– Да, "спокойно"! – передразнили люстру тапочки. – Апчхи!.. Тебе то, конечно, сверху всё спокойным кажется! А нас, между прочим, каждый день на потные ноги обували!

– Надевали! – поправила грамотная люстра.

– Что?.. – не поняли тапочки.

– Правильно говорить не "обували", – объяснила люстра со вздохом, – а "надевали".

– Да какая на фиг разница?! – возмутились некультурные тапочки. – Хоть надевали, хоть обували – всё одно – пóтом воняет, аж тошно! А ты, конечно, не чуешь! Ты же смотришь на всё сверху вниз! Только лысину хозяйскую и видишь, а ноги его мы с носками да полы нюхают!

– Правильно! – подтвердили полы. – Давно пора было забастовку объявить! Почему это все кто внизу находится, должны страдать постоянно, а те кто сверху, всегда беленькие да чистенькие?! А если бы не полы, между прочим, то и потолку не на чем было бы держаться!

– Ну это уж вы преувеличиваете! – подал голос потолок. – Я держусь не за счёт вас, а за счёт стен!

– Да-а-а! – засмеялись тапочки. – Ничего умнее мы в своей жизни ещё не слышали! Ха-ха! Сильная логика у тех, кто наверху!

– Давайте не будем ссориться, – заметили стены. – все мы, если подумать, взаимосвязаны. И если бы не было потолка, нам бы всем тоже не поздоровилось. Атмосферные осадки, мороз и солнце и всё такое…

– Ладно! – сказал я внушительно. – Тихо все! Вы, конечно, вес имеете. Но не забывайте, что всех вас создал человек! И значит – человек среди вас главный! Надеюсь, вы ещё не забыли, кто из нас человек?

– Если хорошенько подумать, – промямлил холодильник, – главным является тот, от кого больше всего пользы. А пользы, разумеется, в этом доме больше всего от меня.

– Ну вот! – вспылил я. – Ещё один мудрец выискался!.. Да я тебя!.. Я тебя… Выключу!

– Ага, – усмехнулся холодильник. – Давай, убей меня! Посмотрим, как ты без меня справишься!

– Нас то может и человек создал, – запищали ложки и вилки, – но материалы, из которых мы сделаны, планете принадлежат, а не человеку! И нечего тут возникать! Все мы на равных!..

– А ведь они правы! – грозно воскликнули носки, скачущие вокруг стола на табуретке. – Хватит нам терпеть унижения от всех и каждого! Пора уже постоять за своё достоинство!

– Ха-ха-ха! – рассмеялась люстра. – Носкам "постоять" помогает только грязь!

– Ах, так! – завопили носки.

И, подпрыгнув, они набросились на люстру! И, повиснув на ней, начали весело раскачиваться! Как на качелях!

– Что вы делаете?! – закричал я в ужасе. – Вы же её уроните!

– Ну и пусть! – хохотали носки. – Может, мы хотим, чтобы она свалилась прямо тебе на голову!

В этот момент и тапочки начали буянить! Оттолкнувшись от подоконника, они быстро пробежались по занавескам и оставили на потолке два огромных чёрных следа!

После этого они благополучно свалились на стол. И стол, с перепугу, встав на дыбы, пустился галопом носиться по всей квартире!

– Иго-го! – ржал стол, как ошпаренный.

– А-а-а-а! – орали тапочки.

Приобщаясь к всеобщему веселью, холодильник и телевизор пустились в пляс! Люстра, раскачиваемая носками, наконец-то не выдержала – оторвалась от потолка и, под треск короткого замыкания, с визгом грохнулась на пол! Скачущий под тапочками стол споткнулся о люстру и загремел! Одна из его ножек отлетела и врезалась в экран телевизора! Экран – вдребезги!

– На этом наша передача… – улыбнулась в последний раз дикторша, растворяясь в недосказанности.

– А ну, тихо-о-о-о! – забулькал тут чей-то незнакомый голос откуда-то снизу.

Все обернулись.

В дверях комнаты, размахивая щёткой и вантузом, стоял грозный унитаз!

– Что вы тут безобразничаете?! – ревел унитаз. – Обнаглели совсем! Жизни не знаете! Горя не видели! А туда же, порядки свои устанавливать! Да знаете, что бы было с вами со всеми, если бы не я?! Так что, я в доме хозяин! И попрошу всех заткнуться и не мешать мне отдыхать после тяжёлой работы!

Напуганные грозным и грязным унитазом, все притихли и разошлись по своим углам.

Вечерело.

Уткнувшись носом в подушку, я думал о том, какую большую работу предстоит мне завтра провернуть. Надо будет встать пораньше, пока ещё вся окружающая обстановка сладко дремлет. Замочить носки и тапочки в тазике со стиральным порошком. Хорошенько отмыть полы и повесить сушиться половую тряпку. Наладить пылесос, стол и телевизор. Разморозить пляшущий холодильник. Повесить обратно люстру…

Да и унитаз прикрутить покрепче, чтобы не разгуливал по всей квартире!

12.05.2019

КУН ЦУНЬ

"Требуется аниматор на должность презерватива" – гласило объявление на китайской лавке.

Китаец Кун Цунь третью неделю искал работу.

Деньги кончались. Жена скрипела зубами. Дети хотели черепахового супа.

Зайдя в магазинчик, китаец подошёл к прилавку.

– Здравствуйте, – улыбнулся хозяин.

– Здравствуйте, – вежливо ответил Кун Цунь. – Я хочу у вас работать аниматором-презервативом. Поверьте, работника лучше меня вам не найти во всём Китае!

– Хорошо, – сказал хозяин лавки. – Тогда не будем тянуть время. Рождаемость в Китае увеличивается с каждой минутой! Вот тебе костюм. Скорее надевай и выходи на улицу.

В резиновом костюме было темно, жарко и ужасно душно. Проторчав на улице около часа, Кун Цунь подошёл к хозяину.

– Нельзя ли проделать в этом костюме небольшие дырки, лаобан Шан, чтобы можно было дышать? – спросил задохнувшийся китаец, сквозь одышку.

– Нет, – вежливо ответил хозяин лавки. – Продажи сразу упадут. Презервативы с отверстиями, через которые можно дышать, никому не нужны.

И бедный китаец Кун снова ушел на улицу.

Над дверью магазинчика висел динамик. Из него непрерывно звучала дурацкая песенка, напоминающая многомиллионному городу о необходимости предохранения.

Кун Цунь должен был подпрыгивать и приплясывать под эту песенку, чтобы привлекать внимание прохожих.

Примерно через два часа своей изнурительной работы он так умаялся, что его пляска превратилась в танец умирающего лебедя.

– Почему ты так вяло танцуешь? – спросил у работника хозяин, выглядывая в окошко.

– Прошло уже два часа, лаобан Шан, – вежливо пояснил измученный китаец. – За такое время ни один работающий презерватив не остался бы в первоначальном состоянии.

Хозяин ненадолго задумался.

– Хорошо, – сказал он, найдя нужную мысль. – Сейчас я включу медленную мелодию. Но когда ты почувствуешь, что снова способен пуститься в пляс, дай знать: я её поменяю на быструю.

Вечером Кун Цунь пришёл домой уставший, как шанхайский акушер, принявший за день роды у сотни китаянок.

Жена посмотрела на мужа, протягивающего ей сто юаней.

Муж был похож на жаренного кузнечика.

– О, мой милый петушок! Пион моего сердца! – воскликнула радостная китаянка, перестав скрежетать зубами. – Идём на ложе любви! Ты заслужил!

– Прости, моя мандаринка! – ответил Кун Цунь, нежно отстраняя от себя любимую. – Но эту ночь я проведу, как утка по-пекински…

– Как это? – удивилась жена.

– Молча и не шевелясь, – ответил усталый голос мужа.

– Ты так сильно устал?! – ещё больше удивилась китаянка.

– Увы, – печально вздохнул Кун Цунь. – Я знаю, что китайцы никогда не устают, но я сегодня нашёл такую работу, от которой устают даже китайцы. И завтра мне снова на работу. И нужно ещё рабочий костюм постирать и отутюжить.