– Куда оно делось – единство это? – вздохнул Леший, – раньше все были «братьями навеки», а сейчас каждый норовит друг дружку побольнее ранить. Причём смертельно. И не только словом, а и зенитной установкой «Град». Никого раньше не интересовало: кто ты и откуда? Лишь бы человек был хороший. А теперь всех интересует вопрос: кто были твои предки в десятом колене? А если ты не говоришь на государственном языке, ты уже второсортный элемент, а не полноценный гражданин.

– Вот и дожили мы до того, что посуду бить начали, – произнесла баба Яга, – которую совместно столько лет наживали.

– Разве это хорошо? – поинтересовалась, всхлипывая, Кикимора.

– Плохо, – сказал Вовка, – вот потому для начала нам нужно объединиться. Вместе мы сила сильная. И задача у нас не посильная, но выполнить её нужно.

– Что будем делать? – спросила баба Яга.

– Для начала надо на месте провести разведку, а уж потом определить, что делать и как, – предложил Вовка, – сейчас все отправляемся в клинику к Кощею.

Все поднялись и направились к выходу.

14

У служебного входа они погрузились в белую «Волгу». Вовка сел за руль, рядом с ним – Леший, а девчонки с Ильей Муромцем на заднем сидении, расположившись по бокам от богатыря. Как только прогрели двигатель, они тронулись с места.

15

Проехав немного вдоль Фонтанки, повернули на Невский. Повсюду торопились люди с елками, красочными пакетами в руках. Празднично украшенные витрины магазинов приглашали всех совершить у них покупки, предоставляя значительные предновогодние скидки.

С Невского вывернули на Дворцовую площадь, где стояла главная городская ёлка. Проскочив её с боку, оказались на Дворцовом мосту. Здесь движение немного застопорилось за счёт количества стоящих машин.

На стрелке Васильевского острова, на Биржевой площади сверкала ещё одна зеленая красавица, украшенная разноцветными блестящими шарами. Светящиеся гирлянды тянулись от неё до Ростральных колонн.

Далее, перескочив через мост, они оказались на Петроградской стороне. Проехали по Кронверкской набережной мимо Петропавловской крепости, Соборной мечети, и через Сампсоньевский мост выехали к Петровскому форту. Выскочили на Лесной проспект, несколько раз повернули вправо-влево и оказались на Северном проспекте, как раз возле клиники, путь к которой они держали.

И везде, на каждом мало-мальски свободном пятачке северной столицы стояли украшенные ёлки, напоминая о приближении Нового года.

16

Остановившись на стоянке перед зданием клиники Кощея, они выгрузились.

– А вон и церквушка, в которую тебя хотели поместить, – показала баба Яга Илье Муромцу на маленькое здание, скорее похожее на маленькую часовню, чем на собор, где кроме отпеваний никаких служб и провести нельзя.

Он сразу же направился туда, подогреваемый меркантильным интересом увидеть своё новое пристанище. Остальные еле поспевали за ним.

17

На входе в небольшой дворик стояло два планшета, на которых огромными буквами было написано: «Скоро в нашей церкви будут выставлены мощи святого Ильи Муромца. Каждый из вас может прикоснуться к ним и исцелиться от всех недугов».

– Тихий ужас! – только и сказал богатырь, глядя на эти зазывающий плакаты.

– Чего ж, – сыронизировал Леший, – они тебя за место лекарства от всех болезней разом используют.

Тут же на входе примостилась цветочная лавка, которая торговала, как гласила вывеска, эксклюзивными авторскими венками для погребений. Это удовольствие стоило немалых денег.

18

Они зашли в церковь. В небольшом предбаннике, где баба Яга и Кикимора покрыли платками головы, а Леший, Илья и Вовка соответственно раскрыли, висел прейскурант с ценами на проведение ритуалов. В нём значилось: «Крещение – 2000 рублей; Венчание и отпевание – по 3000 рублей; Молитвы за здравие и за упокой по 1500 рублей; Свечки – 30, 50, 70 рублей».

