Порой ко мне питает интерес

Обманщица, чьи нежности случайны,

Весёлая, как жители небес,

Опасная, как дочь озёрной тайны.

Понять её нельзя ли хоть едва?

Не надобно большого тут искусства:

Где молвятся любовные слова,

Любовные должны рождаться чувства.

Но вскользь она свой дарит интерес —

И глух я к ней, чьи нежности случайны,

Приветливой, как жители небес,

Увёртливой, как дочь озёрной тайны.

Найти перед собой лицо твоё

Душа порой не сразу же готова,

Хоть ясно мне шептало бы чутьё,

Что только свет увижу в милой снова.

Ах, если бы другие господа,

Как ты, на подчинённого смотрели!

Тебя легко мне слушаться всегда,

Преследуя твои благие цели.

Жестокости противиться хочу,

Как ей сопротивляется святая.

Слепой любви к себе не горячу,

К улыбчивым устам её питая!

Страдающей по внутренней борьбе

Возвыситься нетрудно зачастую:

Расслабленно сочувствуя тебе,

Достоинством я всячески рискую.

Доведаться душе не тяжело,

Что в розни и другой душе неладно.

Но стало бы со мной тебе тепло?

Тебе ведь и со мной всегда прохладно.

Взаимного блаженства не добыть:

Унизить – искони тебе дороже.

Нехудо мне с тобой могло бы быть,

Однако без тебя нехудо тоже.

Не скоро мне б явиться наяву,

Да скоро мне тоска согнула плечи:

Не верил я, что точно доживу

До повода последующей встречи.

Смущало то во внутренней войне,

Что позднее вторжение докучно,

Но радостью зажглась она ко мне:

Безмолвие подчас ей также скучно.

Обрёл её, за выдержку ценя,

За тихие, но сладостные стоны,

Где кошка всё глядела на меня,

Где в сумраке мерцали лишь иконы.

Печально вечерело, но тепло,

С небес едва накрапывала влага,

Когда помог он ей, всему назло,

Добраться до подснежников оврага.

Не будь её, всё было бы грустней.

Сумевшему на воздух отлучиться

В черёмухе предстало диво дней,

В наперснице возникла чаровница.

Восторгом он упился второпях:

Ей пало просиять ещё милее

С венком из первоцвета на кудрях

И с бусами из жемчуга на шее!

Не всё, что мне красой в тебе дано,

Толкуется прекрасным однозначно;

Отталкивать отдельное должно,

Но властно влечь и радовать удачно.

Речами всё тебе не передашь:

Огрехами мила ты беспримерно;

Тоске по ним улыбкой не воздашь,

Обидишься на странного чрезмерно.

Конечно, то, что нравится в тебе,

Не нравится в иных и минимально,

Но главное не в каждой же судьбе

До высшего предела достохвально.

Все новенькому нравятся равно,

Она же – непосредственней любого,

Поскольку слышать ей всегда дано

Ответа вожделеющее слово.

Счастливому сдаётся всё точней,

Что спутник ей такой всего нужнее,

С каким общаться можно было б ей,

Как можно с ним, увы, не в гименее.

Поддакнула без тени плутовства,

Что вышла б однозначно за такого.

С улыбкой прозвучали те слова,

На чём он улыбнулся также ново.

За стёклами темнело на земле,

Звучало вновь её фортепиано,

От розовой сирени в синей мгле

Дыхание по дому шло медвяно.

Не сбрасывая шляпы ходовой

С ажурными цветочками на ленте,

Мотив она наигрывала свой

На сладостно поющем инструменте.

Глаза под чёлкой не были видны,

Пунцовый рот очерчивался мило,

За складками прозрачной белизны

Всё тело соблазнительно сквозило.

Покорствует её призывам он:

Едва ли чьи милей сочтёшь утехи —

Гулять окрест, являться на балкон,

Играть уютно в карты, грызть орехи.

Читать ей по душе близ огонька,

Прелестные показывая ноги.

Невольно гладит их его рука,

Но девочке не слышится тревоги.

Не груб и впрямь он около неё.

Корящему себя дурной закваской

Вопрос она ввернула сквозь питьё,

Всегда ль ему довольствоваться лаской?

Томился близ удобного окна,

Где пряталась от огненного взора

Со смехом и волнением она

В обители немилого призора.

К любовнику, пылавшему давно,

Пролезла с обнажёнными ногами,

Но видя, что становится темно,

Пугливо подалась обратно к маме.

В окно своё полезла вновь она,

Согласная с подмогой бессловесной.

Глазам его под юбкой сласть одна

Казалась очень-очень интересной.