Только правит там совсем не магия. Это мир организованной преступности.

Без знания о мире изнанки сложно, а подчас невозможно понять происходящее в нашем мире. Вас, например, не удивляла огромная, несопоставимаяс масштабами личности, власть, сконцентрированная в руках слабого пожилого певца с приклеенным на голову париком? Вы не задавали себе вопрос, откуда герой анекдотов и фотожаб, человек уровня Льва Лещенко, кем бы этот Лев не был, получил эти силы?

Ларчик открывается просто. Этот певец – один из князей мира изнанки. Мы видим только проекцию его реальной личности, на наш мир. Кривое отражение, не имеющее и доли его настоящей силы.

И хватит об этом. Нельзя называть истинные имена демонов изнанки, это может привлечь их внимание. А внимание демонов изнанки – это последнее, что может желать человек из настоящего мира. Слово «последнее» - тут не фигура речи. Человек, что привлек их внимание, получает суперспособность внезапно и плавно исчезать. Не навсегда, правда. Весной таких потеряшек обычно находят за гаражами. В разных пакетах.

На изнанку я перешла буднично – к нашей плавучей горе подплыл обшарпанный и закопченный баркас, куда и пересели мы с Посредником. После рафинированного и чистого мирка «Гармонии» - катер казался плавающим по морям куском реальности. Чтоб не сказать грубее. Команда – смуглые, тертые жизнью матросы в драных робах, метали в мою сторону насмешливые, снисходительные взгляды, наблюдая как я пытаюсь сохранить в чистоте свой светлый брючный костюм в этом покрытым соляркой и копотью аду.

Одетая в поношенные джинсы и цветастую рубашку Посредник, уже выцыганившая у рулевого кружку кофе, в этот момент раздавала сигареты и угощала матросов виски из украденной со шведского стола полупустой бутылки Джонни Уокера. Что забавно – с «Гармонии» посредник сошла еще дамой полусвета, но успела, за те минуты пока мы спускались по трапу, кардинально изменить имидж. Подобрать и спрятать под сплетенную из носового платка шапочку волосы, завязать рубашку узлом на животе и поправить макияж. На сальную палубу баркаса она спустилась уже рабочей девчонкой, словно сошедшей с открыток в стиле пинап. Почувствовав мой взгляд, Посредник повернулась ко мне и подмигнула.

Я закатила глаза. Да, да – ты опять сделала это, подруга. Но в эту игру можно играть и вдвоем.

Встав, я подошла к Посреднику и протянула руку. Посредник с кивком передала бутылку мне. Я сделала глоток из горла и тут же закашлялась, наблюдая за реакцией мужчин. Потом, делая вид, что мне всё еще плохо, я бросилась к столу, схватила разрезанный на половинку апельсин и откусила дольку. Сделала еще глоток из бутылки, который на самом деле лучше пошел, и занюхала рукавом. В толпе послышались одобрительные смешки.

Закрепляя успех, я повернулась к стоявшему около меня моряку и вспомнила прочитанную книгу. Какой язык любви важен для тебя? Посредник, будь уверена, прочитала тебя сразу, а мне остается гадать.

Начну с простого. Я взяла бутылку и налив в пластиковый стаканчик немного виски, протянула его моряку. Его лицо расплылось в идиотской улыбке. Его язык любви – служение? Или просто он любит виски и молодых девчонок? Я растерянно посмотрела на Посредника. Она уже о чем-то шепталась с механиком - огромным, мрачным негром. Или огромным мрачным белым – поди разбери, какого цвета его кожа под толстым слоем мазута.

Не отрываясь от беседы, она показала мне большой палец.

Я оглядела команду. Не нужно обладать возможность чтения мыслей, чтоб увидеть, как изменилось настроение команды от нашего парного конферанса. Мы не стали своими, конечно. Не за полчаса. Но и опасными чужаками, пришельцами из враждебного мира больших денег мы тоже быть перестали.

А это уже успех.

* * *

Двое стоящих на коленях мужчин, в тесной, полутемной каморке что-то собирают, уперевшись торсами друг в друга. Склоненные головы повернуты в разные стороны, руки с инструментами мелькают как щупальца осьминога. Движения слаженные, выверенные, словно сборку проводит автомат. Смотреть на это физически неприятно. Так же противно, как созерцать цветок лотоса. Даже хорошо, что черно-белая запись больше напоминает мне виденные на Ютубе старые телеспектакли.

