– Ангел мой, успокойся. — Бейн бережно забрал с рук мужа крошку Макса и незримым приказом подвёл их к кровати. — Присядь!

– Магнус, может не стоит этого делать, он ещё такой маленький.

– Перестань так волноваться! Мы оставляем его все на одну ночь. Ты за девять месяцев ни раза не впускал сына с рук дольше чем на 20 минут. Дай бабушкам потешить себя. Да и нам расслабиться не помешает. А тебе, кстати, известно, что Роберт мне уже угрожал подать в суд и таким образом выбить себе часы для провождения с единственным внуком? Давай не будем доводить наших родителей до крайности. К тому же, кому как не им доверить нашего ребёнка, нас то они вон какими чудесными вырастили.

– Ты не ты, если сам себя не похвалишь. Да, Бейн?

– Просто у моего мужа последний год совершенно нет на меня время, вот и приходиться всё самому…всё самостоятельно и вручную.

– Фу, как пошло. — Наигранно скривился омега и приблизился супругу. Он ещё раз взглянул на спящее подросшее чудо и счастливо улыбнулся. — Пара часов, Магнус. Только пара часов.

– Максимум до утра. — Подхватил на плечо большую сумку азиат и направился к выходу из квартиры, оставляя позади возмущенно хлопающего глазами парня.

– Алек, да уйди ты уже. — Теряя терпение гаркнул Роберт. — Дай нам в конце концов почувствовать себя людьми у которых есть внук.

– Если он будет плакать, — Полностью игнорируя отца, Лайтвуд младший повернулся к матери и свекрови. — дайте ему вот эту погрызушку. Сейчас как раз режутся нижние зубки и он частенько похныкивает ночами. И не забирайте далеко его одеялко, без него Макс тоже может разрыдаться. Не делайте слишком густую кашку и обязательно…

– …проверить температуру перед тем, как дать ребенку бутылочку. — Повторили три старших родителя в унисон*****.

– Оу. Понял. Вы и так в курсе. Ладно, мы поехали, а вы звоните, если что-то пойдет не так.

– Сынок, — Нежно приобняла взволнованного омегу миссис Бейн и оставила на впалой щеке нежный поцелуй. — всё будет хорошо! Не волнуйся так. Просто постарайтесь отдохнуть, вы оба.

Не сказать, что маленький Макс был проблемным малышом: и ночи он хорошо спал, и прорезывание зубов стоически терпел. Лишь иногда мальчик заходился недолгим плачем, до момента, пока не получал спасательную игрушку–грызушку и папочкиное тихое пение.

Было нечто прекрасное в этом новом ритме. Вот только с каждым днём Лайтвуд всё больше походил на срезанный цветок – увядал на глазах.

Нет-нет, конечно же он любил сына и был крайне благодарен судьбе за возможность дарить ему всё время мира. Но пауза в собственном развитии явно отражалась на, до этого активной и деятельной омеге.

Пора было с этим разобраться, решил для себя Магнус. И именно поэтому они с мужем сейчас оставляли позади Вильямсбургский мост, который, вместе с Манхэттенским являются единственными автомобильными висячими мостами с железнодорожным движением в Нью-Йорке.

– Куда мы едем? — В сотый раз за вечер спросил Лайтвуд.

– Терпение, Александр, – одна с основных благодетелей.

– Я так и знал, что та обертка на твоём чтиве сущая фикция. Признайся, под ней Библия?

– Нет, мой любопытный муж. Я всего лишь пытаюсь спасти свой сюрприз вот такими отвлекающими фразочками. Хочешь, можем музыку послушать?

– Лучше не надо. Боюсь, что ты из-под сиденья епитрахиль****** достанешь и начнешь подпевать, если мы случайно наткнёмся на The Byrds – Turn! Turn! Turn!

– Господи, милый, и откуда ты знаешь о такой древности как The Byrds?

Алек слегка смутился, но через пару секунд подобрался и гордо задрав нос, ответил:

– У моей бабушки был старенький графофон*******. А Иззи в детстве до ужаса любила устраивать вечеринки, типа мы взрослые. — Показал руками скобки парень. — Так что, папа любезно снабжал дорогую дочурку винилом, а у нас с бабулей просто не было выбора, кроме как тусоваться под тогдашний музыкальный отстой.

– У тебя глаза засветились при этом воспоминании.

– Это из-за бликов фар.

– Какой она была, твоя бабушка?

