Сейчас библиотека казалась ещё теснее из-за того, что в ней находилось шесть человек. Эжени сидела за столом, Жаклин и Анжелика – на миниатюрной козетке, примостившейся между двумя высокими шкафами. Леон стоял возле них, Рауль прохаживался взад-вперёд вдоль шкафов, с интересов разглядывая книги, Анри подошёл к окну – шторы, вопреки обыкновению, были подняты, и комнату освещал тусклый сероватый свет.

Иногда Эжени казалось, что в этой библиотеке она провела всю свою жизнь. Так получилось, что сёстры де Шане хоть и родились с разницей всего в один год, были совершенно не похожи друг на друга. Старшая любила тишину и покой, из увлечений предпочитала вышивание, музицирование (что вполне одобрялось её родителями) и чтение (что отец считал ненужным и даже вредным – мало ли что девочка может вычитать в книгах!). Младшая с детства стремилась быть в центре внимания, обожала танцевать, ездить верхом, впоследствии – охотиться, из чтения же признавала лишь стихи. Так и получилось – Инесса со смехом рассказывала родителям какую-нибудь забавную историю, кружилась перед зеркалом, любуясь новым платьем, отважно скакала по полям и лесам на своей гнедой Кудеснице, а Эжени сидела с книжкой в библиотеке, вышивала у камина или глядела на заснеженные поля из окна.

Правда, ездить верхом она тоже любила – нестись на Сером Ветре рядом с сестрой или отцом, чувствуя, как развеваются волосы и полощется плащ, было для неё ничуть не хуже, чем следить за приключениями героев книг или постигать тайны арифметики. Она много чего любила тогда, в те далёкие времена, когда была жива мама. А потом мама ушла – тихо и незаметно, как подобает настоящей леди. Она скончалась от чахотки в одну особенно жестокую и холодную зиму. Тогда Инесса разбила руки в кровь о стену и сорвала голос, крича Господу о несправедливости. Отец с тех пор словно превратился в ледяное изваяние – и не оттаял до сегодняшнего дня, хотя прошло уже больше года. А сама Эжени на какое-то время разучилась улыбаться, разлюбила зиму и перестала доверять докторам. Как можно им доверять, если они обещали спасти маму – и не спасли?

Потом пришла весна, сошёл снег, и расцвели подснежники. Разбитые руки Инессы зажили, вновь зазвучал её звонкий голос, глаза отца потеплели, а на уста Эжени вернулась улыбка. Она снова начала ездить по лесам и иногда даже брала с собой Корнеля. Он то летел рядом, то садился на её плечо, хрипло каркая, и им обоим было весело. Но появился Зверь, и конным прогулкам пришёл конец. Отец боялся отпускать её даже с Шанталем и с детьми мушкетёров…

– Итак, господа, что мы имеем на сегодняшний день? – голос Анри прервал её воспоминания.

– Зверь появился в июне и нападал каждую неделю, – начал Рауль. – Было уже восемь нападений, пострадало шесть человек, кроме того, были убиты овца и телёнок. Кто совершил последние нападения, доподлинно неизвестно – Зверь или же обычные волки, загрызшие отбившихся от стада овец.

– Зверь нападает на слабых – отбившихся животных, женщин, детей, – подхватила Жаклин. – Он похож на волка, но гораздо крупнее, с чёрной шерстью и горящими глазами. Он не боится нападать днём, и при этом он достаточно умён, чтобы избегать ловушек и капканов, а однажды он даже увернулся от пули.

– Зверь нападал каждую неделю, но за всё время, что мы здесь, нападений не было. Он как будто испугался нас и затаился, – произнесла Анжелика.

– Я отметила места нападений, – Эжени развернула на столе карту отцовских владений, пожелтевшую от времени, измятую и испачканную чернилами. Дети мушкетёров склонились над ней. – Судя по всему, Зверь живёт в самой середине леса – но почему тогда охотники не могли найти его логово, когда прочёсывали лес?

– Значит, недостаточно прочёсывали, – пожал плечами Леон. – Думаю, если состоится облава, он от нас не уйдёт.

– Может и уйти – он куда хитрее, чем обычный волк, – возразила Анжелика.

