Под "бизнес планом", по созданию христианской коммуны, стояли три подписи — Алехандро Эскудеро, Пол Хьюз, Ортэго Акэ.

— И кто же из них троих "беглый поп расстрига"? — уточнил я у Августа.

— Идейный вдохновитель — Алехандро Эскудеро. Я уже посмотрел их личные дела. Все трое работают на нашей сельскохозяйственной станции. Эскудеро — электриком, Хьюз — механиком, Акэ — сельхозрабочим.

— Ну, раз они у нас работают, значит, тесты прошли, а это говорит, что неразрешимых идеологических разногласий у нас с ними нет. Давай для начала с ними побеседуем, а потом уже решим, как с их предложением поступить.

Идею Августа вызвать их для разговора к нам, я отверг — могут зажаться и откровенного разговора не получится. Предложил самим съездить в обеденный перерыв на сельхозстанцию и посмотреть на них в "естественной среде обитания", заодно познкомится и поговорить.

Так и поступили. В обеденный перерыв приехали на станцию, попросили её начальника пригласить наших "коммунаров" и выделить место, где можно с ними поговорить. Тот предложил на выбор свой кабинет или кабинет агронома, отдал распоряжение пригласить после обеда искомых работников, уехал в поля.

Первое впечатление может многое сказать о человеке, хотя может и обмануть, как было у меня с Робом. Расположившись в кабинете начальника, окнами выходившего во внутренний дворик, мы с Августом стали ждать.

Раньше всех пришёл Пол Хьюз. Что он работает механиком, было понятно сразу — он на ходу вытирал тряпкой руки испачканные маслом. Выбрав скамейку в тени, он уселся, закинул ногу на ногу, облокотился спиной на прохладную, белую оштукатуренную стену и стал сворачивать самокрутку. Лет под сорок, лицо открытое, располагающее, сложение крепкое, хотя мешковатый комбинезон это частично скрывал. Зато закатанные рукава рубахи, открывали могучие предплечья с рельефно выделяющимися мышцами, перекатывающимися при любом движении под кожей, такие бывают у слесарей, много работающих руками.

Следом за ним пришёл Ортэго Акэ. Это был креол, лет за тридцать, жилистый как кожаный ремень, высушенный на жарком Мексиканском солнце. На его лице, лежала печать спокойствия и невозмутимости. Поздоровавшись без слов с Хьюзом, просто приподняв сомбреро. Тот ответил аналогично — молча приподняв в ответ стетсон. Акэ сел рядом с механиком на лавку. Положил мозолистые кисти рук, с въевшейся в них землёй на колени, Мендес полуприкрыл глаза и превратился в неподвижное изваяние.

Через несколько минут появился Алехандро Эскудеро. На "беглого попа расстригу", он не походил ни малейшим образом. По виду потомок испанцев, возможно с небольшой примесью индейской крови, лет за сорок, выше среднего роста, мешковатый комбинезон электрика, не скрывал прямой осанки, подтянутой, прокаленной солнцем фигуры. На его худом, как у танцовщика лице, выделялся тонкий, с горбинкой нос. Кисти рук с длинными пальцами пианиста, были натруженными и мозолистыми, хотя тяжёлая работа ещё не успела окончательно испортить их правильной формы. Также, молча поздоровавшись с Хьюзом и Акэ, Эскудеро сел рядом с ними на лавку, поставив у ног сумку электрика.

Первое впечатление, на нас с Августом, троица потенциальных коммунаров произвела положительное, было видно, что не трепачи-прожектёры.

Познакомились, поговорили, выяснили много интересного. Знакомы они уже давно, последние несколько лет. Попытка создать коммуну уже вторая, а у Эскудеро третья. Их идейный вдохновитель, Алехандро Эскудеро, к моему огромному облегчению, оказался вовсе не религиозным фанатиком. Основной ведущей его по жизни идеей, было желание построить справедливое, бессословное общество, свободных, гармонично развитых людей, на принципах гуманизма и равноправия.

— То есть коммунизм? — уточнил я у него.

— Дело не в названии, — пожал тогда в ответ плечами Алехандро, — с таким же успехом можно назвать это царствием божиим на земле, что тоже не отразит сути. Но если вам нравится называть это коммунизмом, ни чего не имею против. Самое главное, для построения такого справедливого, бессословного и бесклассового общества, у нынешних людей есть всё необходимое. Осталось только его построить, чтобы показать людям путь.

