В тот день, когда их пути пересеклись, Зиндра ничего этого не знала. Просто одна из воительниц посадила ее рядом с собой на вытертое седло, и они куда-то поскакали, оставив отряд двигаться по своим делам. Ехали они долго, с короткими привалами, и к вечеру добрались туда, где на холме возвышались руины чего-то вроде крепости, воздвигнутой из необожженных глиняных кирпичей грубой лепки.

Наверно, когда-то это был приют для пересекающих степь караванов, но строение забросили десятки, если не сотни лет назад, несмотря на то, какой труд был в него вложен: посреди двора сохранился облицованный камнем колодец, где до сих пор не переводилась чистая ключевая вода, величайшая ценность в здешних местах. Но, может быть, слишком уж изменились караванные пути. Или еще что-то иное произошло. Поди узнай теперь…

Так это укрепление и стояло, пустое, не нужное никому, понемногу разрушающееся. Пока вновь не наполнилось голосами – одними лишь только женскими, чего прежде не слыхала Великая Степь со времен амазонок… если обитали они ранее в Великой Степи… если вообще где бы то ни было обитали…

В эту крепость и привезла всадница ту, кому надлежало стать новой амазонкой. Привезла и сдала на руки хмурой коренастой тетке, немолодой, с побитым оспой лицом.

(То есть теткой Хунара не была, ей от силы было лет на пять больше Зиндры. Но тогда об этом как-то не подумалось.)

Та осмотрела новенькую с головы до ног, сплюнула, а потом повела в мазанку, приткнувшуюся к глинобитному валу. Таких тут было с дюжину, почти одинаковых, лишь одна заметно больше прочих. А неподалеку высился длинный каменный амбар без окон.

– Вот тут будешь жить, со мной и Гурбой. Спать здесь, где прежде Дзера спала…

Зиндра хотела было спросить, где же теперь эта Дзера, но увидела на подстилке венок из бессмертников и поняла все…

– Вот, – протянула Хунара ей мешок. – Это одежда от нее осталась, что в землю не опустили… Вот кинжал ее. Копье… – Последовал взмах руки в угол, где стояло оружие. – А меч с ней теперь навеки. Да и не по чину тебе пока меч… как тебя там…

– Варка… – произнесла Зиндра свое новое имя.

– Щенявка ты покамест малая, а не волчица, – беззлобно усмехнулась рябая. – А теперь бери котел да неси на ручей – оттирать…

Потом, когда она до блеска оттерла песком котел, был ужин из куска лепешки, сухого жесткого сыра и воды. А уже затем – долгий сладкий сон, в тепле, под меховой накидкой. И счастливое утро, первое утро новой жизни…

Она, потерявшая все, нашла новую семью, новый род, пусть и необычный. Нашла сестер, которые выслушали ее, приютили, накормили, обогрели. Ей не суждена судьба рабыни, ее не отвезут куда-нибудь в Танаис или Ольвию, скрутив за спиной руки сыромятными ремнями и насилуя всю дорогу, не выставят на помост рабского рынка, не будут бить плетью и не затравят псами…

Ей дали отдохнуть и отоспаться еще ровно день. А потом началось обучение…

– Значит, так… – Дарана оглядела стоявших перед ней.

Тут, на пустыре, у глинобитной стены городища, их сейчас было семеро, считая и саму Дарану. Четверо новеньких, включая Зиндру, и две уже более опытные амазонки. В руках – кое-как оструганные дубовые деревяшки, изображающие мечи (не годится портить в учебной схватке боевое оружие, да и не у всех оно есть).

– Прежде чем начнем палками махать, – Дарана вновь смерила их всех взглядом, – кое-что подскажу… Наука вроде простая – не буквы царапать, – насмешливый взор уперся на миг в Меланиппу, – но полезная. Ну, слушайте, сестрички…

Зиндра слушала – и становилась Варкой.

Вскоре Варка твердо усвоила: главная ошибка – это пытаться отбить каждый замах чужого меча. От такого бывает ненужная суета в схватке, кончающаяся смертями, причем не вражескими. Дай врагу помочь тебе, позволь врагу сделать то, что он хочет, но так, чтобы он тебя не достал. Меч страшен в скоростном замахе или выпаде, но если он промахнулся, то в следующее мгновение враг безоружен! И не важно, на сколько он промахнулся – на волос, на палец или на ладонь.

Бить следует только в том случае, когда знаешь, что противнику будет трудно отразить удар. Точнее, несколько ударов. Никогда не следует наносить только один – это бессмысленная трата сил, которая тоже кончается смертью. Не вражеской.

Удары всегда должны идти один за другим, литься, как вода. Твое оружие может соприкасаться с оружием врага только для того, чтобы сбить его. После этого всегда должна следовать атака на самого врага. Заранее знай какая.

Ранила – добивай.

Перемещайся быстро, но никогда не скачи, как ополоумевший заяц по весне. Половина воинского умения пешего – это работа ног. Если же тебе попался враг-скакун, возрадуйся и дождись, пока дурак выдохнется. Это недолго.

Следи, чтоб враг был на расстоянии. Даже очень быстрый боец, не следящий за расстоянием, умирает тоже очень быстро. Но тот, кто стремится убегать от врага, умрет еще быстрее. Нелегко в бою понять, когда нужно быть дальше, а когда – ближе… но это надо понять. Хотя такому пониманию даже не учатся. Ну, почти не учатся. Как правило, оно приходит после третьего боя или первой раны. А иногда – не приходит…

После атаки всегда следуют отход и защита. Помни: врагов много, а твоих сестер мало – и почти всегда твоя жизнь или жизнь любой твоей сестры ценнее вражеской.

Бей самым простым ударом. Любители красиво крутить мечом долго не живут.

Поведав Варке эту мудрость, Дарана с чувством добавила от себя: «Никаких хитрожопых вывертов!»

В схватке с опасным противником бить следует прежде всего в кисть или в предплечье и вообще в руку: ей враг стремится тебя убить, ее и достать легче всего. А свои руки следует беречь.

В рассыпной схватке, особенно скоротечной, бесщитной, кроме руки, вообще можно достать противника чуть ли не только в голову, ключицу и плечо. Пытаться вспороть ему брюхо, ударить в пах или полоснуть по бедру означает подставить под удар свою башку. Бить всегда следует на полную длину руки, хоть разя, хоть отражая.

А вот если у тебя в руках копье против меча, то не пытайся достать врага в лицо или шею – меть по ногам! Даже небольшая рана в стопу – и он обречен. Умелый копейщик мечника почти всегда одолеет, коль зевать не будет: подрань в ногу, а потом прикалывай, как упадет.

Главное – не трусить!

«Запомнили? – напутствовала их Дарана, обучая каждой из этих премудростей. – А теперь – деритесь!»

…Бывало, что от боли пропущенных ударов и тяжести в сведенных усталостью мышцах Варка чуть не плакала. Само собой, ее, как и многих соплеменниц, с детства понемногу обучали воинскому мастерству вместе с мальчишками. Но какое обучение в йере? Случалось, какой-нибудь дряхлый старик лет чуть ли не пятидесяти – хромой, весь в шрамах, больше негодный пасти стада – выведет молодежь за околицу селения и наставляет из лука стрелять, копьем ворочать и дротики метать, а порой даже мечом биться… Копья были без наконечников, а мечи заменяли дубинки… Чтоб, случись время лихое, могли и парни, и женщины отразить шайку находников: нечаянных, малочисленных и не шибко решительных, все время озирающихся, не спешат ли на подмогу мужчины…

А большего женщинам и не надо, их дело – рыбу тянуть из реки и поля пахать. Война же – мужское ремесло…

Теперь Варку натаскивали иначе, жестоко и трудно, ибо ратное дело должно было стать главным для нее на всю жизнь. И лук был уже не старый, березовый, а боевой, склеенный рыбьим варом из дерева нескольких пород, рóга, сухожилий; с костяными накладками и ременной оплеткой рукояти-кибити, чтоб ладонь не скользила. Да и стрелы не простые – с ушком, чтоб видеть тетиву, как вкладываешь.

И стрелять из него по-иному надо: слишком долго целиться не выйдет – и мужская-то рука не удержит тетиву из бычьих жил дольше трех-четырех ударов сердца, – а девичьей руке и стараться нечего: как вскинула лук, так и стреляй…

– Кто ж так тетиву тянет? – усмехалась Сана. – Разве эллин тупой… Не к груди тяни – к уху! Ну, рывком! Как держишь ее? Сказано же, двумя пальцами удерживай тетиву, тремя – стрелу. Вот, правильно… Да не так же! Ну, смотри еще раз!