- - - - - ✈ - - - - - -

– Голова раскалывается. — Потёр виски Алек.

– Магнус? — Решила уточнить Изабель и тут же протянула брату бутылку холодной воды.

– Вероятно снова плохо спал. Я слышал он подписал контракт и сейчас работает в качестве режиссера, а это ещё та морока.

– Вы так и не виделись?

– Я устал за ним бегать, Иззи. Он как нашкодивший пёс, прячется от хозяина.

– Он многое потерял, Алек.

– А я, Из? Как же я? Разве это не я летел с той лестницы? Разве не из меня достали мёртвого ребёнка? Неужели я потерял меньше?

– Ну тише, детка. Тише! — Изабель обняла брата и чмокнула его в растрёпанную макушку. — Я просто говорю, что он винит себя, поэтому и бегает по углам.

– Мне вчера пришли документы на развод. — Проглотив ком из обиды, сообщил Лайтвуд.

– Что? Ты звонил ему?

– Звонил. Видимо для меня этот абонент теперь будет вечно вне зоны действия сети.

– Вот же придурок. Да я его так поколочу, когда эта псина появится на пороге нашего дома. И даже не проси меня тогда помиловать его.

– Он не появится Из. Я чувствую, как он отдаляется.

– Алек. — Девушка подняла лицо брата к себе, как это делают влюблённые парочки перед поцелуем, и быстро заговорила. — Не сдавайся, братец. Этот идиот любит тебя ровно так же, как и ты его. У каждого бывают нервные срывы. Видимо, твой альфа топит свою боль, наказывая себя ещё больше. Нам просто нужен план.

– План?

– План. Тебе надо с ним поговорить и всё решить.

– Да как? Он даже квартиру сменил. На съемочную площадку меня не пускают. Я вообще не в курсе как его искать.

– Зато я кажется знаю… — Из прокрутила список контактов и, обнаружив нужный, тут же нажала на кнопку вызова. Трубку подняли после второго гудка. — Миссис Бейн, здравствуйте. Это Изабель Льюис.

- - - - - ✈ - - - - - -

Третий час Алек Лайтвуд (и пока ещё Бейн) сидел в современном лофте в Бруклине. Просторное жилище ничем не уступало предыдущему и открывало превосходный вид на ночной Нью–Йорк. Всё таки Магнус знал толк в выборе квартир.

Омега был приятно удивлён тем, как легко мать его мужа согласилась помочь и отдала свой комплект ключей от нового пристанища сына. Впрочем, эта женщина с первых минут их знакомства была слишком «за» Алека, чтобы сейчас повести себя иначе. Она так же, как и сестра, убеждала парня, что её мальчик очень винит себя и только этим стоит объяснять его поведение, а никак не остывшими чувствами.

Когда спустя ещё полчаса в замочной скважине входной двери послышались характерные звуки, сердце Лайтвуда пустилось в галоп. Парень, словно мелкий воришка, прошмыгнул на кухню и спрятался за кухонным островком. Он сам от себя не ожил такой трусости, но сделанного назад не вернуть.

Бейн же сразу направился в ванную, желая как можно скорее смыть с себя ещё один тяжелый день. Возможно мужчина простоял бы под животворящими струями воды подольше, если бы его не отвлёк дребезжащий шум извне.

Альфа быстро натянул оставленные здесь с утра спортивные штаны и вышел из ванной. Он медленно осмотрел комнату за комнатой, наконец добираясь до кухни. Здесь тоже было всё хорошо…почти всё. Почему-то ножи больше не стояли на подставке, а хаотично валялись на столешнице. Азиат тихо подкрался к месту происшествия и резко бросился за угол.

Испуганный преступник тут же сорвался на ноги. Он отпрянул от хозяина дома на несколько шагов, загоняя самого себя в угол-тупик.

– Алек? — Опешил альфа, узнавая огромные ореховые глаза.

– Не подходи, Магнус! — Парень махнул одним из ножей, демонстрируя полную готовность обороняться. Хотя, кого он обманывает, никогда в жизни этот омега не сможет обидеть засранца перед собой.

От такой досады Лайтвуд мгновенно разозлился на собственную трусость; на мужа, который бросил его без объяснений; на осознание своей никчёмности без этого человека. Омегу захлестнули эмоции так сильно, что едва он завидел, как альфа сделал медленный шаг в его сторону, махнул острым лезвием по запястью и тут же приставил нож к горлу.

