Моя коллега Сара из тех женщин, которые могут есть все, что захотят, и при этом не поправляться ни на грамм. Что бы как-то утешить меня, она любит повторять, что мой организм более жизнеспособен, чем ее: «Если бы мы заблудились в джунглях Амазонки, то твои запасы, столь ненавистные тебе из-за того, что немного округляют силуэт, помогли бы тебе выжить». Вне всякого сомнения, она права. Но, во-первых, непонятно, какие обстоятельства способны загнать нас обеих в джунгли Амазонки. Во-вторых, в парижских джунглях, где мы обитаем, именно телосложение стройной и подтянутой Сары делает женщину жизнеспособной, а точнее, конкурентоспособной. И в-третьих, когда я вижу, как она поедает пасту карбонара и банановый сплит, уверенная, что не наберет ни грамма, мне до ужаса обидно. Ведь если я съем то же самое, то на следующий день попросту не влезу в брюки. Осознание всего этого делает мысль о жире, который может обеспечить мне долгую жизнь в тропическом лесу, совсем не утешительной.

Ну ничего. Я в очередной раз готова к обезжиренному творогу на две недели. В гостиной Клайд трется о мои ноги, как будто понимает, что я нуждаюсь в утешении. Какое счастье, что есть кот! Я беру на руки своего любимца и утыкаюсь носом в его рыжую шерстку. Он мурлычет. Несколько минут мы так и стоим – хозяйка и кот, оба одного окраса… Потом я пью чай, смотрю телевизор и стараюсь думать о чем-нибудь более приятном.

Но меня снова ожидает неприятный сюрприз! На экране грациозно движется в такт музыке стройная брюнетка. Ее чувственный хриплый голос нельзя не узнать. Новый клип Кастиль Бель. Проклятие! Только не это!

Кастиль Бель – восходящая звезда французской эстрады. Вот уже два года она держится на верхушках хит-парадов. Здесь, во Франции, она уже успела получить все возможные награды, и теперь завоевывает Штаты. Радио, телевидение, модные журналы – о ней говорят повсюду. Не скрою, для меня это как личная обида. Почему? Да потому, что Кастиль училась со мной в колледже! Тогда ее звали Амели Сард. Красивая и стройная, она с юных лет восхищала мальчиков. Особенно когда пела на уроках музыки. Амели, бесспорно, была одной из самых популярных девочек в классе. А я нет. Понятно, почему мы не были особенно близки и не сохранили связь после учебы. Годы спустя увидеть ее в образе королевы французской попсы было все равно что ощутить кость в горле. И эта кость впивается все сильнее с выходом каждого нового клипа или очередной хвалебной статьи.

Я не считаю себя завистливым человеком… Совсем не одобряю это качество в людях, именно поэтому особенно досадно заставать себя саму на месте преступления. Небольшим оправданием служит то, что Кастиль для меня – особый случай. Ее история успеха заставляет меня иначе взглянуть на свой собственный жизненный путь. Во многом из-за того, что мы были знакомы, когда она была всего-навсего Амели, я так болезненно реагирую на ее успех. Мы выросли в одинаковых условиях: две девочки-ровесницы из одного квартала, одного колледжа, одного класса. Шансы на успех были равны. Кастиль воспользовалась всеми, я же все их упустила (ну, или почти все). Вот что не дает мне покоя.

С досадой я выключаю телевизор и сижу с чашкой чая в руке и черными мыслями в голове. Я думаю о Маржори, о Нине. Мое воображение рисует безумную картину: вот они выходят на сцену, залитую искусственным светом, чтобы разучить вместе с Кастиль Бель хореографию ее последнего клипа. «Они счастливы, – говорю я себе. – Каждая по-своему: Ка-стиль – на вершине хит-парадов, Маржо – в роскошных отелях, Нина – с ее идеальным мужчиной. В то время как я…»

Клайд прыгает на диван и бьет меня лапкой, словно призывая очнуться.

– Ты прав, – говорю я ему. – Прочь угрюмые мысли. Лучше приму душ.

Телефонный звонок застает меня на пороге ванной. На экране высвечивается:

Я не очень люблю телефонные разговоры с мамой. Каждый раз она спрашивает меня о моих новостях, делах, планах…

Но я не светская львица! У меня самая обычная, рутинная жизнь, и чаще всего я не могу рассказать ей ничего интересного. По этой причине долгих разговоров у нас не получается. Нет, наши отношения нельзя назвать напряженными, но просто мы с ней очень разные.

