Пройдя по сюжетной линии, прочерченной Гомером и эпическим циклом, посвященным Троянской войне, мы обратимся к деталям микенской эпохи, которая в своих материальных носителях, обнаруженных археологами, демонстрирует неизменность. И здесь мы должны отметить, что искусственное удревнение главных микенских находок лишь напрасно усложняет подход к истории. «Клад Приама», который, как считается, древнее Приама на многие столетия, на самом деле вполне подходит к эпохе Троянской войны. Уже потому, что сокровища могли быть спрятаны в землю настолько глубоко, что нарушили археологические слои, ставшие предметом внимания современных исследователей. Если амфоры для хранения припасов в Трое зарывали в пол, то на дне этих амфор предметы оказывались глубже соответствующего культурного слоя порой на метр, а то и более.

Свидетельства неизменности микенских реалий – «восьмеркообразные» щиты, изображенные как на критских росписях, так и на оружии из микенских гробниц, а позднее получившие название «беотийские» и просуществовавшие до времен классической Греции. Другой пример – шлемы из клыков кабана, которые есть не только в миниатюрах Микен, но и в гомеровском эпосе. Наконец, имена героев «Илиады» оказываются сходными с теми, которые расшифровываются на критских и пилосских табличках. Что означает: реконструируя Троянскую войну, мы находимся в рамках одной и той же эпохи, артефакты которой представлены археологическими находками на Крите, в Микенах, в Пилосе и в других центрах микенской цивилизации.

Мы более подробно остановимся на образах ключевых героев Троянской войны, а потом обратимся к тем древним реконструкциям, которые принято считать фальшивками. В них мы обнаружим тех героев, которые были исключены из эпического цикла или появляются там мимолетно. Второй круг реконструкции использует эти «сомнительные» тексты, открывая в них множество полезного, сохраненного помимо эпоса. В итоге мы получим две реконструкции – «эпическую» (гомеровскую) и «прозаическую» (критскую), которые перекликаются между собой и взаимно дополняются. Мы не станем сливать их вместе, оставив некоторые вопросы нерезрешенными – как для будущих творческих усилий, так и уклоняясь от волевых решений в выборе равнозначных версий.

В заключение мы попытаемся понять место Гомера и Троянской войны в античной цивилизиации – по крайней мере, в том интеллектуальном богаже, который эпос позволил разработать величайшим греческим мыслителям Платону и Аристотелю. Что Гомер вложил в их мировоззрение? И что мы можем взять от древностей Троянской войны для современности? Мы увидим, что история сохраняется совокупными усилиями творческого гения лучших умов эпохи и прозорливостью дальновидных властителей.

Еще одно замечание, которое мы хотели бы предпослать тексту книги – о научном оформлении результатов исследования. Проблема Троянской войны относится к фундаментальным проблемам науки, но при этом гомероведение (и шире – антиковедение) превратилось в анахронизм классического образования, изнуряющий студентов, но не приносящий ни в науку, ни в образование ничего по-настоящему полезного. Сопряжение науки с университетским образованием и массификация слоя образованцев ведут либо к измельчанию исследовательских задач, либо к ложной фундаментальности, когда монографии становятся вторичным продуктом – исследуют исследования исследуемого.

Особенность гомероведения – огромная библиография, которая, казалось бы, не оставила без внимания ни одного слова из троянского эпоса. Но на деле общего понимания не складывается, а значит, вся эта паранаучная литературная работа бесполезна – она устилает замкнутый круг, по которому добраться до истины невозможно: разве что удается мельком миновать ее, не разглядев деталей. Именно по этой причине автор отказывается от библиографических штудий, игнорируя все те огромные напластования текстов, которые отгораживают исследователя от Гомера и его времени. Как и от ссылок, которые все равно никто не читает: непосвещенные просто верят в них, а посвященным они не нужны.

