Комментарий к Глава 3. Магия, которая запретна Шестишкурый в фике – славянская фамилия, так и произносится.

“Волхование всех презлейшее” – книженция, в которой Томми нашел информацию о хоркруксах.

====== Глава 4. Студенты, которых ждет сдача СОВ ======

Клевер Патрика и молот Тора,

Разгонись, разбей черепом гору,

Цвет рубина — твоя эмблема,

В свете нет неразрешимой проблемы.

© BRUTTO — Приказ Эрнесто

Пятикурсница по имени Гермиона Джин Грейнджер больше всего хотела курить. Сказал бы ей кто чуть больше двух лет назад, она бы не поверила, что будет вот так торчать на вокзале Кинг-Кросс в ожидании Хогвартс-экспресса и мечтать о сигарете. Тогда она казалась себе образцом правильности, хоть, пожалуй, и не была им. Точно, не была! Да, она отлично училась, потому, что где-то услышала, что для девушки в магическом мире важнее внешность и замужество, а не способности и карьера, а она готова была на все, лишь бы доказать обратное. Доказать что-то, спасти кого-то, изменить мир — то, ради чего мы и живем, разве нет? В книгах по истории магии писали, что в мире волшебников никогда не было дискриминации женщин, но судя по тому, что Гермиона видела вокруг себя, это не было правдой, наоборот, карьерных возможностей меньше, чем в мире маглов. Иначе как объяснить, что новым заместителем Директора стал какой-то иностранный волшебник-мужчина, а не леди Оленна Розье, профессор гербологии, декан факультета Хаффлпафф, которую все прочили на этот пост? А ведь леди Розье — чистокровная из списка «Священных двадцати восьми», одна из самых высокородных волшебниц Британии.

Прошлым летом произошло самое большое несчастье в жизни Гермионы Джин Грейнджер — погибла мама. А может, самым большим несчастьем было родиться волшебницей? Смысл в этой магии, если не можешь защитить тех, кого любишь, а «настоящие» волшебники только и делают, что шпыняют грязнокровкой?

Да, она продолжала отлично учиться. Но ей стало плевать на правила, плевать на безопасность. Весь четвертый курс она боролась за все, за что могла — требовала прекратить оскорбления маглорожденных и полукровок, поднимала вопрос о сексистских высказываниях и некомпетентности некоторых преподавателей. В основном получала за это штрафные баллы, насмешки студентов, несколько раз нарывалась на драку. И старостой среди девочек Гриффиндора сделали не Гермиону с ее блестящей успеваемостью и выдающимися магическими способностями, а Джиневру, которая почти не имеет оценок «Превосходно», зато всегда так вежлива и все делает мило, как и подобает чистокровной леди. Правда, старшего брата означенной Джиневры Рональда Уизли сместили с должности преподавателя, но как завхоз он еще отыграется на ней, можно не даже сомневаться. Пусть так. Если Гермиона будет бороться, она не будет чувствовать чертову пустоту. Ей будет казаться, что во всем этом есть смысл.

В Хогвартсе у нее не осталось друзей — с ней все еще хотели общаться только Невилл Лонгботтом, робкий, неуверенный в себе мальчик, которого постоянно шпыняла семья, даже пообещав отправить в колонию для несовершеннолетних волшебников с криминальными наклонностями, если он не попадет на факультет храбрецов Гриффиндор, и Филеас Флитвик, полукровка, вечно комплексующий из-за происхождения и внешности, но она не чувствовала с ними достаточной близости, хотя всегда помогала и защищала. В общем, не очень то хотелось садиться в поезд со всеми этими людьми. Единственно, там она наконец-то сможет воспользоваться чарами для отведения глаз и наплевав на все правила выкурить сигарету. Даже не хочется вспоминать, как она их добывала — подделала паспорт в прошлом семестре, на территории Хогвартса, конечно. А что, живем только один раз, и все люди смертны, даже волшебники. Преподавателя, если вдруг кому-то из них вздумается проверить тамбуры, ей отвадить не удастся, но старост ее чары проведут.

Гермиона включила музыку в наушниках. Техника плохо переносит высокую концентрацию магии, и в Хогвартсе это удовольствие не будет доступно ей.

