– Silencio sobre esto, Viejo. Me entiendes?[17]

Бенито посмотрел ему прямо в глаза. Чуть выждал перед тем, как схватить купюру и сжать ее в кулаке.

– Claro, señor.[18]

– А теперь ступай к воротам, помоги им там.

Антонио вытаскивал из своего рюкзака набор красителей, применяющихся для локализации утечек, когда Феликс безапелляционно приказал:

– Собирай манатки и двигай. На сегодня твоя работа закончена.

– Но я еще не определил, где течет!

– Собирай барахло и проваливай. Я позвоню, когда ты понадобишься.

Антонио выждал, пока Феликс не отойдет, и только тогда снял ласты. На подошве ступни у него была татуировка – колокольчик на рыболовном крючке, а рядом – группа крови. Быстро натянул туфли.

А в доме тем временем Кари выпустила большого какаду из клетки. Тот сидел у нее на руке, таращась на ее серьги, когда зазвенел дверной звонок. Она прошла мимо затянутой в чехлы мебели и музыкального автомата к боковому выходу, все еще держа птицу на руке. У двери ее дожидался Антонио. Он быстро огляделся по сторонам.

– Послушай, Кари. Тебе надо отсюда уходить. Но пока оставайся внутри. Ничего не замечай. Изображай полную дурочку, пока они сами тебя не прогонят, – слышишь, что я говорю? Если до конца дня они тебя не уволят, забери эту птичку к себе домой. Скажи, мол, ей пылью дышать вредно. А дома скажись больной и больше не возвращайся.

– Пощупай-ка это, Mamacita[19]! – хрипло сказала птица.

И тут из-за угла быстро вывернул Феликс, весь в мыле.

– Я же сказал тебе уматывать на хер, двигай отсюда!

Антонио повернулся к нему всем телом:

– И ты этой пастью свою маму целуешь?

– Вали давай, – рявкнул Феликс и, спотыкаясь, бросился дальше, делая вид, будто полностью поглощен возней с мобильником.

Пикап Антонио с эмблемой фирмы по обслуживанию бассейнов стоял бок о бок с фургоном бригады садовников. Трое из них подбирали опавшие пальмовые лапы, четвертый обрабатывал жужжащим триммером края длинной подъездной дорожки. Когда Антонио забросил остатки своего снаряжения в кузов, то увидел стоящую на парадном крыльце Кари. Птица по-прежнему сидела у нее на руке. Улыбнувшись, Кари помахала ему на прощание.

Скрывшись за домом, Феликс потыкал в кнопки мобильника и набрал нужный номер.

Когда Ганс-Петер Шнайдер и Бобби-Джо-Желтые-Глаза на принадлежащем Бобби-Джо пикапе подъехали к дому Эскобара, то обнаружили, что подъездная дорожка перекрыта фургоном садовников. Бобби-Джо это не смутило – он подвез Ганса-Петера к самому крыльцу, проехав прямо по газону и цветочным клумбам.

Пикап у Бобби-Джо – лифтованный, высоко торчащий над землей на раскоряченных колесах, с фальшивым кенгурятником из хромированного пластика и подвешенной к буксирному фаркопу резиновой мошонкой с яйцами. На бампере наклейка: «Если б я знал, что так будет, то сам бы убирал этот долбаный хлопок»[20].

Феликс уже спешил им навстречу. Сорвал с головы панаму.

– Patrón[21], – почтительно обратился он к Гансу-Петеру.

– Кто это обнаружил? – Тот уже решительно шагал к садику у причала. Из-за жары на нем были легкий льняной костюм и черные сандалии-гуарачи в тон кожаному ремешку наручных часов.

– Старик, который пропалывал сорняки. – Феликс ткнул пальцем в Бенито, который вместе с остальными садовниками убирал инструменты в фургон. – Он ничего не просек, я уже его обработал.

Какое-то время Ганс-Петер внимательно изучал Бенито.

– Показывай эту дыру, – распорядился он наконец.

Подойдя к выходящему на море парапету, Феликс с Бобби-Джо сдвинули шифер в сторону. Ганс-Петер чуть отступил, брезгливо разогнал ладонью воздух перед носом.

