— Придётся немного подождать, крошка, — вставляя ключ в замочную скважину, безэмоционально кинул демон и церемонно открыл дверь, вводя меня в непонятную комнату. Из-за резкого полумрака в ней я сначала не поняла, где оказалась. Но это точно нельзя было назвать камерой или тюрьмой, откуда меня любезно забрали. — Чувствуй себя, как дома, — он как всегда грубо толкнул меня вперёд, быстро захлопнул за мной дверь и запер её на два поворота ключа. Когда они уже перестанут со мной так обращаться? Хотя, о чём я говорю? Это же чертовы демоны под командованием Короля Ада!
— Достали уже запирать! — изо всех сил крикнула я, стукая кулаками о толстую деревянную дверь, после чего пожалела об этом и болезненно посмотрела на краснеющие костяшки. — Отпустите меня, гады редкостные! — казалось, что мои возражения улетали в пустоту, а меня здесь никто не желал слушать. — Пора бы тебе уже сдаться, Алекс… — с неуверенностью в голосе тихо пробубнила я себе под нос, скатываясь по двери спиной на пол. — Ну что? Доигралась? Добилась своего? Теперь ты в этих дурацких наручниках заперта непонятно где и непонятно по какому поводу. На каком этапе своей жизни я свернула не на том повороте? — я подняла голову и огорчённым взглядом посмотрела вверх, на небольшую стеклянную люстру с незажженными свечами.
Промелькнула тревожная мысль о том, куда меня запихнули на этот раз. Нарастающее волнение внутри буквально захватило мой разум, я осторожно встала с холодного пола и присмотрелась к этой маленькой комнате, которая по размерам была чуть поуже моей. Сделав робкий шаг вперёд в середину комнаты, я тут же быстро отошла назад, когда на небольшом столике рядом с удобным на вид креслом зажглось две ярких свечи. У меня просто не находилось слов, чтобы описать эту странную магию, и я громко сглотнула, не отрывая взгляда от алого огонька. А моё внимание в это время привлекла не аккуратно заправленная двуспальная кровать, а слегка приоткрытая дверь рядом с ней. Пока я подходила к ней, в голове вновь всплыла идея побега, но тут же разрушилась. За этой дверью находилась самая обычная неосвещенная ванная комната.
В ажурном зеркале на стене виднелось моё отражение, а точнее лишь некоторые черты лица. Чёрные слегка растрёпанные волосы своими прядками частично закрывали бледное и усталое лицо. Потухшие серо-зеленые глаза с огорчённым и холодным взглядом умоляюще смотрели на меня, вызывая еще большую жалость к собственной персоне. Я резко отвернулась от зеркала, громко закрыла дверь и опустила голову вниз, закусывая нижнюю губу почти до крови. Мне не нужна была чья-то поддельная жалость, чьи-то якобы понимающие взгляды, нет. Я уже приняла решение надеяться только на себя, а свои обещания я всегда беспрекословно выполняла несмотря на возможные последствия. Чтобы выжить в этом мире, нужно доверять только себе, не брать невыполнимых просьб и не давать кому-то ложные надежды. Этими незамысловатыми и вполне понятными правилами я руководствовалась с семилетнего возраста и по сей день.
Мне не пришла по душе инициатива провести всё время в полумраке, к которому через пару минут всё же привыкли глаза. Взяла со стола зажженную свечу с круглой подставкой и осторожно подожгла ею ещё несколько. Всё выглядело бы довольно романтично и загадочно, если бы не пара больших и весомых «но» — я здесь заперта поневоле, и это чёртов Ад. Когда мой задумчивый взгляд вновь упал на кровать, я непроизвольно улыбнулась, ведь после нахождения в тюремной камере такие условия нравились мне гораздо больше. Но тугие наручники на запястьях тут же напоминали, что сюда меня запихнули не просто отдыхать по блату. Я, облокотившись руками о столик, снова закусила губу, начиная размышлять, как сбежать отсюда или избежать последствий моего непосредственного нахождения здесь.
