Тсуна был другим, что-то на уровне интуиции говорило киллеру об этом, что-то такое замечали и остальные люди, реагируя по-разному: Ашира желал оберегать своего брата (что является прекрасной мотивацией на тренировках); Нана выражала это в полном понимании и доверии, считая Тсуну по какой-то неведомой никому причине взрослым, самостоятельным и ответственным (боже, очнитесь, ему и восемнадцати нет!); Гокудера и Ямамото относились к брату своего Неба дружелюбно и в меру настороженно, не понимая откуда идёт это неясное чувство (Реборн их как никогда хорошо понимал); Ламбо и И-пин, на удивление, слушались Тсуну чаще остальных, как будто дети чувствовали в нём строгого взрослого, который каждый день имеет дело с непослушными детьми (Виндиче бы по достоинству свободной камеры оценили такое сравнение); Хибари Кёя смотрел на травоядное с подозрением лучшего детектива современности, будто бы нашёл преступника, что ускользает из рук правосудия с завидным постоянством (если бы Тсуна знал о мыслях главы Дисциплинарного Комитета, то смеялся бы минуты две без остановки); и один только Фуута прижимался к Тсуне, чувствуя умиротворение, ровно как и Вендиче, признавая в нём сильное мирное Небо, что охраняет сон гражданских и карает худших из худших. Небо Ночи лишь улыбается ребёнку и прикладывает указательный палец к губам, никто не должен знать, у Вендиче свои секреты.

А потом люди начинают попадать в больницу и Тсуна призывает на помощь весь свой дар убеждения, чтобы убедить упёртых Стражей, что ему ничего не грозит, что его нет в списках сильнейших — пропавший без вести Фуута не сдал бы его, он признаёт в нём Небо мертвецов. Джаггер сообщает, что они не могут вмешиваться — пока что, особо ярко выделяет он — но как только получится, они сразу же схватят Рокудо Мукуро, так что Тсуне не о чём беспокоиться. Тсуна не успел сказать Вендиче, что он особо и не переживал, но те, как и всегда, эффектно растворились в темноте.

Тсуна как-то нервно усмехается, когда видит резко засобиравшегося брата в коридоре и слышит что-то о приказе Девятого и про доставленного в больницу Рёхея — Ашира пронзительно смотрит в глаза, просит сидеть младшего брата дома и выбегает на всех парах, даже не захлопнув дверь. Тсуна прислушивается к себе, решает перекусить, а затем последовать за братом. Интуиция подсказывает, что ему следует быть там, чтобы не дать взвинчимым Стражам перейти ими же созданные границы. Вендиче чтят закон, следуют ему в точности и не терпят отклонений — такие люди не переживают собственных ошибок в законах, Небо не может допустить такого.

Дядя его обязательно поймёт и простит, — думает Тсуна, повторяя эту фразу, словно мантру, пока добирается на одной лишь интуиции до старого заброшенного парка. Здесь он гулял с семьёй, здесь он встретил Джаггера, здесь он стал нужным. Небо Ночи грустно улыбается, перелезая через забор и безразлично обходит трупы дёргающихся животных.

Рокудо Мукуро был невероятным иллюзионистом, золотым слитком среди всех шарлатанов, обманутым искалеченным ребёнком и той ещё безумной сволочью, по мнению Тсуны, конечно же; по мнению Вендиче, тот был лишь сбежавшим преступником, которого нужно запереть поглубже и выбросить ключ. Тсуна бы назвал это конфликтом интересов, если бы вышел из тени, а не наблюдал за окончанием боя. Тсуна с восхищением смотрел на старшего брата: на яркое сильное оранжевое пламя, на серьёзные горящие глаза, на уверенность и милосердие, которым была пропитана сущность Аширы.

Тсуна думает, что из него выйдет хороший босс. Что именно такое Небо может угомонить нескончаемое желание убивать внутри, покинутого всему Тумана. Что его брат справится с таким Хранителем.

Тсуна принимает решение и выходит из-за угла, привычно улыбается и одним тихим словом останавливает Виндиче:

— Подождите, — Стражи замирают, поворачиваясь к мальчику вместе со всеми. Кажется, Ашира кричит убираться ему отсюда, потому что на него давит убийственная аура Вендиче, но Тсуна не смотрит на него и лишь делает ещё несколько шагов вперёд. — Оставьте его здесь, — кивает он в сторону Мукуро; обрушившаяся тишина могла бы его оглушить, а если бы он развернулся, то увидел бы комично вытянутые лица. Ещё бы, подойти к Вендиче почти вплотную, да требовать что-то, неслыханно!

— Нет, — чётко говорит Джаггер своим могильным тоном, от которого у подростков пробежался холодок по спине. И только Тсуна видит, что это был стоический отказ.

Небо улыбается так мягко, так просяще, так нежно, что главному Стражу приходится обращаться ко всей своей многовековой выдержке, он даже зубами заскрипел. Невольные зрители подумали, что это от злости и не на шутку перепугались за младшего Саваду. Тсуна лишь подошёл ещё ближе, смотря снизу-вверх невозможно проникновенно — пламя Неба дарит жизнь, заставляет вновь дышать, вновь чувствовать.

— Пожалуйста, — звучит вежливой просьбой и самоконтроль летит к чёрту. Джаггер со злостью убирает цепи, отмечая, что двое других Стражей уже сделали это — слабаки; они-то не могут себе позволить противостоять своему Небу. Джаггер, как наяву, представил себе реакцию Бермуды, внутренне закатывая глаза.

— Господину будешь объясняться сам, — кинул мрачный Страж напоследок, увидев почти солнечную улыбку своего Неба и искреннюю благодарность. Ради такого и сотню приказов нарушить не жаль.

— Спасибо! — Тсуна действительно радовался и даже в порыве чувств обнял несчастного Джаггера, который находился по-человеческому состоянию где-то в пределах эйфории. Если бы у него билось сердце, то оно бы грозилось остановиться, выстукивая лишь через раз слово: «Небо».

Их маленькое Небо восхитительно, счастливо и так похоже на воплощение жизни, что ему можно позволить всё. Их Небо улыбается-улыбается так приятно, что хочется плюнуть на всё и остаться навсегда рядом. Их Небо всегда говорит: увидимся, — и только это помогает Джаггеру отмереть и утащить остальных двух за шиворот, потому что те оказались полностью привороженные, что скоро в ноги кланяться начнут.

Их Небо имеет над ними всёпозволительную власть и никогда этим не эксплуатирует в полную меру.

И никогда не звучат слова прощания.

========== Часть 4 ==========

Реборн посмотрел на брата своего ученика совсем другим взглядом. Посмотрел на него как на Небо, потому что не ощутить чужое мягкое пламя было невозможно. Тем более для Аркобалено.

Тсуна был слабым, беспламенным, тихим, незаметным и совершенно точно никчёмным мальчишкой — за одну его улыбку хотелось продать душу. Тсуна был нескладным и хрупким подростком тринадцати лет — в тёмном золоте ночных звёзд отражалась мудрость недоступная людям, которые медленно растворялись в карей радужке глаз. Тсуна был «среднячком» по всем параметрам во всех областях — не заметить, как он из Вендиче веревки вьёт, было невозможно.

Мукуро во все глаза смотрел на стоящего рядом с собой мальчика и испытывал рациональный страх к тому, кто не излучает ни малейшего намёка на опасность, но которого слушаются бессмертные мертвецы — Тсуна дружелюбно улыбнулся ему, а у иллюзиониста пробежался холодок по спине, наклонился к нему и назидательно похлопал по голове — честно, если бы Мукуро не сидел, упал бы; настолько его пугал безобидный с виду паренёк. Кен и Чикуса рядом были белее мела, не сводя глаз с мальчика. А потом Тсуна попросил прощения за излишне грубое поведение Стражей, с грустью отмечая наливающиеся фиолетовые кровоподтёки подростков — кажется, был физически слышен разрыв шаблона.

— Я хочу тебя попросить кое о чём, — говорит Тсуна, присаживаясь на корточки, упираясь локтем о колено, щекой о ладонь. И улыбается невинно, а в глазах появляется что-то хитрящее, шкодливое. — Можешь считать это ценою за свободу свою и этих двух, — свободной рукой Тсуна поочерёдно ткнул пальцем в Кена и Чикусу.

— И что же это будет? — подобрался Мукуро, глядя настороженно, заранее злобно, потому что показной невинностью его не обмануть.

Тсуна улыбается тепло, на зависть всех обманщиков-иллюзионистов, и лёгкомысленно озвучивает: