Объявляя о своем прибытии сиплым, нестерпимо-пронзительным гудком, пароход замедлил бег и, весь дрожа, стал боком-боком подбираться к молу. Винты его вспарывали морскую гладь, как бы выворачивая ее наизнанку. Теперь вместо переливчатой синевы между бортом и молом клубилась рваная, белая, шумная пена, блещущая на солнце цветными искрами.
В пестрой толпе приезжих сошел я по трапу на пристань и зашагал со своим легким багажом сначала по набережной, а потом по каменистой улице, идущей вверх. Все здесь было ново, неожиданно, - словно я не в настоящем городе, жилом, серьезном, деловитом, а где-то среди театральных декораций, праздничных, но временных. Так непохожи были на все, что я до сих пор видел, эти кружевные железные ограды, увитые плющом, уже забрызганным багряной краской осени, белые дачи с широкими балконами, нарядные сады с плотной, словно металлической, листвой лавров и длинными кистями лиловых глициний.
Вот наконец и дача Ширяева на углу Морской и Аутской.
Осторожно открыв железную калитку, я оказываюсь перед домом, сложенным из дикого камня, на площадке, окаймленной аккуратно подстриженным густым кустарником с мелкими жесткими листочками.
Поднимаюсь наверх, и на пороге меня встречает молодая женщина, легкая, энергичная, с гладко причесанными и все же пушистыми темно-каштановыми волосами. Лицо у нее как будто строгое, но губы чуть тронуты милой, приветливой улыбкой, и та же улыбка светится в глубине серо-зеленоватых - в темных ресницах - глаз.
Так вот она какая - Екатерина Павловна! В ней нет ничего кокетливого, нарочитого, дамского. И все-таки она кажется очень изящной, даже нарядной, несмотря на простоту ее платья и прически.
Пожав мою руку своей небольшой, крепкой рукой, она ведет меня в дом, весь пронизанный солнцем, морским ветром и сухим ароматом южного сада. Я иду за ней, еще не догадываясь, что эти несколько шагов ведут меня не только из комнаты в комнату, но и в другую пору моей жизни - из отрочества в юность.
Здесь, в горьковской семье, в этом морском городе, довелось мне встретить годы, предчувствием которых были овеяны знакомые нам издавна широкие строчки стихов:
"Над седой равниной моря ветер тучи собирает..."
Сюда вскоре после заключения в Петропавловской крепости приехал и сам Горький, заметно похудевший и от этого казавшийся еще выше ростом. В тюрьме он оброс короткой и жесткой рыжеватой бородой и стал чем-то похож на северного капитана-помора.
Да и весь горьковский дом напоминал в это время корабль, который еще стоит на приколе, но вздрагивает от каждой волны и все выше поднимается с нарастанием прилива.
Шел девятьсот пятый год - преддверье новой исторической поры, преддверье моей молодости.
ПРИМЕЧАНИЯ
В шестой том настоящего Собрания сочинений включены: книга "В начале жизни (Страницы воспоминаний)", статьи, выступления, заметки, воспоминания и проза разных лет {В составлении настоящего тома принимали участие члены комиссии по литературному наследию С. Маршака - Б. Е. Галанов, И. С. Маршак, Б. М. Сарнов.
Тексты произведений художественной прозы и примечания к ним подготовлены С. С. Чулковым, раздел "Статьи, выступления, заметки, воспоминания" и примечания к нему - Е. Б. Скороспеловой.}.
Раздел шестого тома "Статьи. Выступления. Заметки. Воспоминания" и седьмой том настоящего издания - книга "Воспитание словом" - составят наиболее полное собрание статей, докладов, выступлений, заметок, воспоминаний писателя.
Наряду с известными статьями и выступлениями Маршака в томе широко представлено и его рукописное наследие.
В томе помещены рассказы и очерки писателя разных лет: ранние произведения, печатавшиеся в различных периодических изданиях 1911-1914 годов, и рассказы 1920-1930 годов, никогда не публиковавшиеся и сохранившиеся в рукописях.
В разделе "Приложение" даются наиболее значительные незавершенные работы Маршака, оставшиеся либо в трудночитаемых черновых автографах, либо в набросках; кроме того, в этом же разделе помещена авторизованная запись беседы С. Маршака с критиком Ст. Рассадиным о поэтическом мастерстве.
