– Скорости хороши?

– Простите?

Джульетта растерялась. Он хочет спросить, как скоро она может отсюда уйти? Потому что считает ее не закончившей учебу? Она сама считала, что не закончила учиться. Если честно, то еще и не начинала толком.

– Скорости. Печати и все такое, – пояснил он, взмахнув трубкой в воздухе.

Да он вообще не смыслит в секретарском деле, подумала Джульетта.

– Ах скорости. Да. Хорошие. У меня есть сертификаты.

Она не стала вдаваться в подробности – этот человек пробудил в ней чисто ослиное упрямство. Наверно, это не самый удачный настрой для соискателя на должность, подумала она. Но ее совсем не привлекала конторская работа.

– Еще что-нибудь хотите рассказать о себе?

– Нет. Ничего. Сэр.

Он принял разочарованный вид.

А потом он совершенно небрежно – словно интересуясь, что она больше любит, мясо или картошку, – осведомился:

– Если бы вам дали выбор, на чью сторону вы бы предпочли встать – коммунистов или фашистов?

– Кажется, и то и другое не очень приятно, сэр.

– Вы должны выбрать. Вам приставили пистолет к виску.

– Я могу выбрать, чтобы меня застрелили.

«А кто же держит этот пистолет?» – подумала она.

– Нет, не можете. Вы должны выбрать одно из двух.

Джульетта подумала, что коммунизм как доктрина самую чуточку добрее.

– Фашистов, – решила сблефовать она.

Он засмеялся.

Он пытался из нее что-то выжать, но она не понимала, что именно. Может, зайти пообедать в «Лайонс»? – подумала она. Сделать для себя что-то хорошее. Раз уж больше никто на свете не намерен этим заниматься.

Мертон внезапно встал и обошел стол, направляясь к ней. Джульетта тоже встала, словно защищаясь. Он придвинулся ближе, и Джульетта растерялась, не понимая, каковы его намерения. На один безумный миг ей показалось, что он хочет ее поцеловать. Что ей тогда делать? В гостинице в Фицровии она часто получала нежелательные знаки мужского внимания – там останавливались коммивояжеры, желающие развлечься вдали от семьи, и их обычно удавалось отпугнуть резким пинком по щиколотке. Но Мертон – государственный служащий. Можно ли его пинать? Вдруг это уголовно наказуемо? А может, даже приравнивается к государственной измене?

Он протянул руку, и Джульетта поняла, что он ждет от нее рукопожатия.

– Я уверен, что мисс Диккер захочет взглянуть на ваши верительные грамоты и так далее и даст вам на ознакомление под расписку Закон о государственной тайне.

Так что, значит, она принята на работу? Это все?

– Ну конечно, – сказал он. – Вас приняли на работу еще до того, как вы вошли в эту дверь. Я просто должен был задать все нужные вопросы. Чтобы убедиться лишний раз, что вы честны и порядочны. И все такое.

Но я не хочу здесь работать, подумала Джульетта.

– А я хотела вступить в Женский вспомогательный территориальный корпус, – храбро заявила она.

Он засмеялся, как смеются над словами ребенка:

– Мисс Армстронг, вы намного больше сделаете для победы, работая с нами.

Позже она узнала, что Майлз Мертон (таково было его полное имя) знал о ней все – даже больше, чем она сама о себе знала, включая все сказанные ею на интервью неправды и полуправды. Но они, по-видимому, не имели значения. Потом ей казалось, что они даже помогли в каком-то смысле.

Она пошла в ресторан «Лайонс-корнер-хаус» на Нижней Риджент-стрит и заказала себе ветчинный салат с вареной картошкой. У этого ресторана еще оставалась хорошая ветчина. Джульетта предполагала, что запасов надолго не хватит. Она подумала, что если скоро им всем придется голодать, то одного салата недостаточно, и добавила к заказу чай и глазированные булочки. Она заметила, что ресторанный оркестр уже поредел из-за войны.

Пообедав, она пошла в Национальную галерею. Поскольку ей напомнили о Вермеере, она решила посмотреть на две его работы, хранящиеся там, но оказалось, что все полотна эвакуированы.