Прежде чем выйти замуж за моего отца и стать мадам Эсташ Келли, моя мать, урожденная Кларисс Антуанет Маргерит де Коломбессак, вела размеренную и обеспеченную жизнь, типичную для аристократки. Она выросла в замке Пармелин, великолепном владении моей семьи по материнской линии, расположенном в Йонне. Там в детстве я проводила все каникулы. В двадцать лет на балу дебютанток мама встретила моего отца. Это была любовь с первого взгляда. Он пленил ее ирландским обаянием, а она его – воспитанностью в духе французской аристократии. Год спустя влюбленные поженились. С тех пор они живут в красивой квартире на улице Пасси, по-прежнему такие же влюбленные и счастливые, как в первый день знакомства.

Беру трубку.

– Добрый день, мама.

– Здравствуй, моя дорогая. Надеюсь, я тебя не отвлекаю?

– Нет, я собиралась идти в душ.

– Как у тебя дела?

– Все хорошо, мама, все хорошо.

– Отлично. Послушай, я хочу тебе кое-что сообщить. Боюсь, это будет не слишком приятная новость…

В голове тут же начинает прокручиваться тысяча апокалиптических сценариев: болезнь, смерть, развод… Затаив дыхание, я жду продолжения. И третья по счету неприятность за день обрушивается мне на голову.

– Я вынуждена продать Пармелин. Знаю, что ты дорожишь этим замком так же, как я. Он хранит историю нашей семьи. Но я больше не в состоянии оплачивать астрономические счета. К тому же он разваливается. Мама при жизни говорила о необходимости реставрационных работ, но после того как ее не стало, дело так и не сдвинулось с мертвой точки. У нас нет средств на финансирование стройки века. Мы с твоим отцом все хорошенько обдумали и решили продать Пармелин. Это самое разумное, что можно сделать в сложившейся ситуации.

У меня пропадает дар речи. Пармелин выставлен на продажу! Замок моего детства! Мой волшебный уголок! Мое убежище!

– Эмми, все в порядке? – спрашивает мама. – Ты молчишь. Я понимаю, у тебя шок.

– Но когда ты собираешься его продать?

– Чем скорее, тем лучше. Я уже связалась с агентством.

Мне хотелось закричать, что это невозможно, что она не может так поступить, что мы обязательно что-нибудь придумаем. Но мне нечего ей предложить, поэтому я просто молчу. Мама продолжает говорить. Я чувствую, что она хочет утешить меня, объяснить, что потеря не так велика, как мне кажется. Каждый свой аргумент в пользу продажи она подкрепляет фразой «Ты же понимаешь, правда?», я отвечаю согласием. Наконец мама произносит:

– Ладно, мне нужно с тобой попрощаться, мы идем на коктейль к Дюпон-Мижуарам, а я еще не готова. Расскажу им про замок, может, их это заинтересует.

– Ладно, – автоматически отвечаю я.

– А у тебя какие планы на сегодня?

– Да так, ничего особенного.

Мама слегка вздыхает по поводу моей захватывающей программы на вечер. Я чувствую, что снова разочаровала ее. Но она никак это не комментирует. Мы прощаемся.

Мой чай совсем остыл. Я все еще держу в руке телефон. Рядом со мной Клайд. Он, как обычно, невозмутим. Иногда мне тоже хочется быть кошкой. Тогда бы меня не заботили ни мерзкие весы, ни назойливые Кастили, ни распродажи фамильных замков.

Мысленно я возвращаюсь в Пармелин. Моей заветной мечтой всегда было раздобыть достаточно денег, стать владелицей этого замка и устроить в нем креативное пространство, куда будут приезжать люди, чтобы отдохнуть там от городской суеты и поучаствовать в необычных развлечениях. Что-то вроде Диснейленда для взрослых. Я никому никогда не рассказывала об этом, но постоянно записывала свои идеи о том, как можно было бы все это организовать. Накопилось уже несколько тетрадей с записями. Из-за нехватки времени (и, признаюсь, мужества) я ни разу не попыталась воплотить план в жизнь и все время откладывала его на потом. Однако после беседы с матерью стало очевидно, что «потом» уже не будет. Настало время распрощаться с заветной мечтой и тщательно прописанными в моих тетрадях планами. По щекам текут горькие слезы бессилия.