Мальчик-профессор глупо заморгал, на помощь пришла Таша.

– Мы вовсе и должны знать все детали прошлого, нас этому не учили в школе.

Лицо Сталина осветилось тожественной улыбкой.

– Следующую ночь я намерен провести на даче и опросить Маленкова, Молотова, Тимошенко, Берию, Кагановича. А вы и этого не знаете.

Железный вождь приподнялся, бросил взгляд на часы. «Ничего, Берия терпеливый, еще немного подождет». Затем встал и набил табаком трубку, продолжив разговор с желторотыми «пришельцами».

Вождь издевательски произнес:

– Ах, вас не учили. И где, в школе? Сколько же вам лет?

– Скоро будет много. А мы только выглядим детьми. Честно ответил Карен.

Вождь сердито ответил:

– Вот как, и вы, такие сопляки, даете советы главе великого государства. Подрастите сначала.

– Как говорил известный поэт – «Героизм не имеет возраста». Да, мы еще дети, но привыкли любить свою Родину и не позволим, чтобы вермахт ее растоптал.

Вождь сердито буркнул:

– Пафос, причем, совершенно детский. Вы не знаете деталей прошлого, следовательно, и ваше заявление, что война начнется 22 июня не более чем блеф. А может это провокация, устроенная Гитлером, он хочет взять меня на понт.

Таша испугано заморгала:

– Нет, что вы, товарищ Сталин, наши намерения чисты.

Вождь сухим тоном произнес:

– Ваше счастье, что я люблю детей и позволяю вам удалиться, а иначе приказал бы арестовать вас. По возрасту, вы под уголовную ответственность не попадаете, а значит детдом.

– Нам не привыкать к казарме. Дерзко ответил профессор-мальчик. – Но так просто мы не уйдем.

Вождь возмутился:

– Это почему?

Карен с пафосом ответил:

– Нужно спасать Родину, в этой войне погибнет тридцать миллионов россиян, и наш долг предотвратить их напрасное уничтожение. Немцы дойдут до Москвы и Поволжья, принесут горе и страшные зверства, а вы, товарищ Сталин, можете все это предотвратить одним своим жестом.

Взгляд Сталина стал злобным, казалось, что тигр проснулся и бросает жгучие взоры в поисках добычи.

– Я сразу понял, что вы просто маленькие провокаторы, которых беспринципные взрослые заставили плясать под свою дудку. Вас немедленно арестуют, а потом вы расскажете, кто послал вас ко мне.

Сталин резким движением нажал на кнопку.

Таша произнесла с придыханием.

– Теперь держись, у нас только один выход.

Мальчик-профессор спросил:

– Какой?

Девочка ответила:

– Взять его с собой, чтобы великий вождь увидел все собственными глазами.

В помещения ввались крупные накаченные телохранители. Ребята подпрыгнули и нанесли точный удар ногами в подбородки. Затем провели прием «Двойной винт». Еще четверо рослых охранников завалилось в нокаут. Остальные потянулись к оружию, но генетически улучшенные дети, оказались быстрее. Проворный Карен поднырнул под пистолет-пулемет, ударил ладонью по горлу, затем ткнул другого громилу пальцем в висок. Таша врезала коленом в пах, потом разогнула ногу, ударив в солнечное сплетение. После чего, в прыжке врезала локтем в лоб. Мальчик и девочка перемещались с быстротой теней. Снова удары в уязвимые точки, главное, о чем беспокоились дети, это не убить своих же. Последовала пара выстрелов, произведенных вслепую, затем они захлебнулись, стрелявшие потеряли сознание. Поэтому, они выбирали те точки, что были заранее отсканированы в их мозгу, а затем прочно вбиты в головы во время спаррингов и кибернетических учений.

Здесь, правда, они впервые били реальных живых людей. Однако, в момент сражения все это воспринимается на уровне автомата, ты не задумываешься, а лишь выполняешь программу, заложенную с младенчества годами тренировок. Нырок, подсечка, удар в одну из восьми сотен уязвимых точек на теле человеческого организма.

Телохранителей непосредственного прикрытия Сталина, было не много, всего двадцать пять человек и все они лежали вперемешку, тяжело дыша и содрогаясь от конвульсий. Карен и Таша проворно вскочили и подбежали к Сталину. Тот успел достать два револьвера, но выстрелить ему не дали. Оружие было выбито, а вождя подхватили под руки. Товарищ Сталин решил, что наступил его смертный час.

– Что ж, слуги капитала, вы победили, и теперь мне доведется испить смертную чашу. Но дело социализма не погибло. Вы можете меня убить, но придет второй Сталин и он довершит начатое мною.

Таша прервала оратора:

– Помолчите, мы не для того прилетели сюда, чтобы вас убивать. Наоборот, мы спасем вас и ваш народ. Раз вы не верите нам, то извольте посмотреть на все своими глазами.

– Вы мне покажете кино? – Скептически произнес упрямый вождь.

– Да! Вы полетите с нами и увидите начало войны. Таша взяла Карена за руку и приподняла Сталина.

– Теперь мы отправился в 22 июня этого года, чтобы вы во всем убедились лично.

Карен положил руку на плечо Сталину и потер браслет. Мальчик-профессор произнес:

– Хочу попасть в первый день начала Великой Отечественной Войны.

Поднялся вихрь, и их закружило во временном шторме, казалось, что вокруг клокочет пламя. На этот раз, перемещение было куда быстрее, и они оказались днем на площади неизвестного города. Было примерно двенадцать часов дня. Светило жаркое солнце, пахло липовым медом. Был воскресный день, поэтому народу довольно много, царило радостное оживление.

Таша злорадно произнесла:

– Вот прислушайтесь упрямец. Сейчас будет важное правительственное сообщение.

Сталин все еще был в растерянности, еще бы, пережить на себе подобие покушения и быть похищенным детьми. Вождь чувствовал себя униженным, но страха не было. Сталин вообще не привык бояться, его отличала осторожность и, вместе с тем, личная храбрость.

– Говорит Москва! Слышится узнаваемый голос.

– Сегодня, в четыре часа утра, без объявления войны и выдвижения претензий Германия напала на СССР. Далее следует знакомый голос Молотова, он явно читает по бумажке, это не тот человек, что способен вдохновить массы к сопротивлению. Сталин его не уважает, типичная шестерка, лизоблюд, который заранее предугадывает все его желания.. Какие все-таки ничтожества его окружают.

– Казенный язык, мертвый и деревянный. – Сталин сдвигает брови и всматривается в лица. Люди слушают напряженно, и на него с детьми не обращают внимания. Даже обидно, вот он вождь перед ними, а стоят, хлопают глазами.

Когда Мотов кончил, толпа зашумела, послышались тревожные голоса.

– Вот горе то привалило. – Вздыхали женщины, опять мужья и сыновья уйдут на фронт.

Более молодые ребята были настроены по-боевому.

– Да мы в две недели растопчем этих немцев, а фюрера повесим в Берлине.

– Да так ли! Возразил старик. – Ведь у Гитлера такая сила, вся Европа под ним ходит.

– Так она буржуазная эта Европа, а у нас советская власть. Да ты видел, какие у нас танки!

– Как ни видеть. С финнами тоже обещали в три дня управиться, а дрались три с половиной месяца, и сколько наших положили.

В ответ сердитые выкрики:

– Да ты дед просто провокатор.

– Да он кулак бывший. – Подал голос босоногий белобрысый хлопчик.

– Понятно контра, ишь панику навивает. В НКВД его.

– В НКВД я не боюсь, я правду говорю, суровая нам предстоит битва, не на живот, а на смерть, и многие хлопцы домой не вернуться.

Несколько человек зашумели, и дедка подхватили под руки, и повели в участок. Мальчик-профессор вмешался:

– Не трогайте старика. Он правду говорит.

– А это еще, что за сопле выскочило? Может внук?

Проворный Карен подпрыгнул высоко на два метра вверх.

– Я сталинский физкультурник. Учился в разведшколе и знаю, что на нас прет страшная мощь, только вместе сплотившись, мы можем одолеть врага. Или вы думаете, что страны Европы добровольно легли под фашистский топор?

– Верно он говорит, на третий рейх вся Европа работает. Произнес похожий на студента юноша. – Считай, все ударные силы мирового империализма брошены против нас.

Люди заколебались, действительно, маловразумительная война с финнами еще слишком свежа в памяти, и в душу закрадывается страх.