Они вошли в храм. Все иконы были не настоящими, а типографскими репродукциями. Вместо позолоты блестела золотистая фольга. К ним сразу же подошла женщина, укутанная с ног до головы темными одеждами:

– Вы что-то хотели у нас заказать? – поинтересовалась она.

– Да! – недовольно произнёс Илья Муромец.

Она сочувственно вздохнула, промокнула краем платка сухие глаза и горестно произнесла:

– Отпевание?

– Да! – подтвердил богатырь.

– Кого? – слезы так и не появились на её глазах, хоть она усердно тёрла их платком, но лицо приобрело скорбящий вид.

– Того, кто эти плакаты про Илью Муромца написал и на его позор во дворе выставил.

Женщина удивленно посмотрела на него:

– Что-то неправильно написано?

– Всё неправильно!

– Это вы ошибаетесь, молодой человек, – осуждающе произнесла она, – вот когда к нам прибудут мощи этого святого, вы сами в этом убедитесь. Сами сможете прикоснуться к ним, пожертвовав на благо православной церкви немного денег, и получить божественную благодать.

– И сколько пожертвовать?

– А сколько не жалко. От тысячи за одно прикосновение. Чем прикоснётесь, то и вылечите.

– Хорошо если гайморит у человека, а если геморрой? – вставился ехидно Леший, – тогда чем, Ильюшенька, к тебе прикладываться будут?

Это была последняя капля. Илья Муромец насупился и из-под лобья посмотрел на женщину:

– Значит, вы ждете прибытия святых мощей?

– Да.

– Ну, вот и дождались. Они перед вами. Сами пришли.

Женщина перекрестилась. Леший полез во внутренний карман и извлёк из него фотографию, на которой была изображена рака с лежащими в ней мощами Ильи Муромца.

– Вот!

Он протянул фотографию женщине.

– Можете сличить. Похож?

– Не богохульствуйте, молодой человек, – перекрестила она его.

– Это я богохульствую? – возмутился богатырь, – это у вас сплошное богохульство. Вижу, что не ладное творите. Что ж это вы из церкви дом по оказанию платных услуг устроили?

Он развернулся и, чтоб все слышали его, заорал:

– Где батюшка?

– Не кричите! – вдруг резко произнесла она. От смиреной служительницы культа не осталось и следа, – вы только посетителей разгоните.

– Лучше уж говорите: клиентов, – уточнил Леший.

– Где батюшка? – грозно повторил богатырь.

– Сейчас позову, – и она быстренько исчезла за какой-то невидимой дверью.

– Вот шалавы! – возмутился Илья Муромец, – что удумали! Меня за деньги на всеобщее обозрение выставлять! Это же не обозрение, а настоящее оборзение выходит! Срамота, да и только!

Из боковых дверей иконостаса появился солидного вида священнослужитель. Он с подчеркнутым достоинством подошел к компании:

– Слушаю тебя, сын мой?

– Это я тебя слушаю, презренный? Кто тебе дал право творить такое безобразие?

Батюшка покачал головой:

– Это вы здесь безобразия устраиваете, сын мой. Если не прекратите, я вынужден буду полицию вызвать.

– Вызывай, – согласился Леший, – чего тянуть? Иначе он сейчас всю вашу богадельню разнесёт. По кирпичикам разберёт.

После этих слов священнослужитель сдулся, как пробитый шарик. Глазки у него забегали по сторонам. Он испугался.

– Тише, прошу вас! Не нужно скандала. Мы всё уладим.

– Что уладим? – прижал его Илья Муромец к стенке.

– Не виноват я, честное слово! – начал оправдываться он, – я всего лишь актер и меня наняли на эту работу.

– Какой актер? – удивился Илья, – Какая работа?

И посмотрел на Лешего в поисках объяснения.

– Скоморох, значит, – сообщил Леший.

– Так ты не поп, а – ряженый! – возмутился богатырь.

Священнослужитель растерялся ещё больше, закусил губу и замолчал.

– Если будешь играть в молчанку, – вставился Леший, – он тебя пришибёт, честное слово! Он такой.

Священнослужитель посмотрел на бабу Ягу, Кикимору и Вовку. Последние кивнули головами, подтверждая слова Лешего. Он вздохнул и начал: