— Мы ценим, что, в конце концов, вы нам позвонили. Дайте знать, если получите ещё что-нибудь подобное.
Голос Малвани был нарочито небрежным, когда он потянулся за письмом на голубой бумаге, чтобы спрятать его в карман. Но Ира твёрдо прижал бумагу пальцем в районе штампа с датой.
— Не так быстро, капитан.
Он улыбался, но в голосе было отчётливо слышно предупреждение.
Мы замерли. Никто не проронил ни слова.
— Я думаю, что это письмо важнее, чем вы хотите показать. Фактически, я могу поставить его на кон в игре. — Он рассмеялся неприятным, резким смехом. — А почему бы и нет? Я часто играю с теми парнями.
Он кивнул в сторону игроков в покер, которые до сих пор сражались за выигрыш. Затем Зальцбург наклонился к Малвани и добавил:
— И я никогда не проигрываю.
Не отпуская голубое письмо, он другой рукой открыл ящик стола и вытащил оттуда два листа бумаги. На одном была напечатанная на машинке копия письма, а на другом — его фотография.
И лишь после того, как он положил оба листа бумаги на стол, Ира убрал руку с оригинала.
— Видите, капитан? Я избавил вас от необходимости делать мне копию. Можете забрать своё письмо. Но у меня есть несколько условий.
— Это улика по делу об убийстве, мистер Зальцбург. Мне не нужно ваше разрешение, чтобы его забрать.
Малвани оставался предельно вежлив, но тон стал резким.
— Ну, конечно, конечно, — покивал Ира. — Но вам нужно моё сотрудничество, если вы не хотите увидеть вот это — а то и нечто бóльшее — в завтрашней газете. А если автор письма снова с нами свяжется…
Предупреждение повисло в воздухе.
Алистер попытался сгладить абсолютно не завуалированную угрозу Иры Зальцбурга.
— Вы знаете, что в театре «Гаррик» умерла актриса. И вы получили письмо, которым интересуется полиция. Больше у вас ничего нет. Мне кажется, что этого маловато для хорошей статьи, если только вы не собираетесь сочинить её из воздуха.
— Я знаю, что значит, — возразил Ира, — когда в мой кабинет входит известный профессор права. Особенно с вашим прошлым.
Его улыбка стала скользкой, когда он уселся обратно в кресло и закинул ноги на стол. Чёрные туфли, начищенные до зеркального блеска, сверкнули в лучах заходящего солнца, падающих через окно.
— Если вы задействованы в этом расследовании и заинтересованы в данном письме, значит, я наткнулся на хорошую историю.
— Боюсь, моя заинтересованность закончится ничем, — с долей самоиронии произнёс Алистер.
Ира засмеялся в ответ.
— Вы же хотите сохранить всё в секрете, господа? — Ира выдохнул клубы дыма.
— Мы этого хотим в любом текущем расследовании, — тихо ответил Малвани. — Нет никакой необходимости пугать общественность или давать почву для слухов. Особенно в подобном деле.
— И что же это за особенное дело, капитан?
Похоже, редактору доставляло удовольствие раздражать Малвани. Он прикусил кончик сигары.
— Всё, чего я хочу, господа, это свою долю. Мы должны доверять друг другу. Я дам вам время. Но я хочу эксклюзивное интервью после того, как вы добьётесь существенного прогресса в деле — и с доказательствами, которые размажут по стенке «Трибьюн» и «Мир».
— Мне это не подходит, — Малвани еле сдерживал переполнявший его гнев. — Я не хочу, чтобы эта история появлялась в газетах.
Но Ира полностью проигнорировал слова Малвани.
— И чтобы убедиться, что я получу свой эксклюзив, я немедленно подключаю к этому делу Фрэнка. Он высококвалифицированный следственный репортёр.
Глаза Фрэнка слегка расширились, но больше он ничем не выдал своё удивление.
— Не очень-то это похоже на свидетельство доверия, да? — голос Малвани был пропитан сарказмом.
— Не понимаю, как вы можете ожидать, что мы поделимся информацией, если сами настолько нам не доверяете, — добавил Алистер.
Но Ира Зальцбург изящно обошёл подводные камни.