Материал в томе расположен в соответствии с жанрово-хронологическим принципом. Внутри каждого раздела произведения располагаются в хронологической последовательности - по времени их первой публикации, тексты, печатающиеся по рукописи, - по времени их написания.
В начале раздела помещены произведения, печатавшиеся при жизни автора, затем следуют произведения, публикуемые впервые.
Данные о времени написания приводятся в примечаниях; в тех случаях, когда даты проставлены самим автором, они даются в тексте.
Тексты произведений, опубликованных при жизни Маршака, печатаются по последним прижизненным изданиям; иные случаи оговариваются особо в примечаниях.
Произведения, не публиковавшиеся при жизни автора, печатаются по рукописям.
При публикации текстов по рукописям слова, зачеркнутые Маршаком, но необходимые по смыслу, взяты в прямые скобки, слова, прочитанные предположительно, даются в угловых скобках. В угловые скобки заключены и все названия произведений, которые даны не автором, а редакционной коллегией.
Почти все автографы, использованные в настоящем издании, хранятся в архиве поэта.
В НАЧАЛЕ ЖИЗНИ
(Страницы воспоминаний)
Впервые в журнале "Новый мир", 1960, э 1 и 2.
Замысел большого произведения о своих детских и отроческих годах вынашивался Маршаком в течение многих лет.
Тема воспоминаний о детстве была близка писателю - одному из зачинателей советской детской литературы. В дорогих сердцу воспоминаниях Маршак как бы проверял свои наблюдения над жизнью ребенка, свое знание его внутреннего мира, психологии.
В самом начале творческого пути, когда еще не определились четко основные творческие интересы молодого литератора, - в 1911 году - Маршак напечатал два рассказа, темой которых послужили воспоминания об отроческих годах, проведенных в Острогожске - родном городе поэта. В рассказе "Полузабытое" ("Всеобщая иллюстрация", э 14-15, 10 апреля 1911 г.) был изображен мальчик-горбун, товарищ детства; в другом рассказе - "География" ("Всеобщий ежемесячник", 1911, э 3) - дан остросатирический портрет учителя географии острогожской гимназии Павла Павловича Селивановского.
Тот же мальчик-горбун появился на страницах рассказа, написанного Маршаком приблизительно в 1930 году; а учитель географии Павел Павлович предстал перед читателем в рассказе "Второгодник Баландин", созданном в то же время. Оба рассказа вместе с двумя другими ("Война трех дворов" и "Шура Ястребова") вошли в цикл рассказов, о детстве, задуманный в эти годы писателем.
Другие замыслы со временем оттеснили на второй план эту работу. В письме от 29 апреля 1940 года к острогожскому знакомому - однокашнику по гимназии - Г. Н. Яковлеву поэт признавался: "Я отлично помню Острогожск, хоть и уехал из него мальчиком. С Острогожском связано у меня очень много милых воспоминаний - о школьных товарищах, о некоторых учителях... Когда-нибудь, надеюсь, скоро, я напишу об этих далеких годах и тогда непременно пришлю Вам свои воспоминания". Но этому не суждено было сбыться вскоре: начавшаяся война нарушила многие планы поэта. Только через десять лет он возвратился к старому замыслу.
В 1951 году Маршак задумал создать автобиографическую повесть в стихах (о планах создания такой повести он писал в "Литературной газете" от 5 января 1952 года). Но со временем план меняется; вместо повести поэт пишет цикл стихотворений о своих отроческих годах, который под названием "Времена и люди (Из книги "Начало века")" печатает в декабрьском номере журнала "Новый мир" за 1954 год; в цикл вошли стихи "Владимир Стасов", "Начало века", "Молодой Горький", "Шаляпин", "Ялта" (см. т. 5 наст. изд.).
Опубликовав цикл стихов "Времена и люди", Маршак не отказался от старого замысла, большого произведения о своем детстве. Теперь работа идет над повестью в прозе; она активизируется в 1956-1957 годах в связи с подготовкой четырехтомного собрания сочинений поэта, в четвертый том которого по плану издания должна была войти новая повесть. Уже в октябре 1957 года Маршак сообщил острогожским пионерам, что он закончил "первую часть автобиографической повести". Однако на окончательную отделку повести понадобилось еще два года, и лишь в августе 1959 года Маршак, наконец удовлетворенный результатами работы, передает рукопись повести в журнал "Новый мир".
