Василько поморщился.
– Говори, старик, не томи. Говори и давай дальше пировать.
– Не могу пировать я князь, покуда такое творится на моей земле, – начал Булат. – Помнишь, говорили мы с тобой, да ещё с отцом твоим? Тебе тогда лет было намного меньше.
Князь кивнул.
– Помню, приходил ты к нам. Не тяни, говори.
Булат продолжил:
– Между мной и твоим отцом уговор был, что оставит капища наши, перуновы. Обещал, что не тронет. Недавно разорила дружина твоя храм наш северный. Или ты забыл, княже, слово отца?
Василько потеребил кудрявую бороду и кивнул:
– Давал, давал такое слово. Но нынче не он княжит на земле Ростовской, а я. А я ничего тебе не обещал.
Булат выпрямил стан и будто стал вышел ростом.
– Ну так я скажу тебе, князь, – промолви волхв, – что до добра это не доведёт.
Княль поднялся и стукнул чашей о стол.
– Не угрожаешь ли ты мне, старик?
– Нет, князь, не я, небо грозит, – смиренно ответил Булат. – Всем нам! Все мы под одним небом ходим!
За окном разразился сильный ливень, молния полоснула в слюдяных оконцах. Князь нисколько не убоялся, а бояре по обе стороны от него вздрогнули и дружно перекрестились. Малыш, сын князя, подбежал к отцу и прижался к боку.
– Не бойся, Бориска, – ласково сказал Василько Константинович и погладил сына по голове. – Подняв голову, сказал Булату: – Говори, старик. Почему не должен я, православный человек, изничтожать идолов твоих деревянных?
Волхв подошёл поближе к столу.
– Поставлены они над нами давно, – сказал он. – Тогда ещё и Христа-то вашего не было. И берегли идолы землю нашу от войн и разора. И сейчас берегут. И мы, волхвы, знаем, что надо делать, чтобы сберечь землю Русскую. Спокойствие, мир несём мы нашим людям.
– То-то же брат на брата войной ходят, города друг у друга отнимают, – со злостью в голосе сказал Василько. – Не об этом ли спокойствии ты говоришь, волхв?
– Свои дерутся – только тешатся, княже, – ответствовал Булат. – А от иноплеменников разор великий будет. Твоего отца убедить я мог, но смогу ли убедить тебя?
– О чём ты говоришь, старик? О мунгалах? – Василько оглядел присутствующих. – Так разбили мы их. Уже лет десять как разбили. Нету, убежали кочевники в свою степь.
Волхв опёрся о стол руками и спросил:
– А как наших били до того, на Калке, тебе неведомо? Ну да, ты же там не был. Шёл-шёл, да не дошёл.
– А ты, старик? – раздосадованно спросил в ответ Василько, понимая, что волхв прав.
– А я был, княже, и видел всё своими глазами, – со вздохом сказал Булат. – И не хочу больше такого видеть. И не хочу, чтобы такое больше повторилось. А почему, знаешь ли ты, мунгалы в тот раз пошли на нас?
– И почему же? – Василько продолжал стоять, держа одной рукой напуганного сына.
– А капище наше за год до того снесла дружина твоя, – веско сказал Булат. – Вот почему.
– Что ты несёшь, старик? – Князь, несмотря на то, что его любили в народе, мог быть крут с теми, кем недоволен, и Булат играл с огнём.
– Не сноси остальные, прошу тебя, князь! Пропадёт земля наша без помощи нашей, без Перуновой помощи. Если тебе дорога земля наша, русская, то не делай этого, заклинаю тебя!
Булат отошёл от стола и стал на одно колено, поправив, чтобы не мешались, ножны с мечом и склонил голову.
– Нам не должно попирать законы древние, не нами ставленые, – сказал он. – Если лишить нашу землю поддержки Перуновой, может случиться беда пошибче сечи на Калке.
– Встань, старче! – сказал Василько. – Негоже старику перед молодым стоять на коленях, хоть я и князь. А просьбу твою… я подумаю. Что за пользу ты и твой Перун сможешь принести мне и земле нашей?
– Каждодневно пользу приношу тебе и людям нашим, – сказал волхв, не поднимаясь с колен. – Живём в мире, не в разоре. А что друг с другом дерётесь постоянно, это уже ваша вина, а не богов, сами разбирайтесь. А от ворога иноземельного мы вместе защитим Русь. Знаю я, как это можно делать, доверься мне. Вместе мы сможем осилить ворога. Негоже вашему Иисусу и нашему Перуну друг с другом бороться, надо направить их силушку против общего нашего врага.
