Барон Кевин Лорэл, потомственный рыцарь, владелец замка Лейк-Касл, расположенного на севере Англии у самой шотландской границы, был зол сверх меры. Он мрачно смотрел на стоявшую перед ним красивую молодую девушку, которая, упрямо вздернув подбородок, сверкала в сторону отца сердитыми глазами цвета грозового неба. «Вылитая бабушка», – подумал про себя барон, а вслух сказал:

– Ну почему ты не хочешь послушать меня, Нада? Ведь в том, что ты говоришь, нет ни на йоту здравого смысла. Где это видано, чтобы молодая девица сама ездила ко двору?

– И вовсе не сама, отец, – спокойно возразила дочь. – Разве мой брат Брэд недостаточно достойное сопровождение для меня? А кузина Дебора что же, уже и не в счет? А Кристофер Эллиот? А Чарльз де Моррен? Разве все они не будут надежной защитой для меня в Лондоне? А я так хочу посмотреть на нашего короля! Хоть одним глазком взглянуть. Ты не можешь лишить меня этой радости, папа. Такое ведь раз в жизни случается.

На лице дочери сердитое выражение сменилось умоляющим, глаза ее из темно-серых сделались серебристыми, с едва уловимым бирюзовым оттенком. Губы сложились в нежную улыбку. И сердце отца дрогнуло. Он очень любил свою единственную дочь, так похожую и лицом, и характером на обожаемую им мать.

Вала де Плешар, леди Лорэл, была, по мнению сэра Кевина, совершенно потрясающей женщиной. Сейчас она была уже совсем стара, подбиралась к семидесяти годам, но сохранила прежнюю силу духа и ясность мысли. И хотя все эти годы, прошедшие после гибели отца барона, рыцаря Ричарда Лорэла, подло убитого коварными соседями-англичанами, она жила мечтой воссоединиться на небесах с горячо любимым супругом, дела семьи по-прежнему оставались важными для нее. Именно мать помогла когда-то юному Кевину отомстить за гибель отца. И была рядом с ним в этом жестоком походе. И не позволила оставить в живых никого из подлого племени Айтингов, чтобы раз и навсегда положить конец вражде, унесшей жизни деда Кевина, рыцаря Брэда Лорэла, и его отца. Именно мать повезла Кевина к королю, чтобы защитить права сына и повиниться в разорении замка Давтон. Чтобы обеспечить будущее сына, она была готова взять всю вину на себя. Это мать сумела установить мир на их участке границы с Шотландией, связав брачными узами жителей обеих приграничных территорий. И наконец, именно мать нашла Кевину жену, которая пришлась ему по сердцу и подарила счастье любви и троих замечательных детей.

– А что говорит по этому поводу бабушка, Нада? – спросил барон после некоторого раздумья.

Девушка улыбнулась еще шире, глаза ее засияли – она очень любила свою старенькую бабушку, которая отвечала ей такой же сильной привязанностью.

– Ба говорит, что если мне так уж хочется увидеть короля Ричарда, то я могу это сделать, – ответила девушка. – Она верит в неизбежность того, что предначертано судьбой. И надеется на мое благоразумие.

Согласие матери Кевина на этот авантюрный план его дочери меняло дело. Мудрость ее советов никогда не подводила его.

– А как смотрит на эту идею мама? – затронул барон еще один значимый в семье фактор.

– Ма сказала, что пусть будет так, как решит ба, – был ответ.

– Хорошо, Нада, – закончил отец этот неприятный для него разговор, – я подумаю, поговорю с твоей бабушкой и потом скажу тебе свое решение.

А подумать и правда было о чем. Так долго отсутствовавший в родной стране король Ричард Плантагенет, получивший за храбрость прозвище Львиное Сердце, наконец возвращался к своим подданным. Его ожидали с большим нетерпением. Англичане гордились подвигами своего короля в Святой земле и страшно негодовали, узнав, что король-крестоносец, возвращаясь на родину, попал в плен к этому подлому герцогу Леопольду Австрийскому, отдавшему его в руки злобного германского императора Генриха VI. Подумать только, их король, храбрец и красавец, томится в мрачных стенах германской крепости! Смириться с этим было невозможно. И, откликнувшись на призывы королевы-матери Алиеноры Аквитанской, подданные начали сбор средств на огромный выкуп, который согласился принять скаредный император в обмен на свободу английского короля. Королева-мать теребила всех, кто только мог помочь, писала гневные послания папе римскому Целестину III, обвиняя его в равнодушии к судьбе короля, принявшего крест. Папа отреагировал на это тем, что отлучил от церкви коварного Леопольда Австрийского и угрожал так же наказать и Филиппа Французского, но Генриха приструнивать не стал – видимо, давние связи, соединяющие понтификов с германскими императорами, оказались сильнее желания помочь попавшему в беду английскому королю. И англичане сами решили судьбу своего монарха.

Сумму выкупа император запросил баснословно огромную. Генрих пожелал получить сразу 100 тысяч марок и еще 50 тысяч в течение семи месяцев после обретения Ричардом свободы, при этом взамен ожидаемой суммы потребовал заложников. Такие деньги было сразу не собрать. Ведь весь годовой доход королевской казны Англии составлял всего 30 тысяч марок. Столько же получало казначейство и от Нормандии. Пришлось раскошелиться подданным короля-крестоносца, и они пошли на это. Деньги давали дворянские семьи, выделяли города и церковные приходы. Эти средства собирались в Лондоне в соборе Святого Павла, тщательно пересчитывались представителями короля и германского императора, запечатывались в большие кожаные мешки и складывались в нишах собора. Когда были собраны и переданы почти все средства, с последним взносом к германцам отправилась сама королева-мать. Стало известно, что король должен быть освобожден в феврале. Возвращение его в Англию ожидалось в марте. И это было исключительно важным для страны событием.

В этом широком, охватившем всю страну движении по сбору средств руководила англичанами не только любовь к своему прославившемуся в Святой земле королю, которого могучий восточный владыка Салах ад-Дин признал единственным достойным соперником из числа рыцарей-крестоносцев. К проявлению щедрости их подталкивало и опасение, что корону страны может захватить принц Джон. А вот это уже было равносильно катастрофе.

Своенравный, мягко говоря, характер принца Джона был хорошо известен всей стране, как и его неудержимое стремление к трону. Все знали, что принц злобен, коварен, жесток, злопамятен, неуемно сластолюбив и неразборчив в средствах. Он собрал вокруг себя таких же далеких от проявления щепетильности молодых дворян, которые и составили его свиту. Эта свора приспешников изо всех сил подражала своему принцу, возводя в абсолют его негативные качества и тем еще больше развращая податливого Джона, жаждавшего власти и поклонения.

Не так давно на всем Севере стала известна скандальная история похождений принца в Нортгемптоншире. Младший Плантагенет дал роскошный пир в замке Эшби. Пикантная подробность заключалась в том, что замок этот ему не принадлежал. Хозяин замка Роберт де Квинси, граф Уинчестер, отбыл вместе с королем Ричардом в крестовый поход, что согласно принятому папой римским закону, свято соблюдаемому во всей Европе, надежно защищало владения графа от любых посягательств. Но, как оказалось, не от принца Джона. Легкомысленно игнорируя закон о защите имущества принявших крест владельцев, принц, не утруждая себя сомнениями, занял замок Эшби и без зазрения совести распоряжался имуществом отсутствующего графа. На пир было приглашено множество гостей. Джону нужна была популярность в этих краях, и он пошел на то, чтобы пригласить даже представителей саксонской знати, все еще втайне мечтающих о возвращении на престол наследников своей династии, а также нетитулованных местных дворян.