Тот, кого я искал, был здесь, и я вышел из Патины.

Прихваченным с собой огнивом я разжег факел. За коридором начиналось просторное помещение, по углам залегла тьма, доносился плеск воды. Я пересек коридор и плечом толкнул дверь. Еще один коридор, но здесь уже стены каменные, вдоль них тянулись широкие выступы. Между уступами текла черная вонючая вода.

На левом выступе при свете лучины три лохматых тролля-оборванца играли, звонко цокая костями. Они на меня внимания не обратили, я на них тоже. Лишь один игрок молча подвинулся, позволяя пройти.

Я пересек коридор, перепрыгнул через углубление с водой и очутился в верхней части наклонной земляной расселины. Снизу сюда проникал тусклый свет. Воткнув факел верхним концом в землю так, чтобы он потух, я встал на четвереньки и начал спускаться.

В Кадиллицах случилось по крайней мере пять крупных пожаров, когда дотла сгорал весь город, и множество поменьше, от которых выгорало несколько кварталов. Каждый раз новые дома строились поверх старых, прокладывались улицы — а внизу оставались подвалы, погреба, стоки…

Я услышал тихий ритмичный звук — пыц… пыц… пыц… — миновал расселину и выпрямился, отряхивая колени. Свет стал ярче, впереди маячили какие-то тени. Сделал несколько шагов, и одна тень приблизилась — стало видно, что это старик-гном, совсем сморщенный и беззубый, с отвисшей челюстью. В руках он держал лучину, на шее висел деревянный свисток. Положив на него ладонь, гном поднял лучину, заглянул мне в лицо, узнал и отступил.

Пыц… Пыц… Пыц… — звуки стали громче.

Я пошел дальше, и из тьмы выступили каменные столбы. Целый лес массивных черных столбов, покрытых сложным барельефом. Верхняя их часть терялась в темноте, нижнюю скрывал густой серый туман, словно озеро, которое плескалось бесшумно и медленно. Я пошел между столбами, разгребая ногами туман и скользя взглядом по барельефам, по переплетениям диковинных силуэтов, лицам и мордам, рогам, крыльям, клыкам и лапам.

Туман бурлил, но не так, как может бурлить вода. Он скорее напоминал лаву, серую и холодную — пузырился, выбрасывая над поверхностью вытянутые сгустки. Они обвивали ноги и соскальзывали, когда я делал очередной шаг.

Столбы закончились, я попал в узкое пространство, ограниченное высокой стеной.

Пыц… Пыц… Пыц… — ритмичные звуки раздавались теперь совсем близко.

В стене имелась дверь, бронзовые створки, покрытые теми же барельефами, что и столбы. Возле дверей стояла пара орков с топорами. Когда я появился, оба одновременно взглянули на меня и тут же равнодушно отвернулись. Я нажал на створку, протиснулся внутрь и оказался в Капище.

Когда-то здесь был храм. Погребенный под несколькими слоями руин, он тем не менее не разрушился. Магия этого места очень сильна, она и поддерживала Капище в приличном состоянии. Она, а еще его новые хозяева.

Пыц!!! Пыц!!! Пыц!!! — звуки издавала добрая сотня зрителей, расположившаяся на каменных сиденьях, что рядами покрывали склон амфитеатра. Они ритмично колотили кулаком одной руки по ладони другой, в такт движений двух бойцов, которые внизу, на арене, наносили друг другу удары.

Я стоял над верхним рядом и мог наблюдать отсюда десятки затылков — человеческих, гоблинских, тролльских, гномьих… Внизу прутья решетки ограничивали участок, где двое сцепились в схватке. Между рядами тянулись узкие лестницы, и я стал спускаться по одной из них.

Казалось, что в широкую воронку откуда-то сверху беспрерывно льется серый туман. Он покрывал все Капище, возникая неизвестно откуда, медленно стекал по склонам к ровному участку и там накапливался.

Снаружи возле решетки стояла та часть зрителей, которая видела в боях не только развлечение, но и возможность заработать на ставках. Я огляделся. На противоположных сторонах клетки было две решетчатые двери, сейчас закрытые. Возле каждой стоял стул, на одном сидел гоблин с непомерным брюхом, на втором — кто-то, похожий на гнома. Оба лысые. У гоблина на плечи наброшено полотенце, а у ног торчал кувшин с водой.

Он качался на своем стуле, то ныряя всем телом вперед, то откидываясь назад и не отрывая взгляда от происходящего в клетке. Второй наблюдатель сидел неподвижно. С того места, где я остановился, были хорошо видны их лица. В выражениях этих лиц присутствовало нечто общее.

Оба отрешенные и слегка безумные. Нет, не безумные — скорее не от мира сего. Глаза, хоть и раскрытые, смотрели, казалось, на что-то, видимое только им. Я перевел взгляд на то, что происходило в клетке.

Там лярва дралась с мантикорой.

Никогда не замечал особой эстетики в том, как два живых существа молотят друг друга. Но в этой схватке было определенное изящество.

Лярва предпочитала передвигаться на всех четырех лапах. Шкура нежно-зеленого цвета — ее не пробивала даже пущенная из самострела с близкого расстояния стрела — лапы и голова, как у большого морского ящера. На голове изогнутые рога. Когда она разинула пасть, показались ряды мелких зубов и пара длинных клыков. Очень тонкий, подвижный язык в локоть длиною метнулся из пасти вместе с еле заметной розовой струей, которая попала в лицо мантикоры.

Именно в лицо, не в морду. Странное сочетание человеческих и звериных черт, массивный нос и высокий мощный лоб, глаза под насупленными бровями, поджатые в напряжении губы — все в обрамлении огненно-рыжей, словно объятой пламенем великолепной гривы волос. Перепончатые крылья и скорпионий хвост. Очень опасное существо, к тому же раза в два крупнее и тяжелее лярвы. Я даже удивился, с чего это им позволили выступать в единоборстве?

Позади клетки на треноге висел бронзовый гонг, такой древний, что его покрывал зеленоватый налет. Рядом с гонгом стоял орк. Он поднял длинную палку с утолщением на конце и ударил. Бам-м! — разнеслось над ареной.

Мантикора фыркнула, развернулась и с кошачьей грацией скользнула к тому углу клетки, где сидел толстяк-гоблин. Лярва изогнула шею, лизнула себя под мышкой и на кривых мощных лапах грузно потопала к своему углу. Я стоял, наблюдая, как толстяк-гоблин распахнул дверь и вошел внутрь, разворачивая полотенце размером с простыню. Его лицо оживилось, стало не таким отрешенным. Мантикора улеглась, положив голову на передние лапы, гоблин набросил на нее полотенце и стал вытирать красную шерсть. Зрители за клеткой громко переговаривались, обсуждая ставки. Из рядов над ними что-то кричали. Серый туман все так же медленно стекал по рядам, образуя у основания Капища клубящееся дымное озеро. Бам-м!

— Дек'Унер против Ат'Ланчи. Пятый раунд! — проорал орк с палкой.

Мантикора тихо рыкнула и метнулась в клетку навстречу медленно семенящей лярве. Обе тут же сцепились, и, несмотря на скудное освещение, у меня зарябило в глазах от быстрого мельтешения зеленого и красного. Я отвел взгляд, выискивая проход, через который бойцы попадали на арену. Капище взревело.

Удивительно — лярва таки завалила мантикору. Та упала на спину, а лярва встала на задние лапы и правой передней съездила соперницу по челюсти — движение, в котором причудливо соединилось человеческое и звериное.

Зрители дружно завопили, орк с палкой ударил в гонг.

— Победили Ат'Ланчи!

Гном выпустил лярву наружу, и вдвоем они спустились по короткой лестнице в проход между рядами. Я покачал головой, разглядывая поверженную мантикору, гоблина-толстяка, сидящего рядом с ней и, кажется, тоже почти потерявшего сознание. Вокруг них суетились люди и орки. Я пошел за победителями, а навстречу из прохода уже выбегали две другие пары — анталоп и энфилд, двое «тел» в сопровождении своих «голов», орка и лепрекона.

Под амфитеатром протянулось несколько освещенных факелами коридоров. Гул голосов, холодный сырой воздух, каменные стены, скрытый туманом пол. Туда-сюда сновали орки — хозяева Капища. Обычно орки работают мелкими лавочниками, чиновниками городского совета, служащими торговых домов и порта. Но оркский клан Бастка, самый влиятельный в Кадиллицах, издавна владел Капищем и упорно сопротивлялся стремлению организованных банд вроде ребят Пена Галата завладеть процветающим доходным предприятием.