Василько сел на лавку, подпёр голову рукой. Другой взъерошил волосы сына.
– Ладно, старик, иди за стол, пир продолжать будем. Веселись! Я подумаю!
Булат вернулся на своё место. Снова заиграл на дуде скоморох и стал плясать перед столами. Загоготали витязи. Но Василько теперь мыслил не о пире. К чарке почти и не притронулся, – лишь пару раз пригубил. Запечалился князь. Поверить старику и оставить капища Перуна нетронутыми? Или продолжать бороться с идолами и дальше, как вера велит? Бажен знал о том, как сжигали и топили идолы Велеса, Перуна и других богов. Если ты христианин, то идолов почитать не должен. А вот рубить и сжигать не каждый осмеливался – а если боги ответят? А Перун знамо как отвечал – молнией вдарит в лобешник, и никакой Христос не поможет. Потому никто из простых людей супротив идолов и не шёл, а многие и продолжали почитать – кто открыто, а кто втайне. Князь нахмурил лоб, потирал бородатый подбородок и скользил взглядом по светлице.
За стенами буянила гроза, лил дождь, сверкали молнии и громыхал гром. Пир продолжался. Булат и Василько молчали. Первый гадал, что ответит князь, а второй размышлял, что скажет господь бог, если супротив веры пойдёт. Не веселились и Шемяка со Стояном, ждали, чего старик им поведает. Даже Бажен, глядя на них, тоже загрустил.
Когда в светлицу вошли два молодых боярина, Бажен заметил, что Шемяка дёрнулся. Оба гостя были украшены такими же синяками под глазами, а у одного ещё и скула распухла, будто зуб болит. Стоян бояр тоже узнал, лицо его вытянулось, как лошадиное стало.
– Они? – шепнул Шемяка.
– Ага, – ответил Стоян.
Богатая одежда, шапки с меховой оторочкой, куртки, алые плащи, высокие мягкие сапоги – всё говорило, что они не из простых людей. Волхв тоже обратил на них внимание, сразу связал разбитые лица с ночным случаем и сделал единственно верное заключение.
Бояр усадили за стол, налили вина. Братьев они узнали сразу. У одного отвалилась челюсть, он толкнул плечом товарища да показал взглядом на Шемяку. Взгляды скрестились, как мечи, разве что искры не посыпались.
Булат ждал, не зная, какое решение примет Василько. Не пил, а так же, как и князь, время от времени неторопливо пригубливал чарку. И молчал, поглядывая то на князя, то на новоприбывших бояр. Это были дети какого-то знатного боярина.
Василько размышлял над разговором с волхвом. Нелегко князю решение далось, слишком уж хмурый он стал. Поднялся с лавки, снова утихомирил гулявших витязей (сделать это было непросто, пришлось чаркой по столу постучать), и подозвал Булата.
– Будет, как ты просишь, старик! – сказал. – Но до поры до времени. Если я узнаю, что волхвы по деревням ходят и народ мутят против веры нашей православной, в тот же день приказ дам изничтожить остатки капищ и волхвов с ними. А первым делом твой дом. А пока иди с миром, старче. И помни, что уговор не только с моей стороны, но и с твоей тоже.
Булат тоже встал.
– Спасибо, княже, уважил просьбу мою! Уберёг ты землю нашу от беды. Уговор я буду блюсти, как и всегда делал. Ну, раз ты отпускаешь нас, то мы пойдём. Прощай, Василько. Пусть не будет между нами зла никогда!
Старик кивнул своим ребятам и вышел из-за стола, потянув за собой Бажена. Шемяка и Стоян, как привязанные, потянулись следом. Стоян прихватил с собой кусок мяса, и вызвал этим гогот нескольких бояр. Двое молодых бояр за столом пристально смотрели им в спины.
Вышли во двор, и дождь тут же перестал да гроза успокоилась. Шемяка толкнул Стояна в плечо.
– Это те, кого мы побили вчерась?
– Не знаю, – ответил Стоян. – Похожи. Бояре знатные. Зря мы ввязались вчерась.
– Олухи, – пробурчал Булат. – Всё испортите.
– А мы что? – обиженно пробормотал Шемяка. – Мы девку защитить хотели.
– Благородные олухи, – повторил волхв. – Теперь нам надо поскорее уходить. А если они пожалуются князю, то мне придётся отдать вас на суд. Это ж надо, приехать в Ростов и бить бояр из княжеского двора. Олухи!