Феликс показал Гансу-Петеру фотку, которую сделал, опустив мобильник в дыру. Уже успел перекинуть ее на «Айпэд».

Море, подмывающее стенку, образовало под выходящим на залив двориком полость, которая простиралась чуть ли не до самого дома. Древесные корни свисали с потолка этой подземной пещеры, словно перекореженные перевернутые канделябры. Держался дворик, судя по всему, только на забитых еще при постройке сваях, усеянных шишковатыми наростами. При данном уровне прилива вода не доходила до потолка пещеры примерно фута на четыре. Размыв обнажил останки захороненной под двориком железной баржи-грязнухи – напоминание о землечерпательных и намывных работах, которых много было проделано в свое время по берегам Майами-Бич.

В дальнем конце темной пещеры, до которого едва достала встроенная вспышка камеры мобильника, полого поднимающееся под водой дно образовывало нечто вроде пляжика. На нем проглядывал здоровенный сверкающий куб – габаритами побольше холодильника, едва заметный на фоне фундамента дома. Феликс развел пальцы на экране «Айпэда», увеличивая картинку. Рядом с кубом, у самой воды, лежали человеческий череп и задняя половина собаки.

– Пока мы копались в подвале, море все раскопало до нас, – буркнул Ганс-Петер Шнайдер. – Gott mit uns![22] Да туда целая тонна золота влезет! Кто еще про это знает?

– Никто, сеньор. Остальные садовники работали у входа. А этот старикан – просто тупоголовый bracero[23].

– Может, это как раз ты тупоголовый… или «ты тупоголов»? Никак не могу запомнить эту английскую грамматику… Попадался мне уже этот старый пень! Задержи его. А остальные пускай домой едут. Скажи старику, что, мол, просим его немного нам пособить. Что сами его потом домой отвезем.

Неподалеку на заливе громко тарахтящий катер по новой ставил краболовный порядок[24] с начиненными свежей наживкой ловушками – двое матросов, работая в размеренном ритме, с двадцатифутовым интервалом сбрасывали их с кормы в воду.

Капитан Марко в рубке не сводил бинокля с прибрежного садика у дома Эскобара, поэтому сразу засек появление там Ганса-Петера и остальных. Увидел и то, как Феликс с Бобби-Джо привели туда Бенито.

– Родриго, сбрасывай порядок, – распорядился Капитан Марко. Мотнул подбородком на дом: – Тревога, muchachos[25]. Приготовились! Если Бенито реально припечет, придется гнать на всех парах.

А во дворике тем временем Бенито уже стоял перед Гансом-Петером.

– Я тебя знаю, – сказал тот.

– Все старики на одно лицо, сеньор. А вот я вас пока что не припоминаю.

– Снимай рубаху!

Бенито не повиновался. Вмешались Бобби-Джо, Умберто и Феликс – заломили ему руки за спину и стянули одноразовыми пластиковыми стяжками-хомутами.

– Снимайте, – распорядился Ганс-Петер.

Феликс с Умберто сорвали с Бенито рубашку, выдернув ее прямо из-под лямок комбинезона. Бобби-Джо охлопал его по боковым карманам, но заглянуть в нагрудный не догадался. Больно ткнул пальцем в потускневшую татуировку, едва проглядывающую на грудной клетке Бенито. В колокольчик на рыболовном крючке.

Ганс-Петер удовлетворенно кивнул:

– Воровская школа «Десять колокольчиков».

– Да молодой был, глупый… Видите, она уже совсем выцвела.

– Феликс, он из дон-эрнестовских, – объявил Ганс-Петер. – И это ты его нанял, Феликс! Бери-ка Бобби-Джо, и отвезите его прокатиться.

С борта краболовного катера Капитан Марко увидел, как с Бенито сорвали рубашку, увидел пистолет в руке у Бобби-Джо. Вытащил мобильник.

Антонио, сидящий в кабине рабочего пикапа в полумиле от дома, ответил на звонок.

– Антонио, один из pendejos[26] Шнайдера собирается грохнуть Бенито. Надо его выручать. Я двигаю к причалу – прикрою его на случай, если он спрыгнет в воду.