– Не знаю. Отличной? — Алек улыбнулся собственным мыслям и запахнул расстегнутую кофту, словно она сшита из ощущений, в которые хотелось укутаться. — У неё были не слишком густые, короткие и курчавые, из-за химической завивки, волосы. Много морщинок. Особенно глубокие появлялись в уголках глаз, когда она хохотала.

– Как у тебя?

– Ага. Мама говорит, что только я унаследовал эту милоту.

– О–о–о, твоя мама несомненно права. Это безумно мило.

– Наверное.

– Что ещё? Кой ещё была твоя бабушка?

– Счастливой. Я никогда не видел, чтобы она плакала или скандалила с кем-то. Прозвучит банально и очень избито, но бабуля была, как мама, только никогда не ругала за плохие отметки и разбитые чашки, а на ужин позволяла нам есть шоколадный пирог.

– Сладкоежка. — Удовлетворенно хмыкнул азиат и уложил свою ладонь супругу на бедро.

Как же давно у них не было такой интимности.

– Мы ведь едем в неизвестность, чтобы заняться любовью? — Стыдливо спросил омега и несдержанно одарил обоняние мужа лёгким возбуждением.

– Мы едем куда-то в неизведанное, чтобы ты вспомнил, что за стенами нашей квартиры и за пределами Манхэттена есть мир. Но если тебе захочется чего-то большего – просто повтори этот фокус с запахом и я приползу к тебе на коленках.

– Фокус с запахом?

– Ну да. Ты ведь возбудился, когда я прикоснулся к тебе. Я не прав?

– Магнус…фух…а–а–а–а… у меня течка. — Прошептал пассажир.

– Что? — Бейн резко ударил по тормозам, от чего ехавшие позади машины грозно засигналили. — Это не может быть течкой. Я бы узнал…понял бы.

– Я на подавителях.

– Зачем? — Прозвучало обиженно.

– Ты устаешь на работе. Я не отхожу от Макса. А трахаться по быстрому в перерыве между сменой подгузников, срыгиванием и потоком важных звонков, что поступают на твой телефон – не предел моих мечтаний.

Если бы под колесами автомобиля не шуршал асфальт, Алек услышал бы, как заскрипел руль под натиском сильных рук.

Ровно до того момента пока в голове Бейна не вырисовался план, парни ехали молча.

– Я хочу провести с тобою течку.

– Магнус, у нас маленький ребёнок и через пару часов мы обязаны к нему вернуться.

– Как давно она началась? — Игнорировал слова мужа азиат.

– Сутки прошли.

– Почему Катарина не поставила меня в известность о том, что у тебя теперь новая терапия? — Бейн слегка злился, но внутренний голос молил о благоразумии, дабы не испортить вечер.

– А почему она должна тебя ставить в известность? — Возмутился Алек, чем сразу попал в немилость.

– Почему? Почему? — Окончательно рассердился Магнус и, чтобы избежать аварийной ситуации, свернул на обочину. — Я скажу тебе почему. Потому что я твой муж, твоя пара, твой истинный и твой альфа. Я несу за тебя ответственность и имею полное право знать, что происходит с моим омегой. А ещё, насколько мне известно, такие важные решения, как угнетение течки, принимаются не только врачом и пациентом, но и тем человеком, для которого течка начинается в принципе. Так почему же доктор Катарина Лосс: омега и мать, назначила тебе серьезные таблетки без моего ведома?

– Потому что она этого не делала? — Придавленный напором альфы, безжизненно ответил Лайтвуд.

– Кто тогда?

– Магнус.

– Алек, я спрашиваю, кто дал тебе эти чёртовы таблетки?

– Я сам попросил.

– Ясно. Значит Изабель всё же мало троих детей, она ещё и о брате решила побеспокоиться. Ладно, с этим разберемся позже. Это первая течка после родов?

Алек опустил голову и замолчал. Врать смысла нет. Если альфа чуть надавит, то у парня не будет выбора и он всё равно признается. Наверное, стоило бы воспользоваться предоставленной возможностью – ответить по собственной воли, но Лайтвуд почему-то продолжал молчать.

– Вторая?

И снова тишина.

– Третья? Серьезно? — Заметил лёгкий кивок Бейн, моментально дурея от ярости. — Ты вообще в своём уме? Ты понимаешь, что твои гормоны и так буйствуют после беременности и родов, а тут ещё и эти таблетки? Соображаешь, что… ты …ты..