МИКОЭЛЬ НЕКЛОН, ПОСВЯЩЕННЫЙ СИРОГО ИСКУССТВА.

РОДИЛСЯ 372, УМЕР — 482.

ПОСЛЕДНИЕ СЕМЬ ЛЕТ ЖИЗНИ БЫЛ ПЕРВЫМ МАГОМ

ПРОТЕКТОРА КАДИЛЛИЦ БЕЗЫМЯННОГО-9.

ТЕМНАЯ ПАМЯТЬ ВО ВЕКИ ВЕКОВ!

Изможденные фигуры стояли, разглядывая портрет с надписью и о чем-то негромко переговариваясь. Я попятился, выбираясь из толпы, отошел в глубь зала, к колонне почившего четыре столетия назад Мага Трав и Мха Безкарсула. Здесь никого не было, и я остановился,. привалившись плечом к старому мрамору.

Я бы закрыл глаза, но хозяева зала некрологов такого не предусмотрели. Веки отсутствовали, так что я просто стоял и бездумно пялился на колонну.

Микоэль Неклон и в самом деле умер.

Я мог возвращаться.

Времени на сборы ушло всего ничего. Кошель с деньгами и, конечно же, оружие, хотя его и было немного. Беручи — два усеянных острыми шипами железных шарика на тонкой длинной цепочке — разместились на поясном ремне вместе с кинжалом и свернутой кольцами длинной веревкой. Я очень уж спешно покинул тогда Кадиллицы и не успел собраться в дорогу, а ржавое оружие, оставшееся от бывших хозяев лагеря, уже никуда не годилось.

В последний раз я обошел пещеры. Отверстие выхода в дальнем углу было завалено камнями. Я дотронулся до стеклянного ключика на своей груди, затем откатил камни. Преодолев длинный, узкий и извилистый ход, раздвинул ветки густых зарослей, шагнул наружу и очутился на склоне горы. Чуть ниже находился верхний порт старой канатной дороги.

Перед тем, как уйти, я остановил водяные часы, и равномерное щелканье механизма смолкло — впервые за полгода.

Я спускался — не слишком торопясь, но и не медля. На крутом каменном склоне виднелись островки зелени, кусты чигилизника, трава и кривые карликовые деревья. Пуховую тишину Старых гор никто не нарушал, даже птицы молчали. Только из-под моих ног иногда скатывался случайный камешек да беручи тихо позвякивали на ремне.

За склоном открылась заросшая зеленью перемычка, соединявшая, словно мост, две горы. Порт канатной дороги должен был находиться на дальнем ее краю, и я пошел быстрее, надеясь, что дорога еще действует. Хотя канаткой вряд ли часто пользовались, но механизм там довольно простой — ломаться почти нечему.

Продираясь сквозь заросли, я, как и раньше, старательно отгонял мысли о том, что стану делать, когда достигну города. Я рассчитывал, что попаду туда уже той ночью. Если все осталось по-прежнему, то стража в воротах за пару-тройку монет пропустит меня без лишних разговоров. Еще несколько монет можно будет потратить на постоялый двор средней руки, такой, где мелкие кусачие твари не мешали бы сну. А затем… В отдаленном уголке сознания мысль о мести, которую я тщательно лелеял все это время, пробуждалась, постепенно подчиняя себе остальные желания. Объект мести был очень могущественен, хотя сейчас, со смертью Микоэля Неклона, его защита ослабела. Стоило торопиться: очень скоро Протектор Безымянный-9 найдет себе нового мага, и тогда к нему вновь станет трудно подобраться. Но, действуя быстро, можно успеть…

— Чтоб ты сдох, Дурбила!

Я упал в кусты. И сделал это достаточно тихо, судя по тому, что четверо эльфов меня не услышали.

Невысокого роста, в остроконечных шапочках-колпаках, широченных грязно-желтых штанах, кожаных кирасах и мягких тапочках из сплетенных шпуров, узкоглазые и худые… Четверка диких горных эльфов расположилась на краю перемычки и, кажется, в ближайшее время уходить никуда не собиралась. Рядом стояла небольшая хиробаллистра на покосившейся подставке, тетива ее была натянута. Заплечные котомки валялись на земле вместе с оружием. Трое сидели на корточках, один стоял на самом краю, приложив козырьком ко лбу узкую ладонь, и смотрел вниз, в ущелье. Над ущельем тянулись канаты дороги, закрепленные на опорах, горизонтально торчащих из склонов. Между двумя столбами покоилась открытая подвесная люлька, тени от столбов падали на эльфов.

Тот, что стоял и смотрел, звавшийся Дурбилой, огрызнулся:

— Сам урод! Кривоногий!

Один из сидящих скривил рожу и выразительно постучал себя по лбу. Другой подтянул котомку, раскрыл ее и достал внушительных размеров зеленовато-бурый брикет.

Я отстегнул от ремня беручи.

Дикие эльфы сильно отличались от своих равнинных сородичей. Это были отщепенцы расы, маргиналы. В горах они собирались в небольшие банды и промышляли грабежом одиноких путников. Но основной заработок им приносило выискивание и разграбление древних захоронений и мест, где когда-то происходили битвы между армиями давно исчезнувших государств. Питались они исключительно растительной пищей, а на зиму запасались брикетами-«сухарями» из спрессованной и специальным образом обработанной растительной массы. Все эти подробности я узнал еще в детстве от старого учителя, одного из нескольких, что когда-то пытались впихнуть знания в мою голову,

— Ха! — сказал третий эльф и вгрызся в брикет. — Дурбила как рассердится, так может сказануть… Ну что, тут пока втыкаем? А ежели Каппер разведает, что вокруг тихо, так и переночуем здеся.

Мне это не понравилось. Если Каппер подтвердит, что в округе ничего опасного нет, то они останутся здесь и… Каппер?

Я дернулся назад, под прикрытие кустов, и одновременно надо мной раздался выкрик:

— Гля, лежит!

Тонкая короткая стрела, больше похожая на дротик, с треском расщепила изогнутый ствол чигилизника. Спустя мгновение Каппер прыгнул, но я был готов и стоял на коленях спиной к нему, подняв руки. Как только эльф свалился на меня, я ухватил его за шею, нагнулся вперед и, перебросив через себя, отправил дальше, вниз.

Трое эльфов вскочили, хватаясь за оружие, а четвертый только поворачивался, все еще стоя на самом краю… Каппер врезался в него, и вдвоем они скрылись за краем обрыва.

Я уже бежал, на ходу раскручивая беручи. Один из эльфов, у которого в зубах торчал недожеванный брикет, успел схватить короткий меч, но цепочка беруч закрутилась вокруг его шеи, и покрытые шипами металлические шарики с треском столкнулись на затылке. Когда вылетел на узкую площадку перед причалом канатной дороги, самый проворный эльф уже натягивал небольшой, будто игрушечный лук. Я пригнулся, стрела свистнула, раздирая одежду у меня на спине, и тут я врезался головой в его живот. Эльф оказался тщедушным, легким и отлетел в сторону.

Я отпрыгнул и чуть не зацепился за хиробаллистру. Она была взведена, к наконечнику, торчащему между двумя короткими столбиками, примотан тонкий брусок взрывчатки, а рядом короткий трут-фитиль. Я рванулся дальше, ногой выбил клинышек из-под днища люльки и перемахнул через высокий бортик. Люлька покачнулась, вверху что-то щелкнуло. Вцепившись в борт, я присел, а люлька тем временем перевалилась через край обрыва. От ее борта тянулась длинная деревянная трубка с подвижной реей в верхней части. На рее были закреплены четыре колесика; они, тихо зашипев, покатились по канату. Люлька сдвинулась, я встал на колени и обернулся. Один из эльфов бежал к хиробаллистре.

Канат тянулся под небольшим уклоном, люлька, постепенно набирая ход, удалялась от причала. Вдоль трубки висел зеленый шнур, нижний его конец был закреплен металлическим кольцом. Люлька могла набрать слишком большую скорость, и шнурок предназначался для того, чтобы притормаживать, пока она не сорвалась с каната.

Я глянул вниз. Ущелье заканчивалось каменной насыпью — следом недавнего обвала.

Эльф на обрыве вцепился в заднюю часть хиробаллистры и развернул оружие в мою сторону. Я упал на дно люльки.

Щелчка тетивы я не услышал, но надо мной цокнуло, и через мгновение раздался взрыв. Не такой уж и громкий, но люлька сильно качнулась, так что я вновь вцепился в борта.

Верхняя часть удерживающей люльку трубки превратилась в почерневшее мочало из обуглившейся древесины. Сам канат не загорелся — его, насколько я знал, пропитывали каким-то укрепляющим составом, — но от горизонтальной реи шел сизый дымок.