— Да уж были же времена…
Дорога уходила за горизонт, ведя в неведомые дали, петляя между гор вдалеке, но сколько бы он не несся по ней на своем старом восьмицилиндровом шевроле, все равно каким-то непонятным образом приезжал обратно к бару. Шоссе Уробороса, так он его прозвал. В прочем это сильно его не ограничивало, наоборот через какое-то время он в полной мере оценил данную шутку местного пространства.
На небе вспыхивали первые звезды, а в горах начали собираться грозовые тучи. Рядом упало несколько крупных капель.
— Опять начинается, — он, вздохнув, затушил сигарету о землю и бросив окурок в переполненную пепельницу пошел в бар.
Смеркалось. На пустошь опускалась ночь. Над ощерившейся, кривой ухмылкой в небо, крыше бара, загорелась, потрескивая неоном зеленая вывеска:
«ХАРОН»
Дождь успокаивающе стучал в окна, где-то вдалеке сверкали молнии, мужчина сидел за барной стойкой и пристально смотрел на свое отражение в окне. На нем были, как и всегда высокие потрепанные временем ботинки, джинсы, неопределенного синего оттенка, прожженные в нескольких местах сигаретой, льняная рубашка серо-желтого цвета с подкатанными рукавами, расстегнутая на три пуговицы, а не на две, потому что вторая была оторвана, а также серая, хлопковая жилетка из которой торчал серебряный портсигар. Пожалуй, он выглядел под стать этому заведению. Соответствовал его духу. Желто-зеленые глаза, седая щетина, длинные волосы, завязанные в небрежный хвост на затылке, крепкое телосложение, выглядывающие из-под рукавов татуировки. Все это говорило о том, что из него выйдет прекрасный собеседник для зашедшего в бар путника или головная боль для тех, кто решит поживиться его скромным имуществом. За окном ярко вспыхнула молния, разразившаяся особенно громким раскатом, таким что зазвенели мутные стекла. Бармен вздохнул и принялся протирать стакан. Сегодня ночью нужно закончить важное дело.
========== Странник ==========
…
Мрак. Беспросветная тишина, которая вскоре была нарушена ритмичным звуком. Появилось еще одно чувство, холодно, мне стало холодно. Звук словно перекочевал из внешнего мира, от которого я был отделен прозрачной мембраной, своего растворяющегося в небытии эго внутрь. Еще одно чувство это были вибрации, которые вскоре стали ударами. С завидной частотой они пробовали на прочность меня, пока не раздался Взрыв. Все мое существо буквально вывернуло наизнанку от ярчайшей вспышки. Распахнув глаза, я жадно схватил пересохшими губами воздух, в груди снова забилось сердце, перекачивая кровь. Саднило в висках, голова была словно чугунной, но мне удалось приподняться и сплюнув песок процедить про себя.
— Гребанные перемещения, ненавижу.
Мне доводилось переживать это уже не одну тысячу раз, но все равно, ощущения настолько незабываемые, что к ним невозможно выработать резистентность. Через какое-то время удалось встать, ватные ноги по началу меня не слушались, но вскоре пришли в норму. Подняв с песка сумку, я перекинул ее через плечо, отряхнул плащ и накинул капюшон. Шел дождь. Снова меня закинуло в середину нигде. Вперед уходило шоссе. Не важно какую сторону ты выберешь, все равно придешь туда, куда тебе нужно. Какая ирония. Небо пульсировало звездами, словно масляная пленка на луже, которую качал порывистый ветер. Так и тут колыхалась северным сиянием невесть каких излучений тонкая пленка реальности.
Не помню сколько я шел, в дороге по этому шоссе время в привычном понимании этого слова не работает. Может быть пара десятков минут или пара десятков лет. Не все ли равно? Ведь если не способен познать смерть, то и не способен познать жизнь.
Впереди сквозь пелену дождя, стали видны зеленоватые всполохи неона. Осталось совсем немного. Сколько я себя помню, все и всегда сводится к тому, что я иду за светом путеводной звезды. Сегодня в качестве нее выступило черное здание, покосившегося бара. Изнутри раздавались звуки блюза, кто-то пел с надрывом о своей судьбе. Я постучал кулаком в дверь. Тишина.
