Не меньшую овацию вызвало выступление инструментального квинтета под руководством Юры Иванова. Юра в игре преображался. Забывал все, кроме исполнения мелодии.

Об успехе Володи Бойцова и говорить нечего. Его номер чечетка - покорил всех. И объявлял его Николай торжественно, как позднее на партийных форумах выдвигали почетный президиум:

- В составе ленинского политбюро Центрального комитета КПСС во главе с генеральным секретарем... - и так далее, на все более высокой ноте.

Так и Бойцова объявляли, кстати, не Бойцова, а Аркадия Кукушкина, таков был псевдоним их главного артиста.

Он делал зрителей соучастниками своей игры. Они принимали его вызов и вместе с ним чувствовали себя там, в разыгрываемой им сценке.

- Батька - щелком, батька - дробью,

Батька с вывертом пошел. - И все это сопровождается четким степом, чечеткой с таким щелком и с такой дробью, с такими вывертами, что Кукушкину позавидовал бы сам герой Твардовского, роль которого он исполнял.

И конец выступления:

- Эх, надо б лучше, да нельзя! - разражался шквалом рукоплесканий. Немудрено, что его постоянно вызывали на бис...

Первый блин получился не комом. Цвел Верисоцкий. К Володе подошел сияющий Михин и спросил:

- Ну, как?..

- Спрашиваешь... Во! - Володя показал большой палец. А как я, ничего?

- Все прекрасно. Теперь: так держать. Не задирать нос. Иначе - провал.

Во второй половине дня ушли на лыжах в Волосово районный центр. И там ребят встречали хорошо. В Волосовском доме культуры после концерта силами курсантов были устроены танцы. Не под радиолу, а под аккомпонемент настоящих музыкантов - курсантов мореходной школы.

Первые концерты, танцы, первые километры. Это вместо генеральной репетиции. Вроде разведки боем.

На следующий день лыжи сами вынесли будущих мореходов к большому старинному поселку Извары. Остановились в клубе, жарко натопленном, уютном помещении с небольшой эстрадой и зрительным залом с десятью скамейками. Лыжники раскраснелись - кровь с молоком - лица их так и пылали, как пламя за дверцей круглой железной печки клуба, растопляемой молоденькой клубной уборщицей. Володя засек, что эта прелестная девушка дважды стрельнула в него из-под тонких бровей молниями синих, как море, глаз. И тоже покраснела, став даже похожей на курсантов.

Концерт должен был состояться вечером и, как выяснилось, не в этом, а в другом клубе, большом, в котором собирались очень редко. Надо было где-то разместиться, определиться с ночлегом, перекусить (поздний обед или ранний ужин) и согласовать программу очередного концерта. Поужинали (все же больше ужин, чем обед) прямо в клубе. С ночлегом было хуже: ни гостиницы, ни дома приезжих в Изварах не было. Заведующая клубом, молодая, чернобровая приняла к себе командира Грошева. Ее подружка, та самая клубная уборщица, согласилась в одну комнату принять сразу трех курсантов, а потом, уже после концерта, приняла и четвертого, уже в свою комнату. Остальные решили разместиться прямо в клубе: тепло и ни от кого не зависишь.

Вечером все собрались в большом клубе. Этот клуб - бывшая старинная просторная церковь. Местные говорили, что здесь располагалась мастерская Рериха, но к общему стыду курсантов, тогда это им ничего не говорило. Что здание использовалось для сбора людей исключительно редко, ребята быстро почувствовали сами. Протопить здание не успели. В зале, за кулисами, в уборных было промозгло. Постепенно оттаивающие стены клуба были в слизи.

Удивительный случай произошел с Володей. На сцене, на одной из кулис он нашел замерзшую бабочку, не очень яркой, но по-своему красивой расцветки. Он держал ее в ладони, рассуждая о бренности всего земного. Крылья бабочки вдруг шевельнулись, как от дуновения ветерка... Летняя красавица ожила!?. Да. Через минуту она шевелила крыльями и усиками. Она ожила!.. Удивлению ребят не было предела. Готовящиеся к выходу на сцену и уже выступившие толпились около Володи. Всем хотелось взглянуть на это чудо - ожившую бабочку. В этот вечер особенно легко и проникновенно звучал "Маленький цветок". Кларнет рыдал и пел. Рыдала и пела Володина душа.

К концу концерта потеплело, но незначительно. В результате перенесенной промозглости и перехода по морозу от клуба до места ночлега состояние ребят было близко к ознобу. У Володи от усталости побаливала голова. Когда они с Николаем прибежали домой, Бойцов с Шаховым, уже отогревшиеся, играли в шахматы в "своей" комнате, а у их миловидной хозяйки был накрыт шикарный стол. Аппетитно дымилась картошечка. На столе стояла здоровая бутыль с мутной жидкостью - самогон. За столом сидели: хозяйка, ее подруга завклубом, живущая в

другом крыле этого же, полубарачного типа строения, и... командир славного курсантского отряда. Две пустых тубаретки стояли справа от хозяйки.

Володю сразу же стали усаживать за стол, а Николай ушел в другую комнату, к Бойцову с Шаховым. Но хозяйка запротестовала:

- Парень совсем замерз, согреться б не мешало, он же заболеет.

Грошев вопросительно посмотрел на Володю, но тот, не дожидаясь, что он скажет, поднялся и пошел за товарищем.

Коля отнекиваться не стал, он продрог здорово. Сел вместе со всеми, рядом с Володей. Потом выяснилось, что до них на этом месте сидел комиссар, но ушел до их прихода. Второе место и предназначалось Володе.

Налили по полному. Володя так никогда не пил. Самогон обжигал горло. Сразу закусили и стало хорошо. Володя почувствовал, как щеки его становятся горячими. Он посмотрел на друга: и тот пламенел. После второго стакана заговорили, причем, все громче и громче. Николая (Володина инициатива) попросили почитать стихи, что-нибудь для души. Он читал, подчеркивая ударные слоги, как читают большинство поэтов, видно, ему нравилось читать именно так. Грошев слушал внимательно, а хозяйка, немного осоловев, левой рукой все поглаживала Володину стриженую голову, а правой подкладывала и подкладывала ему тарелку то огурец, то картошечку, то капустки...

Расходиться стали за полночь. Николай ушел, когда ребята уже погасили свет и беззаботно спали. Грошев ушел в обнимку с подругой в "свое крыло". Володя сидел за столом и смотрел, как хозяйка стелит постель. Он уже подремывал. "На кушетке или на кровати?" - думал он, наблюдая за ловкими руками хозяйки. А она, застелив кровать, достала из шкафа вторую подушку и, укладывая ее рядом с первой, со значением посмотрела на Володю. Володя даже почувствовал, как кровь прилила к голове, сердце застучало в висках быстро и громко. Она стелила на двоих!..