Рассматривая третью группу источников, необходимо отметить, что количество документов, из которых нам доступна информация об Александре Ярославиче Невском и его времени, за последнее столетие существенно не изменилось. Определенный «информационный прорыв» можно ожидать от археологии. В частности, новгородский археологический материал позволяет надеяться, что при возрастающем количестве не только находок домонгольского и монгольского периодов из многочисленных городских раскопов, но и возрастающий объем берестяных грамот может дать нам дополнительные сведения о князе и его эпохе. На современном этапе мы можем привлечь ряд археологических находок. В качестве дополнительных источников будут привлечены тексты, которые не всегда попадали в поле зрения историков, занимающихся вопросами истории домонгольского периода древнерусской истории, а также материалы церковной истории.

Этот период нашел отражение в работах наших крупнейших историков императорского периода: В.Н. Татищева, Н.М. Карамзина, С.М. Соловьева, В.О. Ключевского, И.Е. Забелина.

Среди крупных работ советской историографии следует отметить две научно-популярные работы С.В. Глязера, вышедшие 1938 году. Далее, необходимо отметить статью А.А. Строкова, опубликованную в 1938 г. в сдвоенном выпуске № 3–4 Новгородского исторического сборника.

В 1939 г. была опубликована научно-популярная брошюра А.Я. Лурье, посвященная Александру Ярославичу. Приблизительно в одно время с работой А.Я. Лурье в третьем номере журнала «Знамя» за 1939 г. была опубликована работа высочайшего профессионального уровня М.Н. Тихомирова. Для нас важна оценка политических событий, предопределивших выход древнерусского государства из кризиса, вызванного ордынским нашествием. Важнейшее место здесь занимают победы князя Александра Невского на западных рубежах средневековой Руси. По оценке М.Н. Тихомирова, «Ледовое побоище было событием, спасавшим от немецкой агрессии не только Новгород, но и всю северо-восточную Русь. Падение Пскова и Новгорода заперло бы Русь наглухо и имело бы для нее катастрофические последствия»[2] [2]. Эти работы ярко показывают определенную эволюцию взглядов историков советского периода, приведшую в итоге к фундаментальным выводам, которые тождественны взглядам классиков исторической науки императорского периода.

Определенное место в исследовании жизнедеятельности князя Александра Невского и его времени занимают труды В.Т. Пашуто. Новый теоретический уровень исследования того периода был достигнут им в его ранней работе, опубликованной в 1939 году в «Ученых записках ЛГУ». В.Т. Пашуто провел важный анализ, где вскрыл те причины, по которым политика централизации, начатая Александром, не могла дать немедленные плоды, хотя и создала более чем устойчивую тенденцию на столетия вперед и предопределила становление единодержавия в Московской Руси. Определенными вехами в советской историографии, посвященной XIII веку, можно считать работу 1937 г. Б.Д. Грекова, посвященной взаимоотношениям Орды и Руси. Еще одним событием того времени стала монография А.Н. Насонова, посвященная теме русско-ордынских отношений. В ней содержались важные наблюдения относительно упомянутых выше восстаний 1262 г., прокатившихся по городам Суздальской Руси.

В наше время крупнейшими специалистами по историческому периоду, в котором жил князь Александр Невский и в котором происходили судьбоносные события для становления нашей государственности и мировоззренческих установок, следует назвать А.Е. Преснякова, А.В. Назаренко, А.Л. Никитина, В.А. Кучкина и, конечно, Ю.А. Бегунова и А.Ю. Карпова. Работы этих ученых подняли уровень обсуждения проблематики исследуемого исторического периода на предельно возможную академическую высоту.

В конце 2009 года в издательстве «Евразия» вышла книга Д.Г. Хрусталева «Северные крестоносцы»[3] [3]. Это вторая работа петербургского автора, посвященная XIII веку. На данную работу интересную рецензию составил А.А. Селин в «Староладожском сборнике» в своей статье «XIII век: взгляд из XXI». А.А. Селин пишет о книге Д.Г. Хрусталева: ««Северные крестоносцы» очерчивает тот круг проблем, которые интересуют современных историков и вызывают острую дискуссию. В научной литературе на сегодняшний день оценки личности Александра Невского часто подвержены идеологической, так сказать, партийной приверженности ученых и лежат, как правило, на экстремальных точках следующего диапазона: Это был национальный герой Руси… Это был циничный политик, сделавший выбор в пользу Орды против Запада, предавший своего брата князя Андрея (так сказать, “западника”) и приведший монголов в свободный от их власти Новгород»[4] [4]. Мировоззренческие позиции князя в данной работе специально не рассматриваются, но богатейший исторический материал и анализ источников дают возможность сделать ряд важных выводов касательно вопросов идеологического и духовного характера, характеризующих эпоху.

Среди исследований, посвященных интересующему нас периоду русской истории, нельзя не выделить работу А.В. Майорова «Русь, Византия и Западная Европа. Из истории внешнеполитических и культурных связей XII–XIII вв.». Именно исследования А.В. Майорова во многом предопределили направление поиска и концептуальный стержень данной работы.

Синтез гуманитарных наук, анализ и согласование информации светских и церковных источников позволяет рассматривать данное исследование как отвечающее современным требованиям по методологии и подходам в трактовках фактического материала и итоговых выводах.

Впервые ставится вопрос о том, что структурное ядро средневековой русской идейной парадигмы складывается задолго до того периода, который принят в отечественной историографии за точку отсчета исторического момента, когда Русское государство осознало и официально объявило себя правопреемницей, павшей под ударами турок-османов Ромейской империи.

Особое внимание уделяется тем историческим фигурам, которые не только предопределили параметры и особенности структуры идеологии «эсхатологического последнего царства», каковым стала пониматься вся Русская земля, но и сами стали неотъемлемой частью «текста» новой идеологической парадигмы, ее символами.

Определенную роль в новом прочтении текстовых сообщений, в расширении трактовок играет привлечение новых, прямых и косвенных по отношению к исследованию, исторических источников, научных достижений смежных дисциплин, введение в научный оборот новейших археологических находок, связанных с исследуемым периодом.

Становление идейной парадигмы русского средневекового общества к середине XIII столетия впервые рассматривается как один из важнейших факторов преодоления кризиса русской государственности, связанного с разрушительными последствиями татаро-монгольского нашествия.

Цель настоящего исследования – собрать разрозненные исторические факты, которые сами по себе являются знаковыми формами определенной, складывающейся после крещения Руси при князе Владимире идеологии, в систему, которая может быть прочитана как единый текст. Сопоставление различных исторических памятников: отечественного летописания, агиографической литературы, геральдики, сфрагистики, нумизматики, храмового зодчества, созданных в раннем русском средневековье архитектурных комплексов, новых сакральных топосов – все это, будучи систематизированным для периода, которому посвящено данное исследование, предстает перед нами как единый текст, связанный «смысловым ядром», определенной идейной парадигмой. Экзегетика структуры этой парадигмы, складывающейся в средневековье мировоззренческой системы, позволит увидеть ее основополагающее, определяющее значение для становления государствообразующих институтов, культуротворческих импульсов и социальных структур средневековой Руси.