– Ещё шаг и я перережу себе глотку.

Бейн вскинул руки и поспешно отпрянул на место, где стоял ранее.

– Александр…

– Не называй меня так. Не смей! — Истерил омега. — Ты потерял это право с тех пор, как покинув мою палату, больше в неё ни разу не вернулся.

– Хорошо, Алек. Давай просто говорим. Опусти нож.

– Ты хочешь поговорить, Бейн? Говори!

– Я думал, что это ты хочешь что-то мне сказать, раз нарушил закон и пробрался в чужой дом.

– Магнус, ты совсем больной? Я ничего не нарушал: ты мой муж…

– …пока муж.

– Почему? Почему, Магнус? — Пожалуй впервые в жизни парню стало жаль себя. Он любил так отчаянно и преданно, что находил абсолютно несправедливым тот факт, что сейчас ему приходится тыкать ножом в собственное горло, дабы добиться правды. — Почему ты меня бросил?

– Так будет лучше для тебя?

– Это ты так решил?

– Я! — Уверенно ответил азиат, и ни один мускул на его лице не дрогнул. — И если бы я всегда твёрдо следовал всем своим решениям, то подобного случившемуся, никогда бы не произошло.

– Подобное случи… Что за херь ты несешь? Это не случившееся…это большое горе. Мы потеряли ребёнка…

– Если ты помнишь, Алек, то по контракту тебе вообще не разрешалось…

– Заткнись, Магнус. Ты. Твой вонючий контракт. Твоя манера переживать тяжелые времена. Меня тошнит от этого всего… Ты сбежал и стал справляться со всем в одиночку. Сука! Да у тебя не было на это никакого права. Мы должны были вместе…

– Я сделал так, как посчитал лучше для моей омеги.

– Ты собирался со мной развестись.

– Оу, так ты принёс документы? — Мужчина говорил с каждой фразой всё менее убедительно. Его встревоженный взгляд то и дело возвращался к горизонтальному порезу на запасти омеги. — Алек, ради Бога, перевяжи рану, ты испачкаешь мне всю кухню.

Азиат вновь предпринял попытку подступиться, но острие ножа многословно впилось в нежную кожу омежьей шеи, выпуская из-под себя тоненький алый ручеёк.

– Александр!

– Что ты чувствовал, Магнус Бейн, стоя у двери операционной и не зная, выживу я или нет?

Подобный вопрос, как удар под дых, не меньше.

Мужчина резко отвернулся, стараясь совладать с нахлынувшими воспоминаниями. Он так тщательно подавлял в себе эту боль, топил её в изнурительной работе; альфа даже с кошмарами по ночам смирился, но одно слово единственного нужного человека и хвалённый альфа-контроль мелет в тартарары.

– Мой отец сказал, что ты плакал у него на плече, молясь о том, чтобы снова увидеть меня живым. Зачем, Бейн? Зачем? Объясни! Я действительно не понимаю, зачем ты молил о том, чем потом так просто пренебрёг. Если бы я знал, что придя в себя потеряю сразу двоих, то тоже бы помолился. Слышишь меня? Слышишь, Магнус «чёртов заносчивый вечно знающий как правильно альфа» Бейн, я бы помолился никогда не открыть глаза.

– Заткнись, придурок! — С разворота бросился в сторону источника этих ядовитых слов мужчина, но опять остановился, так как нож углубил своё положение, деля ручеёк напористее. — Александр, прошу! Перестань.

Азиат начал дрожать от того, что видел. Человек, которого он чуть не лишился несколькими месяцами ранее, сейчас шантажировал его страхом перед всё той же смертью.

– Нет, Магнус. Ты будешь слушать всё, что я накопил для тебя за это время. Я выскажусь, а потом уйду; подпишу твои грёбаные документы и добьюсь через суд, чтобы нас не только развели, но и лишили обязательств перед статусом истинной пары. Ты ведь всё равно этим не дорожишь.

– Ангел! — Потирая влажные от слёз глаза, старался остановить поток слишком тяжелых слов Бейн.

– Ты больше не имеешь права… — Парень рухнул на колени, заслышав такое родное обращение. Он выронил нож и, опустив голову, горько заплакал. — Если я буду умолять тебя, Магнус. Если я буду просить тебя, следуя повсюду на коленях, ты сможешь меня снова полюбить, пожалуйста? Ты можешь…хоть когда–нибудь, хоть иногда быть рядом?