть. — Энрико, сестра Джотто, была его женской копией, только старше лет на десять и с таким высокомерным взглядом, до которого мне ещё расти и расти, — Тсуна бы поспорил с этим, но не решился отвлекать, — а её муж, напротив, был статным брюнетом, но с довольно миролюбивым выражением лица, — Тсуна чуть было не повернулся, но жёсткие руки твёрдо удержали его от столь поспешного действия. — Да, я хочу сказать, что Рикардо унаследовал лишь внешность отца, а вот характер получил со стороны семьи Джотто. На самом деле, у них была на редкость агрессивная семья, — пальцы отпустили голову, — до сих пор не верится, что в такой семье могло появится такое Небо, — грустно закончил Деймон вновь вернувшись к нужным ему объятиями и уткнувшись носом в пушистые волосы.
