— Сергей Саныч, ты сегодня ел?
— Чего? А… кажется нет.
— Пошли в столовую, по дороге договорим.
— Да ладно, сейчас попрошу и сюда принесут.
— Пошли. — С нажимом сказал Шестаков. — Заодно прогуляешься.
— Ну пошли.
Утоптанная снежная дорога к лётной столовой в это время дня была пустой, ночники ещё спали, а истребители и штурмовики давно пообедали.
— Товарищ генерал, не хотел при всех, пойми меня правильно. Панику устраивать не хочу, но ты понимаешь что будет завтра?
— Лев Львович, я не первый день замужем, все понимаю, но Жуков давит на Смушкевича, подключил Верховного, как обычно на нас всех собак повесили, обвинили во всех грехах. Яшу поставили перед фактом.
— Поня-ятно. Только это ситуацию не меняет, у меня будет к утру пятнадцать машин. Первую волну я прикрою, потом уйду на заправку, в это время "люфты" будут полными хозяевами, собьют столько, на сколько у них патронов хватит, а к вечеру пробомбят и "хана котёнку".
— ВВС Западного фронта обоими своими полками тоже там будут.
— Ты время с ними увязал?
— 12 и 14.00.
— По сколько машин?
— А хрен их поймёшь, похоже они и сами не знают, обещаются всеми боеготовыми.
— Значит в лучшем случае это два звена, в худшем, сам понимаешь — пара.
— Может и так, приказ о блокировке звучит однозначно — Вторая Авиагруппа. Западный фронт нам одолжение делает.
— Если все будет как я думаю, под суд пойдём. При таких потерях в военнотранспортной авиации, крайнего искать будут. И найдут.
— Лёва, не пили мне нервы. Ты что предлагаешь? Полететь к товарищу Сталину и сказать, чтобы нас не сажали?
— Не, не надо. Я в первый вылет не пойду, поведёт второй комэска, калач тёртый, справится. А вот в 11.30 поведу тройку, мы единственные остались, кто 22 июня войну встретили. Дадим сольный концерт.
— Лев Львович, ты чего удумал? Жить надоело?
— Жить? Нет, жить не надоело, но и под следствие тоже не пойду. Плавали, знаем. Тихо, тихо. Полком командую я, приказать как распределить силы ты мне не можешь. Так что оставайся и расхлебывай сам. Едрись оно все конём!
Вторую массированную высадку JG 51 не проворонили, но и такого отпора тоже не ожидали. По меркам зимы 42-го десяток "Убивцев" и пара "американов" это была сила, а немцы подходили "Швармами", по нашему — звеньями и сводная эскадрилья 5-го полка их рвала вдребезги и пополам. Главное было вовремя заметить как они подбираются к Г-2-м. Эти тихоходные громадины были сегодня "гвоздём программы" — везли шестнадцать "дивизионок" — ЗИС-3, будущий "артиллерийский кулак" десантного корпуса. Эти машины должны были долететь и сесть во что бы то ни стало. Вот Шестаковцы и старались, привычно эшелонируясь по высоте. Нижнее звено шугало шварм, те уходили с набором высоты, а там их, оставшихся без скорости "принимал второй этаж". За сорок минут боя трое достоверно сбитых, а из "сараев" только один, дымя, пошёл на вынужденную. Потом была небольшая пауза и пожалуйста, адекватный ответ, штук десять "мессеров" и где они их только нашли? А горючего уже и нет, надо уходить, а как уйдёшь, если тебя все время атакуют? Правда есть понятие — "нарастить усилия", вот подполковник Шестаков со своей тройкой и нарастил, со стороны солнца да с преимуществом по высоте. Два "худых" — "Ротте" по ихнему, один с отстрелянной плоскостью закувыркался, другой, ведущий, с чёрной полосой дыма, к заснеженному лесу, наверное взорвался, смотреть было некогда. Сводная эскадрилья, воспрянув духом, перехватила инициативу. Немцы шарахнулись и ушли в сторону, "ножницами" отсекая виснувших сзади "ястребков". Наши заспешили на базу, а тройка осталась, у них бензина ещё на полчаса хорошего боя. Хороший бой не заставил себя ждать, ведь транспорты все тянулись и тянулись.
Дымящий "Дуглас" разве что верхушки елей брюхом не цеплял, а два 109-х, выпустив закрылки, пристроились сзади и поливали его как из шлангов. Только увлеклись "камрады", не заметили как из дымки материализовались три серо-голубые тени и под углом "три четверти" атаковали. Левый вспыхнул сразу, а правый, звериным чутьем уловив опасность, резко вертанулся в строну, поставив машину на крыло. Пара 200-х просвистела мимо, а третий, чуть приотставший, буквально располовинил "Месса" сдвоенной пушечной очередью.