«Когда придёт время, сама обо всем узнаешь. Не хочу пугать тебя раньше времени.» Слова Винчестера в машине эхом отразились у меня в голове, заставляя напрячься и начать серьезно волноваться за собственную участь. Я глубоко вдохнула и выдохнула, стараясь привести все свои мысли в жалкое подобие порядка, но сделать это было просто невозможно. «Буду надеяться, что тебе хорошо от него достанется.» А теперь слова того демона тюремщика тоже не давали мне покоя. Безумный страх за мгновение охватил меня, а я плюхнулась на мягкую кровать, безнадёжно смотря куда-то сквозь стены, словно не замечая их. Ко мне постепенно пришло осознание того, что я зажата в углу, а выхода оттуда нет, как никогда и не было.
Стать персональной и беззащитной игрушкой, а точнее обычной подстилкой для этого наглого и бесчувственного демона, Дина Винчестера, — это отнюдь не то, чего я так хотела. Конечно, если бы мы были хорошо знакомы хотя бы недельки две, то я не упустила бы возможности переспать с этим спортивным красавцем. Но данная сложившаяся ситуация, когда меня здесь держат насильно, мне никак не симпатизировала. И даже те проскальзывающие мысли о его накаченном торсе, прекрасном телосложении и сильных руках меня всё равно не переубеждали, хотя и очень сильно манили. Я, безусловно, наивная и доверчивая, но не настолько. Хотя вся эта непростая ситуация прекрасно показывает обратное, потому что заварила эту кашу я вместе со своей чрезмерной общительностью и жаждой новых знакомств.
Я, откинувшись назад, легла на спину и смотрела в потолок. Негромкое урчание живота и сухость во рту не отпускали меня, поэтому мне пришлось встать с кровати и нехотя взять с тумбочки стакан немного остывшего какао, но вот притронутся к круассану и шоколадному батончику рядом я не смела. Лучше уж с голода здесь помру, но из тарелки ни кусочка не попробую. Выпив ровно половину кружки, я поставила её обратно на небольшой поднос, поудобнее легла на бок прямо в одежде, но без обуви и быстро провалилась в крепкий сон.
***
Мой недолгий сон разрушил звук закрывающейся двери, я резко открыла глаза и затаила дыхание, слушая чьи-то шаги сзади. Моя жуткая сонливость развеялась просто за мгновение, уступая место испугу и неуверенности. Хотя эти два чувства меня никогда и не покидали, засев глубоко внутри. Проснувшись тогда, я мечтала оказаться в собственной кровати, вкусно пахнущей моими духами, а потом понять, что всё это был лишь страшный и ужасно правдивый сон. Но такого не случилось, а я очнулась на той же кровати в той же плохо освещённой комнате.
— Алекс, милая, можешь даже не притворяться, что ты спишь. Ты плохая актриса, — спокойно произнес Винчестер, а мне тогда ничего не оставалось, как просто послушаться его. «Даже он понял мои никчемные способности в актерском мастерстве.» Сев на кровать к нему спиной, я молчала, сдерживая слезы и не зная, что бы ему ответить и стоит ли говорить что-то вообще. Желание дерзить ему в своём духе почему-то резко пропало. — Что это с тобой? Где твоя недавняя самоуверенность и гордость? — этот непростой вопрос возникал и у меня тоже, но ответа на него я не находила. В его голосе я смогла уловить нотки прежнего издевательства и презрения, но всё равно не стала оборачиваться. — Хочешь, чтобы кто-то снял с тебя эти неудобные наручники? Так подойди, — глубоко вздохнув, мне всё же пришлось повернуться к нему и встать с кровати. И тогда мне больше симпатизировало правило, говорящее «Не сопротивляйся и тупо слушайся его, дурочка.»
На его лице я вновь заметила нахальную улыбку, появившуюся, как только я обернулась. Он совершенно расслабленно сидел на том удобном кресле и, словно раздевая своим жадным взглядом, заинтересовано смотрел на меня. В тот момент, встретившись с ним глазами, я почувствовала себя и безумно хорошо, и плохо одновременно. Смешанные чувства во мне не могли успокоиться и ещё сильнее давили на нервы. А мой обычно очень разговорчивый внутренний голос замолк, и я всё также осталась стоять на середине комнаты с опущенными руками в наручниках. Кажется, по моему выражению лица и без слов было понятно, что мне довольно страшно и неловко. Дин, поправив свою клетчатую рубашку, достал из кармана связку ключей и с довольными глазами стал постепенно перебирать их.
