Магнус и сам мысленно колотил товарища за то, что тот не уследил за давно не маленьким ребёнком Александром Лайтвудом. Но на себя он злился куда больше.

Бейн опять плакал, только теперь без всхлипов.

– В операционной нас ждала бригада докторов с перинатального отделения. — Продолжал свой рассказ удручённый врач. — Они боролись за малыша достаточно долго, но даже когда сдались… Магс, клянусь, я орал на них, чтобы они не прекращали бороться. Я так отвлёкся, что Алек, под моими руками начал умирать. П-п-прости, я сделал выбор, который ты бы хотел, чтоб я сделал. Двоих мне спасти не удалось.

Альфа, как и прежде, молчал. Он не знал, что сказать другу, который в принципе и не был виноват, но казался азиату таковым, поскольку тому нужно было хоть кого-то обвинить, чтобы не сойти с ума от горя окончательно.

– Рагнор! — Вошла без стука Катарина, заставляя тем самым подняться доктора на ноги. — Полицейские уже здесь.

– Полицейские? — Наконец заговорил азиат.

– Тебе лучше присутствовать при этом разговоре. И прости меня ещё раз.

Служителям порядка доктор Фелл поведал уже знакомую альфе историю. Вот только теперь в неё был введён ключевой персонаж.

– Когда я увидел эту женщину выходящей из дома мистера Лайтвуда–Бейна, я почуял неладное. Она озиралась по сторонам, словно преступница. Поднявшись на нужный этаж, мною была обнаружена только пустая квартира. На мой зов Александр не откликался, поэтому я решил спуститься по ступенькам вниз, чтобы обследовать каждый этаж. Но далеко мне идти не пришлось, так как Алек лежал без сознания этажом ниже.

- - - - - ✈ - - - - - -

– Это я виноват, Рагнор. Это моя вина. Что теперь делать? Боже, Рагс! Как я ему скажу, что нашего малыша больше нет? — Истерика накатила на Бейна раньше, чем офицеры покинули кабинет. Ощущение того, что жизнь подобно воде ускользает сквозь пальцы было настолько реалистичным, что Бейн висел на волоске от помешательства.

Альфа искренне горевал. Он рвал на себе волосы и хлестал собственное лицо безжалостными пощечинами.

Один человек. Одна ошибка. Единственная несостоявшаяся ночь, и целые жизни пошли прахом.

Мужчины в форме только сочувственно склонили головы и направились к выходу. Что поделать! Порой им доводилось видеть случаи и похуже.

– Магнус! Магнус! Успокойся! — Пытался остановить самоистязания друга мистер Фелл. — Это тяжело. Но… слушай, мы с Катариной проделали ювелирную работу. Мы сшили всё так хорошо, что через года три-четыре вы попробуете опять. Всё будет хорошо… Всё получится.

– Не будет… Больше никогда не будет. Да, Господи! Мы ведь с ним говорили. Мы…мы так его любили… Алек меня никогда не простит… Я сам себя не прощу. НИКОГДА.

– Как бы ты не поедал себя, Бейн, — Вмешалась Катарина, которая на правах не только доктора, но и девушки Рагнора, влилась в тесный круг друзей Лайтвудов–Бейнов. — сейчас твоё присутствие необходимо Александру. Ваша связь нечто большее чем просто обмен метками. Поэтому, соберись и зайди в реанимацию. В конце концов, мы ведь не зря боролись за него так долго.

Кат могла быть жёсткой, когда того требовала ситуация. И вы можете не верить, но в глубине души Магнус был благодарен ей за эти слова, иначе бы он так и не осмелился пойти к тому, к кому ещё 7 часов назад та радостно рвалось сердце альфы.

Когда азиат зашел в палату, он обнаружил там всего одну большую кровать, где лежал до боли знакомый ему человек. Сейчас, со всеми этими спрятанными в венах иглами, зажимом на пальце и трубочками подведёнными к носу, он походил на участника какого-то медицинского эксперимента. И без того светлокожий парень, теперь был просто мертвецки бледным.

Но назойливый писк небольшого серого аппарата, который отсчитывал ровные удары омежьего сердца, упорно настаивал, что этот человек всё ещё жив.