Наутро пришла телеграмма, которая подтверждала ее назначение на «должность» – формулировка была по-прежнему очень туманная – и приказывала ей на следующее утро в 9:00 ждать на автобусной остановке напротив Музея естественной истории. Телеграмма была подписана «Комната 055».

Она, согласно приказу, прождала двадцать минут на жестоком ветру, и наконец перед ней остановился автобус марки «Бедфорд». Он был одноэтажный, и надпись на боку гласила: «Поездки в Шотландию». Вот те раз, подумала Джульетта. Мы что, в Шотландию едем? Почему меня никто не предупредил? Я бы хоть чемодан собрала с собой.

Водитель открыл дверь и закричал:

– МИ-пять, дорогуша? Залезай.

Вот тебе и секретность, подумала она.

Автобус остановился еще несколько раз, подбирая людей: одного-двух моложавых мужчин в котелках, но в основном девушек. Выглядели эти девушки так, словно только что выпорхнули из школы хороших манер для благородных девиц или… ну да, из секретарского колледжа Святого Иакова.

– Это все сливки общества, стервозы, – сообщила Джульетте девушка, сидящая рядом. Она была бледна и изящна, как лебедь. – Хочешь курнуть?

У самой девушки тоже был характерный аристократический выговор – правда, с прокуренной ларингитной хрипотцой, но все же недвусмысленно выдающий ее принадлежность к высшим слоям. Она протянула Джульетте сигаретную пачку. Джульетта помотала головой:

– Спасибо, не курю.

– Закуришь рано или поздно, – заявила девушка. – Так уж лучше начать прямо сейчас.

На пачке был золотой герб, и, что еще удивительнее, на сигарете обнаружился такой же.

– Это Морлендов. – Девушка раскурила сигарету и сильно затянулась. – Папа – герцог. Такие делают специально для него.

– Господи… – сказала Джульетта. – Я и не знала, что такое бывает.

– Ага. Безумие, правда? Я, кстати, Кларисса.

– Джульетта.

– Ох, не повезло тебе. Наверняка к тебе все время пристают: «Джульетта, а где твой Ромео?» Меня саму назвали в честь какого-то дурацкого романа.

– А нет ли у тебя сестры по имени Памела?

– Есть! – Кларисса взоржала. Несмотря на благородное происхождение, ржала она очень похабно. – Откуда ты знаешь?! Ты, должно быть, из умных. По мне, книжки читать – только время терять. Не знаю, отчего некоторые по ним с ума сходят.

Она запрокинула голову и выдула дым изо рта удивительно длинной, тонкой струйкой, так что курение вдруг показалось Джульетте привлекательным занятием.

– Они все – плоды близкородственных браков, – добавила Кларисса, указав на рыжую девушку, которая осторожно пробиралась по проходу: водитель автобуса, похоже, решил, что участвует в автомобильных гонках.

На рыжей был приятный комплект – джемпер и кардиган – из бледной яблочно-зеленой шерсти, явно купленный в дорогом магазине, а не самодельный. Свитер Джульетты, вишнево-красный с узором «рис», связала ее мать, и Джульетта почувствовала себя посконной замарашкой на общем фоне. У девицы в зеленом комплекте были еще и жемчуга на шее. Ну конечно. Джульетта окинула автобус беглым взглядом и поняла, что из всех девушек она, похоже, тут одна без жемчугов.

– Ее мать – фрейлина королевы, – тихо сказала Кларисса, указывая сигаретой на девицу в зеленом. Она придвинулась к Джульетте и зашептала ей на ухо: – Ходят слухи, что…

Но тут автобус дернулся, заворачивая за угол, и все девицы восторженно завизжали в деланом страхе.

– Автобус! – крикнул кто-то из них. – Вот потеха!

От толчка девицу в зеленом швырнуло кому-то на колени, и все, включая ее, зашлись от хохота.

– Чума на все ихние дома, – пробормотала Кларисса.

– Но ты ведь одна из них, – рискнула указать Джульетта.

Кларисса пожала плечами:

– Четвертая дочь герцога – считай, никто.

Она поймала взгляд Джульетты и расхохоталась:

– Я знаю, я говорю как избалованная цаца.

– А ты в самом деле избалованная цаца?

– О да, еще бы. Ну возьми сигаретку. Я знаю, что мы подружимся.