Через четыре километра, разведгруппа 8 тд добралась до 30 метрового моста, перекинутого через какой-то безымянный ручей или хиленькую речушку. Мост хоть и был деревянный, но сделан был капитально, 30 тон нагрузки выдержит легко. Сапёры обследовали мост и опоры на предмет минирования, но ничего не обнаружили. Оставив у моста один танк PzKpfw 38(t) и отделение мотоциклистов с двумя пулемётами, разведгруппа устремилась вперёд. Из леса, начинавшегося через 200 метров от ручья, за происходящим внимательно следили глаза наших кавалеристов. Когда через двадцать минут к мосту подошла голова передовой кампф-группы. В хорошо замаскированном блиндаже на опушке леса раздался тихий голос: "Хабибулин, не проспи". "Не просплю, тащ лейтенант", также тихо ответил сержант сапёр, не отрывая глаз от моста и держа руку на приводной рукоятке подрывной машинки. Вот передовой танк подъехал к мосту, торчащий из башенного люка танкист что-то спросил у поднявшегося с земли мотоциклиста, то что-то стал отвечать. Пока они разговаривали, от авианаводчика-корректировщика находящегося в составе кавалерийского полка устроившего засаду, ушёл кодовый радиосигнал для ВВС Прибалтийского фронта.

Наконец танк рыкнув двигателем, двинулся на мост. Как только гусеницы коснулись земли при съезде с моста, раздался мощнейший взрыв. Заряд был в земле, под краем настила. PzKpfw 38(t) подбросило, отшвырнув в начало моста, в воздухе он перевернулся и падая башней проломил деревянный настил и замер днищем кверху. Настил моста сдуло более чем на две трети. Переполошившиеся немцы выдвинули на берег с десяток танков PzKpfw 38(t) и Т-IV, которые некоторое время пошмаляли по расположенному впереди лесу но вскоре угомонились, так как им ни кто не ответил. Появившиеся вскоре сапёры стали стаскивать перевёрнутый танк с моста, готовясь его восстанавливать. А из средины колоны уже плотно выстроившейся на шоссе кампф-группы, по обочине запылили три мостоукладчика, направляясь к речушке. В это время Манштейн получает сообщение от сводной моторизованной разведгруппы, что они вышли к основному оборонительному рубежу русских и готовиться произвести разведку. Через пять минут всю немецкую радиосвязь как отрезало, заработала станция помех "Гром-М" нашего радиодивизиона РЭБ. Ещё через пятнадцать минут, последний десяти метровый пролёт моста был уложен, мостоукладчик IVb съехал по нему на противоположенный берег. Первыми через наведённый мост стали перебираться танки стоявшие вдоль берега, двадцать минут назад обстреливавшие лес. Если бы Манштейн из своего командного БТРа Sd.Kfz.251/6 Ausf.C, смог подняться на пару сотен метров вверх, ему бы открылась такая картина. На шоссе упёршись в взорванный мост стояла плотная колонна кампф-группы, длинной километра в полтора. Справа было поле шириной метров пятьсот, слева тоже поля, но поуже метров триста шириной. За полями справа и слева начинался лес. Конец колоны кампф-группы скрывался в перелеске шириной метров четыреста, за перелеском начинались опять поля и через полкилометра опять лес. Из которого как раз показалась голова походной колонны мотопехотного полка. А на берегу безымянной речушки первые немецкие танки стали переползать на противоположенный берег. В этот самый момент всё и началось.

