– Сейчас? Ночью?

– Да! Сейчас Настеньку разбудим. Я помогу найти гостиницу…

– У меня никогда этого н… не было, – выдал высокую ноту Виталя, почувствовал, как пальцы дяди проникли в «святая святых».

– Всем когда-нибудь рвут целочки…

Виталя посмотрел на дверь. Потом закрыл её…

…после того, как «это» произошло, Виталя вернулся на дрожащих обессиленных ногах. Настька приподнялась и сонным голосом спросила:

–Что?

– Ходил в туалет….

– Ты чего такой замороченный?

Виталя вздрогнул и оглянулся. Он обнаружился себя в кухне с чашкой в руках у окна. Вопрос Настьки вывел его из оцепенения. Он и не заметил, как провалился в тяжкое переживания несчастья. Неужели он стал… этим? Виталя нервно поёжился.

– Что с тобой? – переспросила Настька.

– Всё норм, – выдавил из себя он. – Мне это… нужно побыть одному. Я это… прошвырнусь, а? Съезжу в Царицыно…

– Мы же вместе хотели… – удивилась она.

Виталя же молча пошел в комнату, где стал одеваться. Настька ничего не понимая проводила его до двери. Затем вернулась на кухню и навела себе кофе покрепче. Забилась в уголок, взяла кружку обеими ладошками, закинула ногу на ногу… Подол халатика раскрылся немного, и она опять подумала, что сейчас без трусиков…

Что с Виталей? – думала девушка. И в этот раз позволила себе пофантазировать. Быть может, ночью у него с дядей что-то… кое-что было. Кстати, Анатолий сейчас спал… можно и пошалить. Она развила ножки, откинулась на крашенную серой краской стену и… положила ладошку себе… туда. Закрыла глаза.

….открыв же перепугалась и сжалась. В дверях стоял дядя Толя и улыбался.

Потом, он ничего не говоря, подошел и нежно взял за руки её. Повинуясь необъяснимому позыву она поднялась, смотря в добрые глаза мужчины.

– Пойдём в комнату, милый малыш, – прошептал мужчина, коснувшись губами щеки. Мятное горячие дыхание чарующе обдало лицо девушки.

Настька не понимала, почему не сопротивляется, когда у дивана дядя сбросил с неё халат, и она осталась совершенно голой.

–А… Виталя? – только и произнесла она, когда дядя стал ласкать и целовать её.

– Он милый парень, – странно ответил Анатолий, спуская брюки и трусы. – Я его люблю…

– Я тоже его сильно люблю… – прошептала Настька, подчиняясь и ложась на спину.

Мужчина развел её ноги и… девушка не испытывала такое никогда. Язык мужчины блуждал, проникал, был развратен… Как можно делать такое? – смущалась и восторгалась она одновременно…

…затем Настька вскрикнула. Дядя Толя сделал её женщиной…

– Как это… – спросила она, когда любовники уже просто лежали, Анатолий на спине, а Анастасия положив голову ему на грудь. – … я очень люблю Виталю, но и тебя, дядя Толя тоже… Что будет?

– Всё будет хорошо, – произнес мужчина, глядя плечо женщины. – Я думаю, Витале будет хорошо с нами…

– С нами? – вдруг приподнялась удивленная Настька. – То есть мы… втроём? Как это?

– Хочешь, что-то узнать?

– Угу…

– Ночью притворись, что спишь…

– Зачем? – не поняла Настька.

– Кое-что увидишь…

Настька старалась не шевелиться, притворяясь спящей, хотя тело от волнение ходило ходуном; её било дрожь, а сердце готово было выпрыгнуть. за спиной её мужчины шептались. Дядя Толя оставил в туалете свет и чуть приоткрытую дверь, и в комнате был полумрак – обернись и она увидит мужчин ясно. Она в общем-то догадывалась, но не верила и….

…вскочила, включив свет, не выдержав мук ожидания. Мужчины занимались любовью! Виталя пассивно лежал на боку, подогнув ноги, а его дядя бился пахом о зад племянника.

Вспышка света заставила смущенно отвернуться и уткнуться лицом в подушку Виталю. Настька, хоть и готовая увидеть нечто подобная, испытала шок. Её затрясло. И она почувствовала, что начинается истерика…

Виталя уже в трусах пришел к ней в кухню. Она сидела в уголке, поджав ноги и положив подбородок на колени.