Через несколько минут запись прерывается.

В следующей записи, эти же люди в скафандрах, так же механически слаженно монтируют на лунной поверхности собранную из разношерстных деталей крестообразную антенну.

Потом, опять внутри, они так-же механически собирают что-то, похожее на колесо. Внезапно, один из них поднимает голову и смотрит мне в глаза. От вида пустого, лишенного эмоций мертвого лица мне захотелось кричать. Зомби тянет руки с отверткой и начинает отвинчивать что-то сбоку от камеры. Снимает защитный экран, поняла я.

На этом запись кончилась. Висящий возле моего лица крохотный экранчик, который, при модернизации, встроили в допотопный скафандр Орлан М, мигнул и погас.

— Даша, ты только что просмотрела сокращенную запись второй высадки американских астронавтов на Луну.

— Это я поняла. Нечто захватило и их тоже.

— Совершенно верно.

— Что с ними было дальше? Они смогли стартовать?

— Увы, нет. Они даже не пытались. Даниэль Эллсберг и Гленн Гринвальд высадились на Луну в ноябре 1969 года, и, по некоторым данным, прожили там около месяца.

— Так долго?

— Да. При этом, запасов кислорода и смеси для регенерации воздуха в посадочном модуле хватало на срок от трех до пяти дней. Тем удивительнее тот факт, что астронавты прожили в нем больше трех недель, собрав транспортное устройство, на котором попытались добраться до объекта «Замок».

Они не доехали. Высадка была в неудачном для путешествия месте. Между модулем и Замком лежали горы, которые астронавты попытались объехать. Потом, управляющее ими нечто, видимо, решило, что у одного астронавта больше шансов на успех, и астронавты разделились.

Один из них уехал вперед, а второй был оставлен умирать. Один, без запасов воздуха, в сотнях километров от посадочного модуля. При этом он был освобожден от внешнего контроля. За полной бесперспективностью, или еще по какой причине. Эксперты полагают, что после того, как лунный ровер уехал, к оставленному астронавту вернулся разум. По крайней мере, перед смертью он кое-что успел сделать. Вот смотри, что в нулевых, на снимках с зонда LRO нашли:

Экранчик в шлеме Орлана ожил, показывая мне очередной, снятый с высоты птичьего полета унылый лунный пейзаж, на котором крохотной мушиной какашкой лежал, отбрасывая длинную тень, какой-то светлый предмет.

— Полагаю, это и есть погибший астронавт?

— Да. Но ты смотри не на него, а вокруг.

И я увидела. Сначала я разглядела идущие вдоль всего снимка две параллельные полосы – следы, которые оставил на поверхности луны собранный астронавтами ровер. Потом, я различила отдельные петли человеческих следов, которые собирались в слово НЕLI.Последняя буква была явно меньше остальных, что не удивительно – астронавт упал, не доведя дело до конца. Его тело лежало в самом конце надписи, вытянувшись поперек последней, недописанной буквы.

— Что он хотел сказать нам?

— HELP – Помогите, — ответил, после секундной паузы ОО. Это же очевидно.

Нет, подумала я. Не очевидно. Астронавт, задыхаясь в спертом воздухе скафандра с пустыми баллонами, не стал бы писать «ПОМОГИТЕ». В космос тогда летали люди из стали – и он не мог тешить себя иллюзией спасения. Он пытался написать НELL, чтоб предупредить нас, донести мысль, что на Луне нас ждет ад. И даже, умирая, он упал не просто так – его тело словно заканчивало надпись, являясь палочкой в последней букве L.

Но объяснять это ОО было бесполезно.

— А что случилось со вторым астронавтом?

— Он тоже погиб. Парой дней позже. Его организм перестал справляться с бессонницей, голодом и радиацией – он начал терять сознание, сбиваясь с курса. В тот момент он двигался по плоскому дну кратера, так что, приходя в себя, он возвращался к своему курсу. Такой вывод можно сделать, наблюдая за следом ровера. Эти приступы учащались, и после последнего, сознание к нему так и не вернулось. На фотоснимке с зонда это место было испещрено десятком кривых окружностей – потеряв сознание астронавт повернул руль влево, заставив свой ровер кружить на одном месте до поломки.