Общеизвестные фрагменты истории и предыстории Троянской войны зафиксированы в «Илиаде», но присутствуют и в других сочинениях. В частности, в «Киприях» – кипрских песнях (возможно, записанных Киприем Галикарнасским), описывающих отрезок времени от похищения Парисом Елены Прекрасной до прибытия ахейцев в Троаду, а точнее – до начала событий, описанных в «Илиаде».

Мифическая история нам известна скорее именно из «Киприй» – от которых сохранились небольшие фрагменты (52 строки), упоминания (около 40 фрагментов) и пересказы-синопсисы. Считается, что «Киприи» были написаны в VII в. до н.э., но основа для них взята уж точно из преданий Троянской войны. Возможно, «Киприи» просто собрали те песни, которые не вошли в корпус «Илиады» и «Одиссеи», чтобы представить события, предшествующие войне. Они были гораздо менее популярны, чем поэмы Гомера, и не поддерживались афинской политикой, замкнувшей на себя наследие предшествующей эпохи. Поэтому «Киприи» были записаны в ограниченном числе экземпляров, последние из которых предположительно погибли во время пожара в Александрийской библиотеке в 273 году.

Пелей побеждает Фетиду в борьбе, выполняя условия заключения брака

Божественная подоплека событий, которые мы реконструируем, сказочна. Все начинается со свадьбы Пелея и Фетиды, отданной Зевсом замуж, чтобы самому не получить от нее потомства, которое, по предсказанию, лишит его власти (или же – просто по воле Геры, «официальной» супруги Зевса – подобные разночтения в мифологии нас не очень волнуют).

На свадебный пир забывают пригласить Ириду – богиню раздора. И она затевает ссору между богинями Герой, Афиной и Афродитой, заспорившими, кто из них красивее. Богини по воле Зевса отправляются на гору Ида, где юный принц-пастух Парис почему-то должен их рассудить. При этом каждая из богинь идет на подкуп, предлагая пастуху вознаграждение. То есть, богини не рассчитывают на добросовестную оценку своей красоты, и Парис в ней тоже не заинтересован. Он выбирает не красоту, а дар от одной из богинь. Больше всего ему (может быть, по молодости лет) приглянулось обещание брака с прекраснейшей из женщин – от Афродиты. Афродита празднует победу, достигнутую совсем не в честном соревновании, а Парис (царевич Александр, отосланный из дворца, чтобы его не убили, пытаясь не допустить свершения пророчества о том, что он станет причиной неисчислимых бедствий) строит корабли, чтобы отравиться в Спарту за Еленой Прекрасной. С ним отправляется его родственник Эней. Сестра Париса Кассандра пророчествует об ужасном будущем. Ей, разумеется, никто не верит.

Парис и Эней гостят в Спарте во дворце у Менелая, когда хозяин отправляется на Крит на похороны своего родственника – критского царя. И в это время Афродита сводит Париса с Еленой. Они собирают сокровища и ночью отплывают. Здесь предание сохраняет два варианта событий: либо беглецы уже на третий день с попутным ветром прибывают в Илион, либо буря заносит их в Сидон, который Александр захватывает, и уже оттуда отправляется на родину. Ну а Ирида занимается своим делом – распрями. И сообщает Мене-лаю о похищении его жены и богатств. Начинается подготовка к походу против Трои – формально за Еленой. Попутно в «Киприях» рассказываются более ранние предания – в порядке поучительных примеров, которые имеют место также и в других сказаниях о Троянской войне.

Гермес сопровождает богинь на суд Париса

Сбор вождей и войск в «Киприях» происходит очень быстро – как и в «Илиаде», время сжимается, чтобы уложить повествование в последовательных событиях без временных зазоров. Это правило эпоса – не допускать лакун, пусть даже и искажая реальные события. Перед отплытием флотилии ахейцев из Авлиды среди героев появляется юный Ахилл, который во время похищения Елены должен был быть еще ребенком. Следовательно, пропущено несколько лет, о чем свидетельствует «Илиада»: подготовка к походу заняла десятилетие.