Гоблин повернулся к нам и приложил здоровенную лапищу козырьком ко лбу. Привстав на стременах, я махнул рукой. Он еле заметно кивнул и прошествовал дальше, скрывшись вместе с охраной между строениями.

— Эй, да это ж Ван Берг, — подал голос Ат, который уже успел вылезти из корзины и теперь ковылял вокруг лярвы на коротких дрожащих ножках, с озабоченным выражением лица поправляя крепежные ремни.

Каменные примолкли, уставившись вслед гоблину. Макинтош передал мне деньги и спросил:

— Кто это?

Мы с Лоскутером переглянулись.

— Дерен… — Салга со скрежетом почесал затылок. — Я его и видел-то всего пару раз в жизни.

Я громко произнес, обращаясь ко всем сразу:

— Стойте здесь. Мы недолго.

Кивнув Лоскутеру, я слез с камелопада и шагнул к амбару, но тут Лоск показал на холмы, от которых мы уже отъехали на приличное расстояние. Чуть помедлив, я подошел к эплейцам и произнес, глядя снизу вверх на Дакота:

— Вы на стреме будьте. Развернитесь мордами к тем холмам, рассредоточьтесь слегка. Не спите тут, в общем, ясно?

Дакот пошевелился в седле, а Салга рявкнул что-то непонятное:

— Ну, сука, не ко времени оно получилось!

Когда я повернулся, Лоскутер как раз разговаривал с Атом. Лярва, изогнув шею и приблизив к ним голову, казалось, тоже слушала. Ат сказал: «Эге… понял, понял…» — и замер, уставившись в одну точку. Губа отвисла, руки безвольно опустились. Лярва вздрогнула и, двигаясь уже по-другому, более быстро и целенаправленно, развернулась к холмам. Одновременно она, почти припав брюхом к земле, рывком переместилась в сторону — теперь Атлас Макинтош оказался позади нее, как бы защищенный от угрозы, которая могла бы прийти с холмов.

Каменные, тихо ругаясь и споря, уже развели своих камелопадов, вытянувшись цепью. Дакот с Салгой оказались по краям, близнецы в центре.

— Этот эльф идет с вами? — спросил Макинтош. — Почему?

Я покосился на Лоска и объяснил:

— Потому, что я не хочу идти туда один.

— Это опасно?

Пожав плечами, я направился к амбару, Лоскутер пошел рядом.

Лепрекон Малик вынул изо рта трубку — он держал ее в зубах чашечкой книзу, так что густой пряный дым опускался к земле, — и покачал головой. У лепреконов все наоборот, то есть на самом деле он кивнул. Его одежда была одета шиворот-навыворот, а шапочка перевернута козырьком назад.

— Привет, — сказал я.

— Здорово. — Он покачал головой Лоскутеру.

— Шажок на месте?

— Деться ему ж куда? Есть и бизнес, он бизнес. Посту на всегда.

Сколько уже общаюсь с лепреконами, а все равно не могу привыкнуть к ним. Я поморщился и непроизвольно оглянулся. В слепых окнах проросла трава, внутри — темно… Я не видел их, но был уверен, что множество глаз сейчас наблюдают за нами через окна. Даже такой крутой деятель, как Ван Берг Дерен, чей годовой доход исчислялся очень круглой суммой, рисковал наведываться в Оазис только с хорошей охраной. Лепрекон Малик позаботился о защите как магической, так и реальной. Магический вопрос он решил одним махом — просто отрезав все внешние концы, сделав Оазис самостоятельным ареалом, слепым пятном посреди Патины. В реале его защищало три десятка головорезов, бессменно дежуривших в разных местах Оазиса. Ну а приходящие к Малику покупатели сами заботились о себе.

Я тоже позаботился о себе. У меня был Лоскутер.

— Что ли, проходи уж?

— Да, Малик, — сказал я. — Мы уж пройдем…

Он опять качнул головой и вставил в зубы чубук. Я втянул носом воздух. Такой пряный, дурманящий аромат…

— Кактусы не доведут тебя до добра, Малик.

— Дело твое не.

— Знаю, не мое.

Мы вошли в амбар.

Солома под ногами, еще одна узкая дверь, ведущая вниз каменная лестница, влажные стены, сырой воздух, метка на правом запястье начинает зудеть…

— Теперь давай я. — Лоскутер протиснулся мимо меня и пошел первым.

Я потер запястье.