Размен высоты на скорость, теперь опять нужна высота, только такой роскоши Шестаковцам давать никто не собирался. Видимо это были те, кого пятнадцать минут назад сводная эскадрилья гоняла ссаными тряпками и только нехватка бензина спасла немцев. Теперь они твёрдо решили свести счёты, даже ползущие мимо "Дугласы" их не привлекали. "Мёльдерсам" нужны были эти, серо-голубые. "Собачья свалка", прямо скажем не тот вид боя который нужен при численном меньшестве, ведь "Двухсотый" на виражах "не ах". Но раз влипли, то надо выкручиваться, "Мессершмитт" тоже не самый маневренный самолёт, так что ещё посмотрим, кто кого. Закрылки на 30, мотор на форсаж и тянуть ручку на себя, только высоты совсем нет, а сзади целый шлейф из "Мессеров". Была бы пара, пожалуй бы он их перекрутил, а тут четверо на хвосте, а четверо выше, встали в колонну и клюют сверху, ловя его на доли секунды в прицел. По фюзеляжу стучат пули, как стукнет снаряд, то всё, "привет родителям". Не-ет, я вам не мишень, в одиночестве помирать не подписывался. Газ прибрать, закрылки на 50, левая нога, скольжение, есть, попался субчик! 109-ый проскочил вперёд! Получи сскатина! Нна! Нна! Бесконечная очередь хлестала по немцу, тот буквально разваливался на глазах. Тут давно ожидаемый удар. Как кувалдой в левый бок и ногу. Ручка стала подозрительно лёгкой, всё, отлетался, в кабине дым. Скорости нет, высоты тоже, но чудо все же случилось, лес под крылом исчез и "Двухсотый" рубя винтом сугробы заскользил по поверхности не то озерца, не то болота. Даже не скапотировал. Чудо да и только.
В серо-стальном небе лениво плывут двухмоторные силуэты. Мелькнула мысль: — "Они там плывут, потому что я здесь лежу. Это хорошо. Лучше чем наоборот". От горящего "Убивца" поднимается жирный столб дыма, странно, почему не взорвался? Лыжники? Финны? Если на лыжах, то точно финны, надо стреляться, в плен не хочу. ТТ из запазухи, дёрнуть затвор, черт, какой тугой. Рука трясётся.
— Эй, летун! Не стреляй, свои!
С трудом выталкиваю слова:
— Все на месте! Старший ко мне! Оружие на снег! Кто таков?
— Младший лейтенант Сапоч, двести первая бригада.
Действительно, свои. Позволяю себе роскошь потерять сознание.
Ситуация под Москвой к началу февраля была сложной и во многом напоминала "Финскую войну". Немцы, остановившие своё наступление в середине ноября, решили создать непреодолимую линию обороны под названием "Кёнигсберг" с опорой на четыре города — Калинин, Волоколамск, Наро-Фоминск и Тулу. На карте это выглядело красиво — ровная линия с Севера на Юг о которую разобьют свои чугунные лбы красные орды. Вот только с Тулой у них не задалось, бои за этот город начались 7-го ноября, в день Великой Октябрьской Социалистической Революции.
Бои были ожесточённые, но попытка овладеть городом сходу не удалась. 9-го ноября 2-я Танковая Группа попыталась обойти город с юга, но наткнувшись на узел обороны и получив удары по флангам от 50-й армии со стороны Тулы и 3-й из района Тёплое, откатились назад. Бои возобновились 19 ноября, командующий ГрА" Центр" Фёдор фон Бок потребовал обязательно захватить город, который должен был стать правым флангом линии "Кёнигсберг". 2-я Танковая Группа, получив подкрепления из 4-й полевой армии и поддержку авиации, начала обход Тулы с Юго-Востока. Начальник Генштаба Борис Михайлович Шапошников, уловив снижение активности по всей линии фронта, в свою очередь, пользуясь густой железнодорожной сетью, погнал все доступные резервы к городу. Сражение приобретало все больший размах на земле и в воздухе, истребители Московской зоны ПВО довольно успешно прикрывали войска. Однако, не взирая на все усилия, к 29 ноября, Тула была окружена, а в некоторых районах города уже кипели уличные бои. Для деблокирования окружённых 4 декабря из района южнее Лаптево силами 340-й стрелковой дивизии и 112-й танковой дивизии во фланг 24-го моторизованного корпуса был нанесён контрудар. С юга одновременно ударили части 50-й армии, кольцо было прорвано, восстановлено снабжение и в город пошли подкрепления. Силы 2-й Танковой Группы были на пределе, а Советские войска продолжали наращивать удары. 15 декабря Красная Армия перешла в общее наступление и Западный фронт начал охватывать фланги группы Гудериана. Немцы, лишившиеся в ноябрьских боях почти всей техники, поспешно отступали. На плечах противника, 3 января войска под командованием генерала Жукова ворвались в Калугу.
