Они вернулись только к вечеру следующего дня. На их лицах не было усталости, как будто не прошло полутора суток беспрерывного, тяжелого труда, в адской жаре и смраде, как будто не было едкого дыма костров, полчищ насекомых, слетевшихся на запах, горы тел, слез и криков тех, кто выжил. Их одежда была испачкана, но они даже не вспотели. Легкий румянец, улыбающиеся глаза, как будто, они вышли, на минуточку, дровишек наколоть, размялись слегка, и вот, снова, все вместе, задушевно беседуют за одним столом. Пока их не было, я сообразила небольшой ужин из тех продуктов, что принесли волонтеры. Но он так и остался нетронутым. Чай, кофе в термосе, тоже не пользовались спросом. Лео выпил стакан воды. Даниил, скорее, чтобы не обижать мои старания, вяло жевал бутерброд. Они были не голодны. Пошло больше суток, а они не хотели спать, есть и были бодры, как ни в чем не бывало. Я сидела в уголке с книжкой и тихонько рассматривала их. Они были невероятно притягательны. Причем все одинаково. Их манеры, то, как они разговаривали, то, как двигались, при всем том, что каждый был индивидуален, были настолько привлекательны, от них исходила такая нереальная сексуальная аура, что мне казалось, я влюблена в них всех. Каждый был хорош по-своему. Но тот, кто оставил след в моем сердце еще при первой встрече, был для меня самым прекрасным. Нельзя быть таким красивым. Мужчина должен быть чуть лучше обезьяны, вспоминала я народную мудрость. Интересно, у них есть девушки? Может быть семьи? А может быть, они…гадкая мысль закралась в голову, и я тут же прогнала ее. Нет. Не похожи. Хотя действительно, такая красота может быть обманчива. Как много нереально красивых мужчин вовсе не интересуется женским полом.

Рем обернулся и, улыбнувшись, покачал головой, как будто прочитал мои мысли. Меня словно жаром обдало. А что, если он и вправду может читать мысли. Что если …тогда он знает и обо мне, и о моих подозрениях, и том, что я чувствую к Даниилу. Что если они все умеют читать мысли! Позор мне! Рем снова обернулся и подмигнул, улыбнувшись. Все! Точно! Он телепат. Поэтому и обнаруживает лучше всех тех, кто выжил в катастрофах. Он просто слышит их на расстоянии, слышит без слов и таким образом находит людей. Ведь даже если человек не может кричать и звать на помощь, мысленно, если он жив и в сознании, он молится о спасении. Я глядела на Рема, он определенно услышал мои догадки. Склонившись над толстым журналом, он что-то записывал в него, но боковым зрением явно следил за мной, на его губах играла легкая полуулыбка.

– За сегодня, четыреста семьдесят спасенных. Семьсот погибших.

– Лучше бы, наоборот – Даниил покачал головой.

– Лучше бы, вообще, ничего этого не случилось – Зак достал планшетник и стал что-то в нем отыскивать, затем, подключил его к проводу и отодвинул шторку на одном из окон «Барышни». Вместо окна был небольшой экран. Он мигнул, и на экране пошла отбивка новостей центрального канала. Строгая дикторша вещала:

– Этой ночью, на Черноморском побережье, подземный толчок, магнитудой восемь баллов, стал причиной подъема волны пятнадцатиметровой высоты. Цунами полностью уничтожен поселок Приморский. Там находится небольшой кемпинг, отели и гостиницы для отдыхающих. Трагедия случилась глубокой ночью, этим объясняется большое количество жертв. Однако, большинство людей спаслось, благодаря тому, что одна девушка вовремя заметила признаки надвигающейся беды и разбудила поселок звоном колокола. У нас есть съемки очевидца.

Тут пошла картинка съемки мобильным телефоном, где я, с ошалелым видом, дергаю за веревку колокола и ору «Цунами!». Снимающий, щедро пересыпая комментарий нецензурной бранью, которую старательно заглушали звуком «Пи», перевел фокус на поднимающуюся от горизонта волну. Телефон в его руках задрожал, когда волна накрыла трехэтажную гостиницу у самого берега. Меня передернуло. Диктор продолжила:

– Никто потом не видел эту девушку, а ведь, по сути, она спасла жизни сотням людей. Наша телекомпания обращается к тем, кто ее знает, с просьбой, сообщить в редакцию теленовостей ее данные. К этой минуте продолжается разбор завалов. Под ними еще могут находиться люди. Более трехсот человек спасены из затопленных зданий, им удалось укрыться в, так называемых, «воздушных карманах». Продолжаются поисково-спасательные работы. Привлечены военные, спасатели, кинологические службы. С пострадавшими работают психологи…

Даниил вдруг обернулся ко мне:

– Тебе нужен психолог? – Я опешила. Не нашлась что ответить.