Now I don’t know what to do,

I don’t know what to do

When she makes me sad.

Музыку прервал телефонный звонок. Она хотела сбросить, но рассмотрела, кто звонит, и все же ответила.

— Да, я на вокзале… Ты уверен? Не стоит, чтобы нас видели вместе… Что значит, я тебя стесняюсь?! Это твои слизы меня стесняются, в смысле, нас с тобой стесняются, да пофиг, ты где?

Прервав связь, Гермиона побежала искать его — он был где-то здесь, но они не видели друг друга.

She is everything to me,

The unrequited dream,

The song that no one sings,

The unattainable.

She’s a myth that I have to believe in,

All I need to make it real is one more reason.

— Привет, — вместо искомого она заметила одинокого, судя по возрасту, первокурсника, с сомнением разглядывающего колонну. — В первый раз в Хогвартс?

— Вы удивительно наблюдательны, мисс, — ответил ребенок таким тоном, словно являлся, как минимум, императором галактики, зло сверкнув на нее ярко-голубыми глазами.

— Пройти на платформу 9 и ¾ очень легко, главное не бояться, — все-таки подсказала Гермиона, несмотря на его недружелюбный настрой.

— Я не боюсь, я мечтаю поступить на Гриффиндор, — огрызнулся тот. Волосы у него были странного серебряно-белого цвета. Чистокровный, наверное, вон какой злобный, но почему тогда один и хочет на Гриффиндор? Мальчик гордо вскинул голову и все-таки прошёл через магический барьер, отделяющий его от мира волшебников.

I don’t know what to do,

I don’t know what to do when she makes me sad.

— Гермиона? — подошедший откуда-то сзади парень схватил её за левое предплечье, — Наконец-то! Не мог найти тебя в толпе…

— Том, не надо меня хватать! — воскликнула девушка. Он не сжимал ладонь сильно, но ей почему-то стало… странно, словно укололо чем-то. Рука на месте прикосновения зачесалась. Пальцы у Риддла были холодными. — Больно…

— Прости, — слизеринец слегка растерялся. — Я просто никак не мог найти тебя…

— У меня рука чешется, может, у тебя пальцы в каком-то зелье? — нахмурилась девушка.

— Да я вроде ничего не трогал, — Том с некоторым удивлением посмотрел на неё. — Только не говори, что у тебя на меня аллергия! Отлично выглядишь, кстати!

— Ну, не знаю, спасибо, — Гермиона была в чёрных рваных джинсах и объемной белой футболке с чёрным принтом в виде черепа, она специально оделась так, чтобы скорее отпугивать, чем привлекать. К тому же, свою гриву она несколько дней принципиально не расчесывала. Но Риддл был не из боязливых. Сам он был из тех, кто без всяких «но» красив, как какая-нибудь звезда Голливуда, с этими его правильными чертами лица и блестящими чёрными волосами. Только глаза цвета стали иногда казались слишком холодными. Джинсы на нем были тоже чёрные, и футболка чёрная, с принтом в виде белого волка. — Хочешь?

Она протянула ему один наушник.

But I won’t let this build up inside of me.

I won’t let this build up inside of me.

— Давай, мне нравится эта группа, — Том взял его с некоторой опаской. Он часто случайно ломал технику магическими выбросами, за что постоянно получал от матери — у них не было денег на новую. С Гермионой такое тоже иногда случалось, но перед её семьей финансовая проблема не стояла, так что её не ругали. — Ты читала «Историю магии» Бэгшот? Мне кажется, там ошибки.

— Я думала, ты хочешь стать Темным Лордом, а не историком, — усмехнулась Гермиона. — Брось, Бэгшот лучший специалист по истории магии в мире.

Профессор Батильда Бэгшот, несмотря на очень почтенный возраст, преподавала историю магии и одновременно была деканом Слезерина. Все студенты змеиного факультета, кроме Тома Риддла, её просто обожали.

— Да не хочу я быть историком, мне только антиквариат интересен, — поморщился Том. — Знаешь, сколько можно найти могущественных темных артефактов? Ты слышала про род Гонтов?

A catch in my throat, choke,

Torn into pieces, I won’t. No.