Вечером один смотрел по ТВ программу Молчанова «До и после…».

Когда-то эта передача была для меня интересна своей «интеллигентной» точкой зрения на происходившие события. Сейчас интеллигентность быстро вышла из моды, и смотреть (слушать) Молчанова стало скучно.

Поздним вечером все-таки пришла Ирина, под приличным «газом». В общем-то, трезвенницей она не была, но до сих пор (за исключением ялтинского «инцидента») «придерживалась нормы». Где и с кем она напивалась сейчас? И, вообще, что я о ней знал? Свою «личную жизнь» она по-прежнему, тщательно скрывала. Я даже перестал задавать на этот счет вопросы. Все равно ответа не получил бы. «Прежде чем задать вопрос, подумай, готов ли ты услышать ответ» - это был ее рефрен. Поэтому я вынужден был отправить ее домой. Я терпеть не мог пьяных женщин. И она это знала. Неужели она, действительно, вновь начала спиваться? Не хватало еще мне, избавившись от нимфоманки, связаться с алкоголичкой!

В воскресенье съездил на «дачу» почти зря. Савельича не было (у него хранился мой инвентарь), так что Володе пришлось одолжить мне лопату. С большим трудом, но все-таки докопал последнюю грядку! Кажется, первое задание выполнено: весь участок был перекопан, ямы (20 штук) под деревья сделаны. Результат трех лет тяжелого труда! Теперь надо было браться за ограждение и приобретение бака для воды. Но где взять деньги? Утопия! Самосвалы и грузовики со строительными материалами стояли стадами на выезде из города. Но это не для нас-обывателей.

В это время крымские татары активно обустраивались на окраинах, получая весь материал для строительства абсолютно бесплатно за счет крымского бюджета. Рабочую силу они себе обеспечивали, выписывая своих молодых родственников из Средней Азии. Затем новый дом строился этому приехавшему родственнику. Потом они требовали, что бы город им провел водопровод и электричество (за которые они, однако, не платили). Так росли поселки вокруг города на выездных автострадах. В случае возникновения серьезного «конфликта» татары легко заблокировали бы город. При этом большинство из них нигде не работало, налогов не платило, в общественном транспорте (и электричках) ездило демонстративно бесплатно, городские магазины не посещало. Но зато они уже имели свою поликлинику, школы и даже свой «индустриально-педагогический университет». Так что крымские татары обустраивались (за счет наших налогов) основательно и навечно как Победители…

Вернувшись домой, я отдохнул и по кабельному ТВ смотрел хороший американский фильм с Майклом Дугласом «Свет в туннеле».

Понедельник - день дурацкий!

На кафедре – «девчонки» явились после меня и, конечно, ничего не сделали. Дал им «крутой» разнос. Заседание кафедры пришлось отменить, хотя «банкет» (по случаю «новоселья») все-таки состоялся, но был необычно скромен. Начало занятий вновь отложили еще на две недели.

После короткого отдыха дома, сходил опять в магазин. Конечно, «кое-что» купил и вечером выпил. Настроение – мерзкое. «Хочется рвать и метать!». И, кажется, я вновь «вхожу в штопор»…

Четвертый месяц со дня вторжения в мою жизнь Ирины.

Встреча с Ириной, казалось, дала мне шанс. Ничтожный, маловероятный, но все же - шанс. Почему-то я вновь поверил, вопреки очевидному, этому случайному человечку. Ведь очень скоро стало ясно, что она постоянно лгала, потому что сама уже ни кому не верила. А это значит, что она была способна предать, не мучая свою совесть. К людям она относилась исключительно «практически», то есть лишь с точки зрения «пользы» или «удовольствия». Однажды она уйдет, когда сочтет это нужным. У женщины, которая испытала «все», или «почти все», нет ни психологических, ни нравственных тормозов.

