— А мы знаем, куда он так стремился?

— Узнали совсем недавно. После съемок зонда LRO. И было это совсем несложно, — вздохнул ОО, — Нужно просто продолжить до пересечения две цепочки следов – Гриссома и лунного ровера – самоделки. На пересечении этих двух линий можно обнаружить это.

Экранчик скафандра мигнул, показывая мне снятую с высоты груду камней. Хотя нет, не груду. Присмотревшись, в этих развалах можно было обнаружить остовы стен, расколотые перекрытия, опирающиеся на треснутые квадратные пилоны…

Все вместе складывалось в картину разрушенного землетрясением величественно древнего храма. Очень давно разрушенного. Постоянно падающая дождем на лунную поверхность мелкая срань – метеориты, обломки лунной породы, засыпали конструкции почти полностью, так что храм – только проступал, угадывался в кучах камней.

Развалины выглядели настолько древними, что, казалось, давали фору в миллион лет любой земной древности.

— По оценкам специалистов, возраст развалин около пяти миллионов лет. Плюс-минус примерно столько же, — словно услышал мои мысли ОО. Именно к этому объекту, названому НАСА условно «Замком», и стремятся все люди, попавшие на лунную поверхность.

— Медом им там, что-ли, помазано… — Пробурчала я вполголоса, потом собралась, и спросила уже нормально, — А почему они туда пытались добраться по поверхности? Астронавты мастерили ровер, из говна и деталей посадочного модуля. Отправились в тысячекилометровое путешествие, в котором сгинули. А по уму, они должны были перелететь туда прямо на посадочном модуле. Вжух и на месте. Топлива бы на перелет хватило – его для выхода на орбиту было припасено.

— Ты меня пугаешь, Даша. По моему, общение с Командой Поддержки пошло тебе на пользу слишком сильно, — сказал ОО, при этом, в его голосе чувствовался реальный, не вяжущийся с шутейной похвалой страх, — ты мыслишь как инженер.

— Так это же хорошо, — радостно сказала я.

— Не совсем, Даша. Точнее, совсем не… — задумчиво пробормотал ООи замолчал.

— Земля? Земля? Земля? – У нас проблемы - мы вас теряем, — пропела я в микрофон, устав ждать ответа.

— Уже лучше, Даша. Фуууух, как же ты меня напугала, — сказал ОО. При этом, мамой клянусь, в его голосе слышалось реальное облегчение. Это должно было иметь какой-то важный смысл. Вот только какой? На ум ничего не приходило. Ничего, я подумаю об этом завтра, решила я.

— … конечно, ничего достоверно не известно, но возможно обоснованно предположить, что неизвестный фактор, меняющий поведение астронавтов, может обеспечить это влияние на очень небольшом расстоянии от лунной поверхности. В пользу этого предположения говорит тот факт, что астронавты теряли свободу воли только после посадки. Так что взлетев, астронавты вернули бы себе разум. Именного этого лунный Ктототам и постарался избежать. Но вопрос хороший, да… — в голосе ОО опять вернулась задумчивость.

— Лучше скажи, — а что астронавты месяц в модуле мастерили? — задала я следующий вопрос, возникший после просмотра видео.

— А это, Даша, вопрос на многие миллиарды долларов. И я тут не шучу.

* * *

Десяток часов спустя наше романтическое путешествие на баркасе подошло к концу. Было раннее, раннее утро. Солнце еще не до конца выглянуло из за горизонта, с трудом пробивая висящий над волнами плотный, утренний туман.

Я потянулась, разминая затекшие от сна на жесткой скамье ноги и душераздирающе зевнула.

— Кофе будешь? — Спросила сидящая у борта с неизменной сигаретой Посредник, — учти, это последний шанс у тебя попить приличный кофе.

— ???? — Спросила я, сморщив лоб.

— Там, куда мы с тобой отправляемся, нет хорошего кофе. Потому что…

— Знаю, знаю… — отмахнулась я. — Потому что на кухне дежурит Гитлер. — Но кружку взяла.

Верная себе Посредник набубенила туда от души сахара, и, скорее всего, рома. Я так решила, поскольку после первого глотка мир стал определенно добрей. Или это солнце поднялось выше?

Баркас, тарахча двигателем, бодро плыл, раздвигая пряди тумана. Вдруг, прямо по курсу, из тумана выплыла огромная, многометровая стена из ржавого железа. Я, как зачарованная, смотрела как прямо над нами, высоко высоко, на уровне крыши девятиэтажки, проплывают огромные, размером с дом, буквы Cи M.

— Дальше будет ...A и CGM. Это Марко Поло – самый большой в мире контейнеровоз, — пояснила Посредник, проследив за моим взглядом.

Наш баркас, не снижая скорости, заложил вираж, чуть не врезавшись в борт контейнеровоза и двинулся параллельным курсом, подпрыгивая на бурунах, которые оставлял его огромный собрат. Который плыл, не снижая скорости и никак не реагируя на наше присутствие.

— Какой он огромный… — в восхищении прошептала я, — Целый плавучий город.

— Город без людей, — уточнила Посредник. — Несмотря на то, что этот контейнеровоз больше чем Нимиц — самый крупный из авианосцев США, штатный экипаж «Марко» составляет всего пятнадцать человек.

— Всего пятнадцать? На «Гармонии» только охранников было больше. А тут товаров на миллион долларов, небось.

— Товаров тут на четыре с половиной миллиардов долларов. А что касается краж, Даша - безопаснее пить расплавленный уран, чем пытаться ограбить Норденшёльд.

— Но ОО ведь ограбил?

— Типун тебе на язык, Даша, — шикнула на меня Посредник, — даже в шутку такие вещи вслух говорить нельзя. Тут и у стен есть уши, — добавила она, кивая на любопытных матросов, которые пили утренний кофе и разглядывали нас, думая, что мы этого не замечаем.

Тем временем, баркас, потихоньку обгоняя контейнеровоз, добрался до нужной точки, и хрипло, простужено загудел. Сверху раздался звонкий, металлический рев марсианского треножника, от которого у меня зашатались пломбы в зубах –контейнеровоз давал понять, что понял маневр баркаса.

Через пару минут сверху, пробивая слои тумана, на палубу баркаса упала веревка с петлей внизу. Самая обычная веревка. Я схватила свой рюкзачок, вставила ногу в веревочную петлю, обхватила стоящую в этой же петле Посредника и вознеслась, помахав на прощание морякам.

Еще пару месяцев назад, я, совершенно точно потеряла бы сознание от страха. Сейчас же, я неслась сквозь слои тумана, держась за натянутую веревку одной рукой.

— Какие наши дальнейшие планы? — спросила я у висящей рядом Посредника. — Нам вообще тут рады?

— Нас тут терпят. ОО использует контейнеровоз Норденшёльд как прикрытие. Никто, в здравом уме, не будет связываться с Норденшёльд, так что нас не станут тут искать. А после твоего полета, на ОО и так будет объявлена охота, так что Норденшёльдом больше, Норденшёльдом меньше – без разницы.

К этому моменту мы уже поднялись на туманом и висели на головокружительной высоте около борта судна. Тонкая, паучья ножка крана медленно поворачивалась, неся нас к палубе.

— Как ты понимаешь, ОО договорился не с Норденшёльд, а непосредственно с командой. Деньги – это ключ к любому замку. Офис перевозчика в Европе о нас ни ухом ни рылом. Именно поэтому контейнеровоз не был остановлен и нам не спустили трап – датчики, которые отслеживают движение корабля и работу отдельных механизмов очень сложно обмануть.

Последние слова Посредник договаривала, уже на палубе, где нас встретили два хмурых моряка в желтых дождевиках. Как и говорила Посредник, рады нам они не были. Но готовы были терпеть.

Дальше нас ждал многокилометровый путь сквозь дебри корабля. И я - нисколечко не преувеличиваю. Многокилометровый. Мы шли, спускаясь за ярусом ярус, извилистым, окольным путем, чтоб избегать камер. Спускались по лестницам, шли извилистыми коридорами, мимо бесконечных труб и кабелей.

В одном из отсеков нас ждала предельно странная конструкция. Из пола, словно диковинный стальной гриб, возвышалась широкая металлическая труба с дверцей. Сверху труба напоминала сверло – с множеством поблескивающих резцов. Думаю, что-то подобное видели мои соседи сверху, когда мой отчим просверлим им пол, вешая люстру.