– Ангел мой. — Коснулся губами прохладных пальцев своей пары азиат. — Прости за всё, что случилось. Прости, что не уберёг тебя…Я…я

– Он ещё некоторое время проспит. — Нарушила этот монолог доктор Лосс. — Перестань его донимать своим самобичеванием, Магнус. Не думаю, что он винит тебя. А если так думаешь ты, то постыдись говорить об этом вслух. Для этого мальчика его альфа – слишком много значит. Помню как он пришел ко мне на приём и рассказал, что сбежал от тебя, чтобы родить ребёнка. Он был так зол за на тот ваш дурацкий контракт, но тем не менее, понимал твой страх. И если бы ты его тогда не нашел, он бы всё равно вернулся к тебе, только уже с малышом на руках. Алек бежал от тебя не потому что так сильно боялся пункта об аборте. Твой омега просто не хотел, чтобы ты жил в ужасе, в который тебя могла повергнуть эта беременность.

– Лучше бы я его не находил, Кат. Лучше бы я сдох от тоски за эти девять месяцев. Тогда, возможно, с ними было бы всё в порядке.

– Возможно, Магнус. А возможно случилось бы что-то похуже. К примеру, не было рядом настолько опытного врача, как Рагнор. И тогда бы они оба погибли. Подумай над этим, альфа. В жизни всё так, как должно быть. Пока нет машины времени, магии и прочей ерунды, воспринимай произошедшее, как данность.

Женщина ушла также незаметно, как и появилась. По-правде, ей и самой было паршиво из-за случившегося. Но если сейчас ещё и она впадёт в отчаяние, то кто же тогда в ихней маленькой дружной компании осатанеть в здравом уме?

Алек проспал 6 часов к ряду прежде, чем открыл глаза. Парень не без усилий проморгался, стараясь сообразить где именно он сейчас находится. Он машинально потянулся к носу, убирая трубочки с кислородом. Следующий самостоятельный вдох отразился чем-то щемящим внутри. Воздух пропах его альфой.

Лайтвуд осмотрелся по сторонам и, убедившись, что находится в больничной палате, наконец остановился взглядом на источнике родного запаха.

Умостив голову возле бёдер своей пары и всё ещё держа последнего за руку, азиат мирно спал. Он выглядел таким беззаботным – только густые ресницы нервно подрагивали, оповещая о том, что их обладатель видит беспокойный сон.

Лайтвуд аккуратно высвободил свою ладонь и потянулся онемелыми пальцами к спутанным тёмным прядкам, которые муж, вероятно, не расчёсывал несколько дней.

– Александр! — Тут же подскочил Бейн.

– Магнус! — Хрипло ответил супруг, утягивая того за подбородок к себе.

Робкое прикосновение – просто губы к губам, было большим и важнейшим, что они когда либо делали.

– Я позову врача. — С трудом отстраняясь от мужа, сказал альфа. Сейчас желание выть волком вернулось с новой силой.

– Подожди. Когда ты прилетел? Почему я в больнице? — Парень бросил взгляд на одеяло, которое больше не топорщилось от огромного живота и тут же с ужасом вспомнил. — Магнус, я был дома. А потом…потом появилась Камилла. У неё был нож, но я отошел и… Виноградинка. Что с ним? Где наш сын?

Разве может быть что-то красноречивее, чем выражение лица скорбящего родителя?

Бейн туго сцепил зубы и с последних сил старался удержать в глазах слёзы, которые предательски скатывались по его недавно выбритым щекам.

– Не–е–е–е–е–е–ет! — Закричал Алек, моментально срывая неокрепший голос. – Нет! Магнус, пожалуйста, скажи что это не правда. Этого не может быть. Магнус. Боже, умоляю! Нет! Не-е-е-е-е-е-е-ет! НЕТ!

Лайтвуд нервно заметался по кровати, импульсивно срывая с себя назойливые трубки. Он словно не слышал никого и ничего; рвался в неизвестном направлении…хотел куда-то идти.

– Алек! Алек! Алек! — Прижал омегу к кровати непонятно откуда взявшийся Фелл. Он отчеканил медсестре строгое указание и уже через двадцать секунд та ввела в оставшийся с тыльной стороны ладони катетер, какое-то лекарство. Александр от этого действия мгновенно успокоился и обмяк, превращаясь в живой овощ.

Его стеклянные глаза цепко ухватились за Магнуса и смотрели с такой болью, что последний не выдержал подобного и, словно трус, скрылся в неизвестном направлении.

Это был последний раз, когда Александр Гидеон Лайтвуд–Бейн видел своего мужа.