Он, склонив голову, посмотрел на меня, удивленно приподняв бровь:

– Ау! Лана. Тебе нужна помощь психолога? – Я отрицательно покачала головой:

– Нет, зачем?

– Наш человек! – Лео хлопнул меня по плечу. – Рем, она по количеству спасенных переплюнула даже тебя. Да нас всех сегодня.

– Особенно тебя, – Даниил усмехнулся, с твоей полосатой кошкой.

– Да! – Лео засмеялся. – Да я спас кошку. Это тоже считается.

– Считается, считается. Угомонись. – Даниил вновь смотрел на меня, как мне показалось, даже с восхищением:

– А ты молодец. Не испугалась. Как же ты догадалась, что придет большая вода?

– Я просто много смотрю телевизор. Мне не спалось, я сидела на берегу, когда вода стала отходить к горизонту. Я вспомнила, что это – признак цунами. Вот так…

– Умница.

Меня как огнем обожгло. Он назвал меня умницей. Ну да, красавицей меня сейчас трудно было назвать. Конечно, джинсы и чистая рубашка от волонтеров скрывали мои ободранные коленки и сбитые локти, и были немного лучше, чем мои грязные шорты и драная блуза, но вот отсутствие макияжа и гулька из сбившихся волос на затылке были просто непоправимы. Рем снова улыбнулся. Черт! При нем нельзя думать вообще! Я метнула в него молнию взгляда. Он оставался невозмутим. Новости закончились. Начался какой-то фильм. Зак выключил экран, задернув шторку:

– Лана, ложись спать. Завтра рано утром мы возвращаемся в город. Тебе надо отдохнуть.

– А вы, как же вы? Вы не будете спать?

– Мы еще поможем МЧС, чем сможем. Хотя живых здесь больше нет, а разбирать завалы и хоронить мертвых будут уже совсем другие люди.

Рем вышел из машины. За ним Даниил и Лео. Зак остался в машине, на месте водителя. Я разместилась на кушетке. У меня было полное ощущение того, что я всю свою жизнь знала этих людей. Они не испытывали никакого дискомфорта в моем присутствии, и мне было хорошо с ними. Почему-то вспомнилась сказка о мертвой царевне и семи богатырях. Только вот их не семеро, а я живая.

Я открыла глаза на рассвете. Был час тишины. Все работы останавливались, военные отдыхали, а кинологи, в респираторах, с собаками обыскивали завалы. В эти минуты можно было услышать живых, если они в состоянии звать на помощь. Служебные собаки способны были отыскать человека даже по слабому дыханию под горой мусора и обломков. Спасателей в машине не было. Я потихоньку отодвинула занавеску. Они стояли на краю обрыва. Малиново-золотые лучи восходящего солнца освещали их обнаженные торсы. Они стояли, воздев руки к небу, словно молясь. Светило поднималось из-за горизонта, пронизывая лучами пространство. Мне казалось, что они впитывают его свет, его энергию, его тепло. Может поэтому, они сами были такими солнечными.

Я притворилась, что сплю, когда они, спустя какое-то время, вернулись в машину. Лео нес в руках банку молока. Даниил высыпал в чашку горсть малины. Я вспомнила, что Рему известны все мои мысли и притворяться бесполезно, поэтому поднялась, потягиваясь:

– Доброе утро.

Они разом улыбнулись, как близнецы, и мне показалось, что вокруг стало светлее.

– Доброе утро, красавица, – Даниил жестом приглашал меня к столу. – Подкрепись, чем Бог послал. Мы возвращаемся домой.

– Откуда малина? – Я недоверчиво смотрела на Даниила. Он с иронией ответил:

– Со дна морского.

– Вот этого-то я и опасалась.

– Вон, с того дальнего холма. Туда волна не дошла.