– Извиниться не хочешь? – спросил парень таким тоном, что мне захотелось его ударить. – Вообще-то ты нарушила мое личное пространство.

«Чего-чего?» – возмутилась я.

– Прости, – против воли произнесла я и жутко за себя на это рассердилась.

Сегодняшнее столпотворение напоминало столичный метрополитен в разгар час пика. Интересно, в метро он тоже бы заговорил про личное пространство?

– В следующий раз будь осторожнее, раз стоишь за мной в очереди, – не унимался парень, при этом он вовсе не шутил. Вот ведь – противный парень. В дальнейшем я решила называть его именно так и никак иначе.

– Полицаи, полицаи… – прошелся по рядам встревоженный шепот.

– Кто? – довольно-таки громко спросила я.

– Ты что не местная? – подал голос «противный парень».

– Построились все! В последний раз говорю! – рявкнула строгая женщина. – Наши доблестные охранники города разыскивают очень опасную беглую преступницу, поэтому по приказу Леди велено всех вас досмотреть!

«Опоздала!» – мелькнула у меня в голове мысль. Наверное, на лице у меня появился неподдельный ужас, поэтому моя рыжая знакомая в качестве поддержки взяла меня за руку.

Холодок пробежал по спине, когда я увидела одного из полицаев: невысокий румяный мужчина в форме песочного цвета. На нем были коричневые сапоги, доходящие почти до колен и темная каска с козырьком. В руке он держал лист бумаги и периодически на него погладывал.

«Ориентировка!» – осенило меня, и я дернулась было в сторону, но моя знакомая крепко удержала меня за руку. Она мотнула головой, и я поняла, что, если попытаюсь сбежать, меня точно заметят и схватят. К тому же, как на зло женщина только что объявила, что за поимку беглянки (то есть меня) Леди заплатит круглую сумму. Любопытство загорелось в глазах большинства присутствующих, и люди начали расспрашивать, как выглядит беглянка.

– Сто смирн – это же целое состояние, – присвистнул какой-то парень, стоящий неподалеку от нас.

– Каждый из вас может ознакомиться с портретом преступницы, если кто-то ее видел и может помочь в поимке, того ждет вознаграждение, – сказала женщина, и народ воодушевленно зашумел.

Чем ближе приближался ко мне один из полицаев, у которого на поясе поблескивал небольшой топорик, тем хуже я себя чувствовала. Подходя к девочкам, он внимательно всматривался в их лица, а потом показывал лист и что-то спрашивал. Кто-то качал головой, а кто-то долго рассматривал изображение и что-то отвечал.

«Так, главное не переживай, все будет хорошо, – тщетно пыталась успокоить я себя, но это не помогало. – Кого я обманываю? Мне конец, я пропала».

Я заметила, что до сих пор мы держимся с девочкой за руки, причем я вцепилась в нее с такой силой, что у той даже посинели пальцы. Я немного разжала руку и огляделась по сторонам. Парень, за которым я стояла теперь, повернулся боком и прищуренно на меня посматривал, словно в чем-то подозревал.

Я только и ждала сигнала: «Это она», как готова была поднырнуть под рукой мужчины, не забыв выхватить у него из-за пояса топорик, прокатиться по земле и броситься к самой дальней стене, где виднелся слабый просвет между домами. Вот только я не подумала о том, что за мной бросится больше половины площади… Так, на этот счет нужно срочно что-то придумать, но не успела я этого сделать, как мужчина ко мне обратился:

– Не видела ее?

Я с трудом сглотнула и взглянула на протянутую мне листовку. И мне потребовалось неимоверной выдержки, чтобы возмущенно не закричать: «И кто вообще составлял этот фоторобот? Я ведь совершенно на него не похожа!» Девушка, изображенная на листке, была больше похожа на домовенка Кузю из советского мультика. Лохматая и чумазая, я действительно походила на преступницу. Глаза у меня были черными и страшными, нос занимал собой пол-листа, а непропорционально длинные губы кривились в подобии улыбки. Я довольно-таки долго рассматривала это ужасное изображение, что полицай даже не выдержал и кашлянул.

– Нет не видела, – ответила я, отрываясь от портрета. – Но, если увижу, обязательно сообщу куда следует.

– Правильно, – ответил полицай и подошел дальше.

– Ты это видела?! – прошептала моя знакомая. – Ужас какой-то. Вот ведь поиздевались над образом.

– Ага, у меня фотография в паспорте и то лучше будет, – согласилась я.

Девочка прищурилась. Наверное, слово «паспорт» было ей не знакомо. Хотя, может быть, о фотографии она тоже ничего не слышала? Так или иначе девочка быстро вернула себе прежнее выражение лица.

– Я, кстати, Забава, – шепнула она.

У нее были очень красивые голубые глаза, которые не очень сочетались с ярким цветом рыжих волос. Зато подходили к слонику, изображенному на чайнике.

– Милый чайник, – пробормотала я.

Наверное, мне следовало представиться, как это сделала девочка, но я пока не определилась, стоит ли мне называть свое настоящее имя. Может быть назваться Надей или, например, кем-нибудь другим. Я ведь могла придумать себе любое имя, которое главное, потом не забыть. Итак, в детстве мне нравилось имя… Ну вот забыла.

– Ой, спасибо… – заулыбалась Забава и принялась рассказывать мне о своей жизни, начиная чуть ли не с самого рождения.

И все было вроде как у всех – училась в школе, дружила с подружками, даже дралась с мальчишками… Кто бы мог подумать, что дети в волшебном мире тоже ходят в школу? Да и жизнь девочки не сильно отличалась от моей, но тут Забава произнесла:

– …а месяц назад превратила лягушонка в чайник и решили, что пора попробовать пройти Выбор.

– Чего превратила? – не поняла я, тупо уставившись на чайник в руках знакомой.

Подумала, что ослышалась, но Забава потрясла пузатый чайник, и тот приглушенно квакнул.

«Лягушонок?» – вихрем пронеслась у меня в голове мысль, – «Это лягушонок? Чайник-лягушонок?» Но не успела я как следует над этим поразмыслить, а девочка, как ни в чем ни бывало, продолжила свой рассказ. И я снова погрузилась в нудную историю о том, как живется в волшебном мире среднестатистическому школьнику.

На вид Забаве было лет четырнадцать, но по рассуждениям я дала бы ей и того меньше. Это была наивная девочка, видящая в мире и людях только прекрасное. И так как спорить мне с ней не хотелось, пришлось молча слушать о том, какие же люди добрые и замечательные. Непроизвольно перед глазами проплывали образы моих учителей, не щадящих школьников домашними заданиями, нелюбимых одноклассников, ворчливой мамы с ее такими же дотошными правильными подругами.

А еще Забава мечтала о жизни полной приключений. И тут я не сдержалась.

– Ты поосторожнее с мечтами! – предостерегла я, по собственному опыту зная, что столь опасные мечтания, как внесение в жизнь чуточку интереса, до добра не доводят.

Но Забава беззаботно продолжала щебетать о своем детстве, о друзьях и домашних, а еще о том, как мечтает посмотреть мир и особенно попасть в страну фей.

«Ну вот еще одна…» – заметила я, вспомнив про Нестора. Сердце болезненно сжалось в груди, когда я представила, что мечты мальчика могут никогда не сбыться. И где он сейчас был? Поймали ли его стражники? Или он от них удрал и сейчас прятался в каком-нибудь подвале?

– Говорят, что они злые и коварные… – зашептала Забава. – Но я в это не верю…

– Ну и зря, – внезапно раздался мальчишеский голос и, повернув голову, я заметила, что «противный парень», стоящий впереди нас, повернулся и внимательно слушает наш разговор, причем, насколько я могла судить по его лицу, уже довольно долго. – Феи – это самые гнусные существа, ну быть может хуже них только оборотни.

– Ничего подобного, – категорически мотнула головой Забава.

– Оборотни не плохие, – зачем-то встряла я.

Парень громко рассмеялся. Теперь на нас были обращены взгляды всех подростков, двигающихся с нами рядом по очереди.

– Вы что оттуда свалились? – фыркнул он и ткнул пальцем в зеленое небо и белое солнце.