Эльф толкнул еще одну дверь, и мы попали внутрь Оазиса.

Магии здесь столько, что метка стала пульсировать и появилось желание разодрать ее ногтями. С виду — питейный зал какого-нибудь трактира, но только очень длинный, такой, что дальнюю часть, где находится стойка, и не разглядеть. На нас поглядывали со всех сторон. По центральному проходу шли посетители, под стенами тянулись ряды столов. Почти за каждым кто-то сидел. Лепреконы, гоблины, люди, даже несколько троллей, хотя, как правило, они создания тихие, мирные и предпочитают держаться подальше от подобного рода мест. Невдалеке я увидел аскетку — высокая и тощая зеленоволосая девица в легких доспехах. Орк с подносом в руках разносил закуску и выпивку.

Когда мы вошли, из-за ближайшего стола высокий тощий гоблин быстро глянул на нас и тут же вновь уставился в укрепленный на подставке синий шар. Для чего-то он использовал сразу два входа — ко лбу гоблина прилепилось высохшее тельце торфяной жабы, острые коготки на ее лапках были погружены в череп.

В Патину можно попасть благодаря метке — на руке или, что бывало гораздо реже, на голове. Но такие метки доставались по наследству немногим. Другой способ — это шар из морского хрусталя. Дорогая штука, не каждый может позволить себе такой. Малик, насколько я знал, владел двадцатью шарами и предоставлял их клиентам за отдельную плату. Шары могли быть разными, из более мутного или более чистого хрусталя. От его качества зависело, насколько глубоко и быстро ты мог проникнуть в Патину.

Мне шар не нужен. Я и так чувствовал, что благодаря своей метке и очень плотной магической насыщенности смогу сейчас быстро проникнуть в Патину. Из-за того, что Малик отрезал Оазис, магия не растекалась по Патине, а бесконечно накапливалась здесь. Я прошел до середины ряда и встал. За столом слева сидел тролль-страшилище — горбатый, лопоухий, с кривым пупырчатым носом и иссеченными оспой обвисшими щеками. Череп обрит наголо. Он сидел, отвернувшись от нас, и за ухом из черепа торчал обточенный кончик тонкой косточки. Я покосился на Лоскутера.

— Давай, — тихо сказал он и присел за соседним столом. Не в силах больше сдерживаться, я соскользнул в Патину.

Преображение было почти молниеносным. Питейный зал изогнулся дугой и превратился в мост, тонкую и изящную конструкцию, висящую над заполненной туманом пропастью. Вокруг плескалось марево плотной, насыщенной эссенции, со всех сторон ограничивавшей Оазис. Мост широкий, по краям, там, где раньше находились столы, теперь возникли лотки и лавки. Здесь, в основном, торговали товарами, запрещенными для продажи на общественных номах в Колониальном Единстве или какой-то другой области. Продавцы предпочитали огороженную заводь Оазиса Малика, не скупясь на расходы, связанные с арендой. Малик брал дорого, зато обеспечивал безопасность продавцов. Но не покупателей — они заботились о себе сами. Впрочем, у Малика можно приобрести очень диковинные вещицы, и, несмотря на риск и то, что сюда нужно было приходить в реале, то есть тащиться по пустыне, покупателей всегда хватало.

В находившейся слева лавке сама собой распахнулась дверь. Я шагнул внутрь.

Шажок Ребис давно крутился в этом бизнесе и оборудовал лавку, как положено. Антураж можно за отдельную плату заказать Малику, на лепрекона постоянно работала пара магов, спецов по всяким зрелищам и аналогам. Но тролль предпочитал спланировать лавку сам и загружал ее в Патину через кость прямо из головы, без посредства метки или шара. Он мог, в отличие от Большака, поддерживать беседу одновременно с несколькими клиентами. Впрочем, подобные усилия нужны редко — клиенты обычно приходили по одному.

Аналог стоял за прилавком, а позади всю поверхность стены занимал стеллаж. На полках — склянки, мисочки, пузатые колбы и реторты, какие-то мешочки, узелки, связки стеблей и шерсти, шкурки, бусы из глаз, ногтей и крысиных ушей.

Аналог выглядел красавцем. Высокий, стройный, нет ни присущей большинству троллей грузности, ни сутулой спины. Сломанный нос и язва исчезли, на лице — чистая нежно-зеленая, как у юной троллихи, кожа. Меня всегда это забавляло.