– Но не хитрее человека, – ответил Леон. Эжени невольно задумалась о том, как различны между собой брат и сестра. У обоих светлые волосы, но у Анжелики они пшеничного оттенка, слегка вьются и аккуратно уложены вокруг головы, а если распустить их – упадут ниже пояса. У Леона волосы длиной до плеч, цветом похожи на высохшие сено, прямые и жёсткие даже на вид. У обоих детей Портоса голубые глаза – но у Анжелики в них видна ясная синь небес, у Леона же в глубине поблёскивает сталь. Анжелика всегда сияет, как утреннее майское солнце, легка и свободна, как птица – Леон либо мрачен, либо насмешлив и похож на грозного хищного зверя… на льва, согласно его имени. Свои воспоминания о Леоне-Звере из сна Эжени поспешила отмести прочь.

– Я скажу ещё одну вещь, – Рауль помедлил и оглядел собравшихся. – Заранее прошу у дам прощения за неприятные подробности. Я разговаривал с теми, кто нашёл тела жертв, кто хоронил их, и заметил одну странную деталь. Звери убивают либо ради еды, либо ради защиты, так? Этот Зверь не защищает своё логово – ему нужно пища. Значит, он должен утаскивать тела жертв к себе и там пожирать их. С овцой и телёнком он так и поступил, но тела людей нашли почти нетронутыми. Их нашли в лесу или в поле, со страшными ранами, но… – Рауль пытался произнести неприятную речь побыстрее, – Зверь не ел их.

Эжени почувствовала дурноту и мотнула головой. Краем глаза она видела, что Анжелика прижала ладонь ко рту, а Жаклин и вовсе побледнела и снова опустилась на козетку.

– Что вы хотите этим сказать? – Анри повернулся к другу. – Зверь не ест людей, потому что он сам человек? Вы считаете его оборотнем?

– Я ничего не могу утверждать, – Рауль покачал головой. – Я не верю в оборотней, но этот Зверь… он будто пытается запугать людей, показать свою силу. Ему не нужна пища – есть он может и лесных зверей. Ему нужна власть…

– Вы хотите сказать, что Зверь ведёт себя не по-звериному? – Эжени в волнении вскочила с места. Неясная мысль, приходившая ей в голову и раньше, теперь обрела в форму и блеснула в голове яркой молнией. – А что, если Зверь не один?

– Вы думаете, их несколько? – растерянно спросил Анри. – Но ведь все описывают Зверя одинаково, и потом…

– Нет-нет, я не об этом! – перебила его Эжени. – А что, если Зверь – всего лишь орудие? Если у него есть хозяин, который натравливает его на жертв, а потом уводит в убежище, известное лишь им двоим? Если этот хозяин преследует какую-то цель?

На миг в библиотеке повисло молчание, а потом все заговорили разом.

– Такую возможность я не рассматривал, – тихо произнёс Рауль.

– Но кто справится с такой зверюгой? – воскликнула Анжелика.

– И кому придёт в голову такое зверство? – добавил Анри и тут же поправил сам себя: – Хотя я слышал истории об охотниках, травивших людей собаками. Если представить вместо собаки Зверя, то в это даже можно поверить.

– Но какой цели можно добиваться таким способом? – вопросил Леон.

– Держать в страхе шевалье де Шане… – начала Жаклин и не договорила, закашлявшись. Эжени увидела, что дочь д’Артаньяна смертельно бледна и прижимает руку ко рту, явно борясь с тошнотой.

– О Боже, Жаклин, что с тобой? – Анри кинулся к жене.

– Простите, это моя вина, – виновато склонил голову Рауль. – Я зря заговорил о жертвах…

– Ерунда… сейчас пройдёт, – Жаклин яростно замотала головой.

– Это от духоты! – Эжени кинулась к окну и распахнула его настежь. Порыв свежего воздуха ворвался в библиотеку, и листы на столе затрепетали – Эжени едва успела придавить их чернильницей.

– Простите, – Жаклин всё ещё было дурно. – Кажется, мне придётся вас покинуть.

Она удалилась, сопровождаемая поддерживающим её Анри и тревожно всплёскивающей руками Анжеликой. Леон и Рауль, взволнованные, последовали за ними. Эжени, оставшись в одиночестве, упала на стул, склонилась над бумагами и замерла, в отчаянии обхватив голову руками.

***

Этой ночью капитану Леону не спалось. Его волновало состояние Жаклин, помимо того, из головы не выходили мысли о сказанном Эжени. Если она права, и за Зверем действительно стоит направляющий его человек, то всё гораздо серьёзнее, чем они поначалу считали. Зверя можно выследить и пристрелить, но как найти его хозяина? И даже если Зверь будет убит, что мешает человеку придумать что-нибудь новое?