— А как же Советская Россия? Там тоже строят бесклассовое социалистическое общество, — поинтересовался Август.

— Любое государство, даже социалистическое, строящееся на принципах солидарного общества, всё равно аппарат насилия над людьми. Пусть и в намного меньшей степени, чем буржуазные государства, но аппарат насилия, априори. Любая иерархическая структура, создающаяся пусть даже как временная форма правления, будет стремится сохранить саму себя по самой своей сути, давя несогласных. Основатель Советской России Ленин, это, кстати, тоже прекрасно понимал, сказав: — "Любое государство есть угнетение. Рабочие обязаны бороться даже против советского государства — и в то же время беречь его, как зеницу ока". Позволю себе продолжить его мысль — "и в то же время беречь его, как зеницу ока, пока не будет построено более совершенное общество на коммунистических принципах".

"О-о, как!!! А компаньеро-то подкованный, дальше некуда. Вот тебе и "беглый поп расстрига", похоже, тему сечёт от и до" — с удивлением подумалось мне в тот момент. Посмотрел на Августа, намного лучше меня теоретически подготовленного и знакомого с трудами Ленина, ожидая его реакции на это заявление. Так как я даже не знал, говорил такое Ленин или нет. Август же, это заявление Алехандро воспринял спокойно, задумчиво покивал головой и спросил:

— То есть вы, предлагаете сразу шагнуть в коммунизм?

— Именно, кивнул головой Алехандро, вот к такому обществу будущего, если вам так больше нравится, будем называть его коммунистическим, мы и хотим показать людям путь.

Пол Хьюз тоже, одобрительно кивнув головой, продолжая его мысль, сказал:

— "В обществе свободных и равноправных людей, построенном на честном и справедливом отношении друг к другу, не нужны ни какие мэры, пэры и прочие херы, паразитирующие на трудящихся".

Закончив разговор с потенциальными коммунарами, мы взяли с Августом несколько дней на обдумывание и переваривание полученной от них информации.

Проще всего было с Ортэго Акэ, он был "апостолом" Алехандро Эскудеро. Найдя в нём идеал вождя, благородного, смелого, умного, честного, скромного в быту, поэтому без сомнений последовал за ним после развала общины. Идеи вождя, стали и его идеями.

Пол Хьюз, бывший боец Мексиканской революции, высланный из США вначале 20-х за революционную деятельность, приверженец идей анархо-синдикализма, был тоже понятен. Анархические идеи свободы, хорошо ложились на идею, без иерархической структуры коммуны.

С Алехандро Эскудеро, было несколько сложнее. Он явно не революционер, хотя это с какой точки зрения смотреть. Для таких на Руси, был очень точный и емкий термин — подвижник. Да и определённые качества, "человека не от мира сего", у него явно присутствовали. Один раз, дав обед безбрачия, он его придерживался до сих пор. На мой вопрос: — "Какой смысл его придерживаться, если вас лишили духовного сана?" — Он ответил, буквально следующие:

— Я давал обед Богу. А церковь, это всё-таки земной институт, а не Бог.

С другой стороны, нас с Августом, очень впечатлил его интеллект и кругозор, достигнутые Алехандро в непрерывном процессе самообразования. Сам Алехандро, был родом из семьи процветающего торговца в Никарагуа. Получил в детстве прекрасное домашнее образование. Восемь лет в семинарии, помогли оточить его интеллект. А вот отношения с церковью, у него не сложились. Во время национально-освободительной революционной войны в Никарагуа, он встал на сторону своих прихожан, благословив их на экспроприацию и раздел земель "Банановой компании Центральной Америки". На землях которой, организовал свою первую христианскую общину, на принципах коммуны. Местный епископ в Манагуа, не одобривший такого волюнтаризма падре Эскудеро, лишил его сана. Ещё через год, добравшиеся до них национальные гвардейцы Самосы и американские морские пехотинцы, полностью разгромили общину, устроив на общинников настоящую охоту. Алехандро вынужден был бежать из страны. Добравшись в Мексику, отучился на курсах электриков, для того чтобы себя прокормить. Ещё год спустя, возглавил вымирающую, из-за отсутствия воды, крестьянскую общину на севере страны, фактически Алехандро её спас.