Девушка не ответила — просто не могла это сделать. Любовь, отчаяние и смирение задушили слова. Слова, которые, в любом случае, были лживыми. Я люблю Тайлера, Тайлер любит меня. Учитывая то, как Терри заботился о ней, старался защитить и дать ей любовь, ту любовь, которую она должна была получать от своих родителей, Сидней просто не могла постичь тот путь спасения, что он предлагал.

Преданность.

Долг.

Пожертвование.

Три эти добродетели вдалбливались в её голову с рождения. Её желания и нужды были второстепенными после семейных. Особенно для Сидней, эгоизм которой стоил семье так дорого.

Её брат, Джейсон Реймонд Блейк II, кратко Джей, родился, когда Сидней было шесть лет. Как долгожданный сын, он был обожаем родителями с момента появления на свет. И одна ошибка, один факт непослушания и преступной небрежности со стороны десятилетней Сидней стал причиной того, что он утонул в их бассейне. В четыре года. Он ушёл из жизни в золотом четырёхлетнем возрасте.

И это произошло по её вине — в его смерти была виновата она. Если бы она не ослушалась родителей, оставив для него заднюю дверь приоткрытой, Джей бы не прыгнул в бассейн, возле которого никого не было, и не утонул бы. Именно так сказал папа.

Несмотря на то, что с того трагичного дня прошло пятнадцать лет, её семья до сих пор переживала его гибель. Они никогда не говорили о Джее, как будто он и не существовал вовсе. Никто из членов семьи не украшал его рисунками стену или каминную полку в гостиной. И, несмотря на то, что Джейсон сухо извинился перед Сидней за то, что он, убитый горем, обвинил её в случившейся трагедии, правда и чувство вины лежали на сердце тяжелейшим бременем.

Её эгоистичное неповиновение забрало его сына, и сейчас, спустя годы, она не могла позволить, чтобы её собственные желания стоили ему компании, которой он посвятил половину своей жизни.

Нет. Она выйдет замуж и спасёт отца. Но только не за Тайлера.

Это было самое меньшее, что она могла сделать.

— Терри, спасибо, что рассказал мне, — пробормотала девушка, поднимаясь на цыпочки, чтобы чмокнуть его в щёку. — Я должна встретить маму на позднем завтраке, поэтому мне пора идти.

— Хорошо, — стиснув её в последний раз, он ослабил объятия, позволяя Сидней отступить назад. — Передай Шарлин привет от меня.

— Хорошо, — но она не станет этого делать. Потому что тогда мать первым делом спросит, почему она встречалась с Терри. Будет лучше избежать этого расследования. — Позже позвоню.

Спустя несколько минут она стояла на тротуаре рядом с офисным зданием, без конца прокручивая в голове разговор с крёстным. Невидяще глядя перед собой, не замечая большого потока машин, не слыша какофонии звуков отбойного молотка и громких голосов со стройки через дорогу.

Она медленно выдохнула.

У неё не было выбора.

Доставая свой сотовый из сумочки, она крепко зажала его в руке, высвобождая плотную, кремового цвета визитную карточку с ярко-синим тиснением. Перевернув её, девушка заучила наизусть десять цифр с кодом Чикаго, затем, прежде чем утратить остатки мужества, набрала номер.

На другом конце провода прошёл один гудок. Два.

Затем глубокий, чувственный голос, причина её мучительных сновидений прошлой ночью, пророкотал ей в ухо.

— Мистер Оливер, — произнесла девушка. — Это Сидней Блэйк. Нам надо поговорить. Я буду в вашем офисе в течение получаса.

Глава 6

— Мистер Оливер, к вам мисс Блэйк, — доложила секретарь-референт.

Лукас нажал кнопку громкой связи многоканальной настольной панели.

— Пожалуйста, пропустите её, — приказал он, поднимаясь со своего офисного кресла. Мрачное удовлетворение и нечто большее, чем просто ожидание, ощущалось внутри сильнее, чем самый крепкий алкоголь. Он не отводил глаз от закрытой двери, чувствуя, как внутри начинает разливаться горячая тяжесть. Он мог бы убеждать себя, что смотрит на дверь как орёл, высматривающий добычу, потому что он желал ухватить этот момент триумфа. Чтобы им наслаждаться. Но привычки лгать себе Лукас не имел.