Подошедший полк Су-2 засыпал колону кампф-группы сотнями кумулятивных ПТАБ 2,5–1,5. Одновременно с ударом штурмовиков, по немецкой капф-группе ударила наша засада. Огонь по немецкой колоне с земли вёлся сразу с трёх направлений. Из леса за речушкой и из леса за полями справа и слева от шоссе. Кавалерийский полк кроме собственной и дивизионной артиллерией, был усилен ротой танков и двумя дивизионами ШСУ-26-76 и СУ-26-76М. Даже лобовая броня немецких Т-IV не держала бронебойные снаряды дивизионных трехдюймовок с 500 метров, не говоря про более близкие дистанции огня, слева из леса и из-за речушки. Что-либо предпринять, немцы просто не успели, большую часть танков сразу вывели из строя кумулятивные ПТАБы, а остальные спустя пару минут добили дивизионные трёхдюймовки УСВ, противотанковые 45 мм М-40, аналогичные танковые пушки Т-26М и трёхдюймовки самоходок. Покончив с танками, огонь был перенесён на средину и хвост колонны, где засуетились немецкие артиллеристы пытающиеся развернуть орудия, а пехота покинув БТРы и грузовики залегла в неглубоких кюветах на обочинах. Самыми опасными оставались дивизионов самоходных истребителей танков с 47 мм чешскими противотанковыми пушками, на базе французских трофейных танков R-35 и немецкие 50 мм противотанковые пушки PaK 38. Но им по любому ничего не светило, мало того что они стояли открыто, а наша артиллерия, танки, самоходки и миномёты в окопах и капонирах хорошо замаскированные. Так ещё и штурмовики Су-2, заботливо проинформированные нашим авианаводчиком-корректировщиком, накрыли середину и хвост колонны эрэсами, а потом проштурмовали пулемётно-пушечным огнём. Спустя пять минут, покончив с немецкой артиллерией, сабельные дивизионы (равен стрелковому батальону), из леса с левой и правой стороны от шоссе, начали атаку на остатки недобитых немецких мотострелков. Справа из более дальнего леса выдвинулся дивизион ШСУ-26-76, за ним перебежками двинулись кавалеристы сабельного дивизиона. Слева из более близко расположенного леса, начала наступление рота Т-26М в месте со вторым сабельным дивизионом. Кавалеристы на рожон не лезли, бой и так считай был выигран, наступали перебежками, прикрываясь бронёй танков и самоходок, грамотно прикрывая друг друга. В след за ними из леса выдвинулись по паре ЗСУ, на базе бывших пушечных бронеавтомобилей БА-3М и БА-10. Два были вооружены спаркой ДШКа, а пара счетверёнными зенитными "Максимами". ЗСУ давили огнём вместе с танками и самоходками пробующих огрызаться немецких пулемётчиков. Наша полковая и дивизионная артиллерия, от противотанковых 45 мм пушек до тяжёлых 120 мм миномётов, тоже в стороне не осталась, сконцентрировав огонь на не успевших окопаться немецких пехотинцах. Быстро сообразив, что при таких раскладах им ничего не светит, дойче зольдатен, унд дир официрен, предпочли совершить тактический манёвр, просторечие называемый "драп во все лопатки". Правда своего, второй раз контуженного и воняющего свежим дерьмом командующего не бросили, а потащили с собой. Манштейн опять выжил, хоть и снова обосрался, плохо видимо на него близкие взрывы эрэсов действуют.

Подходящий к месту боя полк мотопехоты 8 тд, не доходя метров двести до перелеска, остановился. Немцы насторожились, судя по артиллерийской канонаде, впереди явно шёл нешуточный бой, кого-то активно утюжила советская авиация. "Кроме передовой капф-группы, других частей перед нами нет, значит это наши панцеры ведут с кем-то бой, а их штурмует русская авиация. Плохо, что нет связи, невозможно прояснить обстановку". Подумал оберст командовавший полком. Но опыт войны подсказывал, что оставаться в походной колонне не самое разумное. Поэтому оберст приказал полку разворачиваться на поле в боевой порядок, транспорту оттянуться назад в лес и выслал вперёд разведку для уточнения обстановки.

Да, вот-так на войне зачастую и бывает, вроде командир мотопехотного полка всё правильно сделал в неясной остановке. Но прояви он больше решительности и приди он со своим полком на помощь избиваемой кампф-группе, то да, тут могли бы быть варианты. Но чего не случилось, того не случилось. Посланная разведка ещё не вернулась, как из перелеска показались первые раненые и отступающие немцы, в панике вопящие: "Панцер! Шайсэ! Руссиш капфваген!". Оберст, мысленно похвалил себя за предусмотрительность и отдал команду к бою.

Через десяток минут из перелеска показались наши самоходки и танки, преследовавшие отступающих немцев. Но попав под огонь развернувшегося немецкого полка, решили на рожон не лезть, к тому же на превосходящие силы, а отступили назад и рассредоточились по перелеску. В отличии от немцев, связь у наших работала прекрасно. Поэтому сперва полковая и дивизионная артиллерия кавалерийской дивизии принялась перемешивать с землёй мотопехотный полк, а вскоре подключилась дивизионная и корпусная артиллерия стрелкового корпуса. Решив, что изображать из себя мишень в чистом поле не самое лучшее решение, немцы отступили в лес.