Виталя опустился на пол. Прижался к ней. Целуя ступни, он заплакал.

– Прости… – умолял муж жену.

Он обернулся. Рядом с ним на коленях стоял и дядя Толя. Он нежно гладил ноги Настьки.

– Малыш, всё же хорошо, – ласково говорил он. – Ничего страшного не случилось… Нам вместе хорошо…. да, малыш… Вставай-вставай… вот умница, – голос дяди был озорной, как будто он говорил с ребёнком.

Она поднялась. И мужчина отвели её в комнату. Там дядя Толя аккуратно снял с неё ночнушку…

Настька расслабленно улыбнулась, когда Анатолий стал целовать её. Она запустила в волосы мужа пальцы, который сейчас стоя на коленях делал минет…

Волнение – вот то истинное и единственное свойство человеческой природы, ради чего организм воспроизводит энергию. Волнение это процесс создании энергии в человеческом существе. Энергию для творчества, для любви, для достижения счастья… для жизни. Оклевещенное, бранимое, избегаемое волнение! Сколько же веков высмеивали волнующегося человека, видя в нём несмелого, робкого, неудачного? Советовали «не волноваться», «взять себя в руки», «не трястись»… Но оно не покидало человека и человечество ни на минуту. Волнение вливало в человека энергию, создавало посыл в нём для творчества и подвига…

Да, одни избегали и избегают волнений (!), как чёрт ладана, повинуясь стереотипам, видя в волнении нечто недостойное, позорное… Однако иные, интуитивно чувствующие, что… «вогнать себя в зону неистового волнения», чтобы и сердце прыгало в груди, и озноб, и холодный пот, и электрические волны по всей коже… означает наполнить себя энергией жизни. Все гипотезы и теории о том, что такое биоэнергия, что такое онтическая энергия или энергия жизни, неверны! Все ученые и философы неправы! Единственно верная заключается в том, что энергия рождается, когда человек волнуется…

Такую гипотезу отстаивала кандидат философских наук, профессор кафедры православной теологии в МГИ Людмила Комедина. Женщине было тридцать шесть, в браке она состояла двенадцать, и вот сейчас остро ощущала, что в отношении с любимым супругом Владиславом нет прежней энергии…

–Ох, Людка, не знаю, что и сказать, – подергивая плечами (у Владислава часто бывало нервное подёргивание). – Мне и самому бы хотелось разнообразия… Ты не поверишь, у меня ни разу на стороне и не было…

– Верю! – закивала Людмила, зная насквозь мужа.

– Но втроём?… – засомневался Владислав.

– Для хорошего устойчивого волнения нам нужен юноша, желательно девственник, – продолжала рассуждать философ рассматривая кофе в своей чашке, чтобы не рассмеяться, потому что супруг густо краснел от смущения (уже это возбуждало!). – Постой-ка! А Миша?! – воскликнула она.

– Какой Миша? – со страхом переспросил Владислав, догадываясь о ком идёт речь.

– Сын твоей сестры из деревни! Ты говорил, он скромный и застенчивый увалень, хоть и девятнадцать стукнуло…

– Но… он же мне племянник… родной… ты же сама говорила, что хочешь, чтобы я…. чтобы посмотреть, как я с мужчиной…

– Вот и прекрасно! – восторженно произнесла она. – Инцест это очень запретное, и запрет прошит в сознании очень глубоко тысячами лет культуры…

– Людка, слушай…. а давай для волнения что-нибудь другое… ну, на гору там какую-нибудь… или тарзанка? Я и с мужчиной-то не смогу, я гетеросексуал, а тут еще племянник…

– Во-во! Пошло волнение! Пошла энергия!..

Владислав был за рулём. Людмила и Миша на заднем сиденье. Они ехали по трассе в город. Профессор надела узкую блузку, под которой даже угадывать не нужно – не было лифчика – в своеобразное декольте из-за расстёгнутой верхней пуговицы виднелись упругие холмики; и джинсовую мини-юбку. Весь «прикид» носил свойство соблазнительных атак юного девственника. Православный теолог еще нарочно приподняла подол, садясь в машину, и в заднее зеркало Владиславу теперь видны черные с откровенной сеткой женские трусы.