А его пульсирующий член плевать хотел на месть.

— Мисс Блэйк? Сидней Блэйк? — спросил Эйден, вставая со своего места, рядом с углом стола Лукаса.

Лукас коротко взглянул в направлении своего лучшего друга, перед тем, как вновь обратить внимание на входную дверь.

— Да, Сидней Блэйк.

— Чёртов ты... — Эйден сердито посмотрел на него с неодобрением. — Я думал, что она послала тебя куда подальше.

Лукас пожал плечами.

— Да, послала. Но слово «нет» не прозвучало.

Эйден пробурчал, пропустив прядь волос сквозь пальцы.

— Да ты надо мной издеваешься. Люк, ты не можешь этого делать, — в его глазах промелькнуло разочарование, которое поранило Лукаса подобно осколку стекла. — Это сумасшествие. Да, я был свидетелем нескольких твоих неразумных решений, после которых ты сумел выкрутиться. Но это был бизнес. Но сейчас... — он простёр руки ладонями вверх, как бы взывая к совести, которая отсутствовала у Лукаса, когда дело касалось Джейсона Блэйка. — Это ведь её жизнь. И это твоя жизнь. Пересмотри это. Прошу тебя.

Входная дверь отворилась, пропуская его помощницу. Но Лукас её не видел. Он позабыл про Эйдена и его мольбы, поскольку всё его внимание было приковано к высокой, царственной женщине, скользнувшей в комнату. Он пожирал взглядом каждую мелочь её внешности — от длинного «конского хвоста», доходящего до середины прямой спины, который качнулся, в то время, когда она благодарила его секретаршу, до высокой, пышной груди, стремившейся на свободу в вырезе элегантного платья с запахом.

Немного цинично он прошёлся взглядом по чувственной пышности её бедер. Скорее всего, она ненавидела их округлость, как и большинство женщин, которых он знал, жаждали иметь тело подростка, а не взрослой, настоящей женщины. Его дядя, человек, вырастивший Лукаса после смерти родителей, имел поговорку: «Кости нужны только собакам. И они их закапывают в землю». Они с дядей Дунканом расходились во мнениях по множеству вопросов, но единственная вещь — красота женских форм — в их число не входила. Пристально глядя на тонкую талию Сидней, полные бёдра и крепкую задницу, жира он не видел.

Он видел свои пальцы, зарывающиеся в её плоть, крепко держа её во время безудержного жёсткого совокупления, которое бы оставило их потными, саднящими и выжатыми, как лимон. Он видел великолепное, сексуальное тело, которое могло принять свирепость, грубость, дикую похоть, которые он часто должен был сдерживать со своими партнёршами в постели. С такими нежными бёдрами, как у неё, обёрнутыми вокруг его, она могла бы принять весь его член целиком, каждый жёсткий удар.

Возможно, он даже разрешил ей оставить эти чертовски сексуальные чёрные, до колена, сапоги.

— О! — она быстро остановилась, завидев Эйдена. — Прошу прощения, я не знала, что вы заняты.

— Нет, — резко ответил Лукас. — Он уходит.

Эйден хмуро взглянул на Лукаса, что-то тихо бормоча. Он расслышал «безмозглый» и «дурак» перед тем, как друг повернулся, и протянул руку Сидней, тепло улыбаясь.

— Пожалуйста, простите его за манеры. Они ушли на завтрак несколько лет назад, и, к несчастью, мы до сих пор их ищем, — растягивая слова, произнёс он. — Я Эйден Кент, главный исполнительный директор «Бэй Бридж» и его… — он дёрнул головой в сторону Лукаса, — …лучший друг. И моя канонизация ожидается со дня на день.

Она фыркнула.

— Сидней Блэйк.

— Нет ли у тебя собрания, на котором тебе надо быть? — огрызнулся Лукас, раздражённый не столько сарказмом Эйдена, сколько улыбкой Сидней на шутку друга.

Театрально вздохнув, Эйден выпустил руку девушки.

— Я полагаю, что да. Было приятно с вами познакомиться, мисс Блэйк, — он с важным видом прошествовал по комнате, и, прежде чем закрыть за собой дверь, метнул на Лукаса взгляд, пригвоздившего того к месту.

Сидней встретила взгляд Лукаса, все следы веселья исчезли с её прекрасного лица, где осталась лишь маска вежливости.