— Мы станем партнёрами. Видите ли, у нас долг перед общественностью. Мы обязаны сообщать общественности самые последние новости, как только случается убийство. Люди должны знать. Но ещё мы обязаны их уверить, что преступник не избежит наказания. Вот, что нужно услышать нашим людям в подобные времена.
Он наклонился вперёд и заговорил доверительным шёпотом.
— Послушайте, а вы не задумывались, что, напечатав это письмо, мы сможем вам помочь? Подумайте над этим. Мы можем опубликовать его точную копию, и кто-нибудь, возможно, опознает почерк.
— Но автор письма мог изменить почерк, а публикация точной копии даст почву для толков, — сказал я.
Зальцбург снял ноги со стола и выпрямил спину.
— Хорошо. Фрэнк будет проводить собственное расследование, но вы можете использовать его, когда захотите. Передаю его в ваше распоряжение. Иногда репортёр может быть более полезным в выведывании информации, чем полицейский.
Мы посмотрели на Фрэнка, но его лицо ничего не выражало, словно он ожидал дальнейших указаний мистера Зальцбурга.
Но их не последовало, и Фрэнк кашлянул.
— Босс, думаю, мне понадобится помощь с этим делом. Мне нужен тот, кто знаком с театром и сможет расположить к себе людей, и заставить их говорить. Помните то дело с кражами на водевилях прошлым летом? Тогда я узнал, что актёры подозрительны по своей натуре. Я хочу, чтобы мне помогал Джонс.
Фрэнк не спускал глаз с Иры Зальцбурга и ждал его решения. Спустя пару секунд, он добавил:
— Да, Джонс — младший репортёр, но он в прошлом мне очень помог. Никто не может наладить беседу и вытянуть из незнакомца информацию так, как Джонс.
Ира окинул взглядом длинный ряд столов на этаже. В конце концов, он сосредоточил своё внимание на покерном столе.
— Джонс хорош, но на всю следующую неделю я прикрепил его к Бронштейну. Как насчёт Богарти?
— Он критик, а не следователь, — неодобрительно нахмурился Фрэнк. — И с ним сложно работать. Никогда не приходит вовремя и не пишет свою часть заметок. Да вы взгляните на него!
Я повернул голову к столу у дальней стены, где в самом разгаре шла игра в покер. Там одетый с иголочки блондин с самоуверенным выражением лица тасовал колоду карт.
— Но он знаком с театральной средой, — Ира постукивал по столу свёрнутой в трубку бумагой. — А театралы знают его. Это то, что тебе надо. Он втёрся к ним в доверие, так что они легко и непринуждённо перед ним откроются.
На лице Фрэнка ясно читалось сомнение.
— Да, женщины откроются, как и всегда, — ухмыльнулся он. — Только вот, если вы не заметили, в общении с мужчинами он не так хорош. По крайней мере, пока не сядет с ними за карточный стол.
Но Иру было не так просто переубедить, если он уже принял какое-то решение.
— Слушай, Фрэнк. Джек Богарти — красивый парень, который любит модную одежду и симпатичных девиц. Знаю, ты считаешь его несерьёзным репортёром. Но он становится известным критиком, и это уважают. Если чары Богарти не сработают, и они не захотят с ним говорить, то всё время будут бояться, что в своей следующей рецензии Джек напишет о них нечто нелицеприятное. Поверь мне, это сработает. Я удостоверюсь, что он понимает, насколько высоки ставки.
Ира сделал глубокий вдох. Всё равно всё будет так, как решит он.
— Вот как всё будет происходить, — обратился он к нам. — Каждые несколько дней Фрэнк будет встречаться с вашими людьми и обмениваться полученной информацией. А когда с делом будет покончено, каждый из вас будет открыто отвечать на все вопросы Фрэнка для интервью. И когда убийцу заключат под стражу, вы дадите Фрэнку возможность взять у него — или её — интервью. Эксклюзив. Мы договорились?
У Малвани было такое выражение лица, словно его ударили под дых. Но ему пришлось согласиться. Сотрудничество «Таймс» было нам необходимо. Было бы гораздо хуже, если бы мы не заключили соглашения, и по городу стали бы гулять слухи, пущенные жёлтыми газетёнками. А «Таймс», по крайней мере, нацелены на создание себе репутации серьёзного издательства.
Если до информации доберётся жёлтая пресса, это будет для них знаменательным днём. Они приукрасят правду ложью, и возмущённая публика придёт в неистовство.