На парковке рядом с баром, под навесом стоял мотоцикл. Хм, раньше его здесь не было. За пеленой дождя было тяжело его разглядеть, как следует. Но судя по габаритам это был какой-то старый круизер. Грубый, надежный, потрепанный жизнью и временем, впрочем, как и все тут. Еще несколько ударов в дверь и наконец-то я услышал голос, прозвучавший из утробы бара
— Открыто!
Дверь протяжно заскрипела, оповещая хозяина, что мне все-таки надоело мокнуть под дождем и впустила меня внутрь. Бармен, стоял за стойкой, опершись на нее руками и задумчиво курил.
— Чего стучал, у меня ведь всегда открыто? — мне на встречу полетел клуб дыма.
— Привычка.
Плащ был мокрый и грязный, скинув его с плеч и встряхнув, чтобы сбить лишнюю влагу и песок, я повесил его на вешалку у входа, которая была выполнена в виде череды каких-то демонических рож с рогами-крючками. Как и всегда на третьего справа, у него было какое-то особенно похабное выражение лица. Раздражал. Все это время бармен на меня внимательно смотрел.
— Глупость, а не привычка, только лишние пару минут под дождем простоял, — он снова затянулся и выпуская из легких дым спросил, — Кстати, как тебе погодка?
Прозвучало это таким безучастным, флегматичным тоном, что мне на секунду показалось, что это он таким особенным образом, пытается поддержать разговор, а не открыто издевается, над изнуренным путником.
— Превосходная, только вот откуда в пустошах дождь?
— Иногда бывает, климат у нас знаешь ли, переменчивый.
Отодвинув высокое кресло, я сел за стойку в паре метров от него, хотя скорее рухнул. Сил не оставалось совершенно.
— Не желаешь ли горло промочить с дороги?
— Не откажусь.
Он откупорил массивную бутылку из черного стекла и наполнил два рокса, предварительно бросив туда холодные, камни, чтобы не разбавлять вкус напитка, тающей водой. После чего отточенным движением подтолкнул один из стаканов ко мне, остановился он прямо напротив вытянутой мною ладони.
— Составлю тебе компанию, не против? — мой собеседник участливо улыбнулся.
— А когда это я был против твоей компании, Бармен? — в подтверждение своих слов я отсалютовал ему бокалом.
— Да никогда, Странник, — он ответил мне таким же жестом.
Мы пили, думая каждый о своем. За окном колотил дождь, на душе было пусто, не считая скребущихся кошек. Все было, как и всегда за исключением этой чертовой непогоды и стоящего во дворе мотоцикла. Никогда не замечал за Барменом пристрастия к такого рода технике, неужели это он решил сменить свой старый шевроле, на что-то новое? Звучит, как-то слишком фантастично, этот консерватор костьми ляжет, но не поменяет отлаженное столетиями бытие ни на йоту. Теряясь в догадках, я все-таки его спросил:
— Кстати, а что это за мотоцикл у тебя там стоит?
— Да прихватил с собой с прошлой вылазки. Представь, те остолопы на черном минивэне, подожгли его, а потом убрались восвояси. Хозяину своему он уже не был нужен, а мне что-то стало жалко железного коня. Хороший агрегат, ему бы все дальше разгонять пыль с дорог, да наматывать одометром километры. Так что щелкнул я пальцами сдувая пламя, отмотал для него пару минут, а потом завел и умчался прочь из этого погибшего места, под саундтрек бывшего владельца. У парня хороший вкус, кстати говоря. Мне особенно понравилась песня Otta, не помню правда группу, что-то на S, кажется, а точно Solstafir! Судя по всему, он под нее туда приехал. Непередаваемые ощущения, одним словом.
— Не думал, что ты окажешься настолько сентиментальным, — так вот значит, чем он занимался, пока я работал, прекрасно. Быть может я бы устроил сейчас какую-то сцену, чтобы повеселить нас обоих, но сил не было совершенно.
— Я сентиментален не больше твоего. Так что лови, можешь покататься, как дождь закончится, — он бросил мне ключи.
Подлый трюк, Бармен знал, что я откажусь, но ничего не поделаешь, реакция есть реакция. Они уже у меня в руках. Разжимаю ладонь и словно не было этих тысячелетий в пути, словно снова несусь я по шоссе вперед, навстречу мечте. Все тот же брелок с волчьей пастью и ключами с витиеватой надписью Goldwing. Мое золотое крыло. Крыло, которое, кажется, целую вечность ждало меня. Осушил бокал до дна, как раз за секунду до того, как меня накрыло цунами воспоминаний.