Все остальное – самовнушение. Я сам себя обманывал, как в пасьянсе, подложив нужную карту. Почему? Потому что иначе – н и ч е г о! Опять одиночество, опять тишина по вечерам, опять бессонные ночи! Депрессия. Психологическая деградация. Ведь за шесть последних лет, несмотря на внутреннее состояние одиночества, я никогда не оставался надолго (неделя-другая) действительно один на один с собой. Сначала – мать, потом – Инга, потом – Женя. И только после отъезда дочери я на два месяца остался действительно один. Но какие это были месяцы! В это время и появилась Ирина. Как свет в глубине пещеры! Появилась надежда выжить. И я выжил!

Так что, конечно, во-первых, это – страх, что все исчезнет как сон. Во-вторых, это – благодарность. В-третьих, это – вероятно, уже привязанность. Так привязываешься к чужому ребенку, к случайному знакомому в пути, к собаке, подобранной на улице. И тебе уже не хочется с ними расставаться, хотя ты понимаешь, что, рано или поздно, придется.

Как-то во времена «романа» с Ингой мы подобрали на улице взрослого «шпица». Собака явно была домашней, но выглядела так, что было ясно, что она потерялась (или ее выгнали) уже давно. Инга ее отмыла в собственной ванне и была от нее в восторге. Через несколько дней во время очередной прогулки собака просто сбежала, умчавшись за каким-то дворовым кобелем. Инга долго ждала, но собака так и не вернулась. Тогда я сделал для себя вывод: если собака сама не возвращается через несколько дней домой, искать ее уже не нужно…

Ирина не показывалась уже третий день.

Утром провел занятия у заочников в «Институте бизнеса». Затем заехал на кафедру. Новостей не было. Визиты в магазин закончились опять ничем. Вечером приехала Женя. Позанималась на фортепиано, посмотрела ТВ. Немного поговорили. Затем явилась Ирина. Трезвая, но явно с предыдущего запоя. Приодетая, но «чужая». Сообщила, что ее отца избили на улице (наверное, «зацепил» кого-то из шпаны). Разговора между нами не получилось. Потом она отправилась пить к Роме (?).

Может быть, действительно, покончить с этим, пока не поздно? Пить, а значит и все «остальное», она явно не бросит. Так зачем мне все это?

Ночью меня разбудил вновь пьяный Валерка с собакой. Валерка – сравнительно молодой (лет под сорок), но уже известный в городе скульптор, - был неплохим и умным парнем. Но только в состоянии трезвости, в котором он пребывал довольно редко. Когда же он напивался, был невменяем и агрессивен.

Ирина неожиданно нагрянула на следующий день после обеда. Сначала разговор не получался, но потом вроде бы «объяснились». Хотя опять был только монолог с моей стороны. Я попытался в очередной раз получить от нее вразумительный ответ на вопрос, есть ли у нее еще «кто-то» и с кем она последнее время «напивается». Я знал, что дома она не пьет. Таким образом, получалось, что для ее «домашних» она напивалась у меня. Дурацкое положение! Разумеется, она все отрицала. Однако не очень настойчиво…

28 сентября. На Балтике затонул за 5 минут пассажирский паром «Эстония» (960 человек). Ельцин – в США. Война продолжается в Чечне и в Грузии. Верховный Совет России рассматривает вопрос об отставке Шумейко. В Крыму Цеков настойчиво демонстрирует свою «власть» бесконечной серией «Постановлений». Комедианты!

…В то же время в Крыму продолжали исчезать дети и избиваться старики «среди бела дня». А «нацгвардейцы» и милиционеры шлялись по городу уже с утра пьяными и по вечерам – с автоматами (как при оккупации). И молодые солдатики-новобранцы украинской армии в потрепанной старой форме просили у прохожих на улице хлеба…

29 сентября. Из состава пассажиров и экипажа затонувшего парома «Эстонии» около тысячи остались внутри судна. В Чечне продолжаются «разборки». В Таджикистане, по-прежнему, война на границе. Ельцин путешествует по США.

…В пятницу утром я поехал на заседание коллегии министерства, которое вел Леонид. Я, как всегда, присутствовал в качестве «свадебного генерала». Было скучно и надоело! И денег не было. Вечером провел занятия в «институте бизнеса». Дома посмотрел «Крымские известия» и послушал по радиотрансляцию заседания Верховного Совета Крыма: