Статья 727 Гражданского кодекса РФ (далее – ГК РФ) устанавливает: если сторона, благодаря исполнению своего обязательства по договору подряда, получила от другой стороны сведения, составляющие коммерческую тайну, она не вправе сообщать ее третьим лицам без согласия другой стороны. Порядок и условия пользования такой информацией определяются соглашением сторон. Охране конфиденциальной информации посвящены ст. 857 («Банковская тайна») и ст. 946 («Тайна страхования») ГК РФ.
Сведения, относимые к конфиденциальной информации, могут стать известны государственным органам в силу исполнения ими своих функций. Закон о коммерческой тайне даже утверждает, что любой государственный орган или орган местного самоуправления имеет право истребовать любую конфиденциальную информацию (ст. 6). Если сведения, составляющие коммерческую тайну, были разглашены или незаконно использованы государственными служащими, требования о возмещении причиненного вреда могут быть адресованы прямо государству (ст. 16 ГК РФ).
Наконец, ст. 183 УК РФ устанавливает ответственность за незаконное получение и разглашение сведений, составляющих коммерческую или банковскую тайну. Поскольку в данном случае речь идет об уголовном преследовании, действует презумпция невиновности, т. е. обвинителю еще предстоит доказать, что обвиняемый получил доступ к информации, используя способы, которые либо прямо запрещены законом (проникновение в жилище, вскрытие корреспонденции и т. д.), либо противоречат общим принципам добросовестной конкуренции (например, приобретение информации у контрагента обладателя права на коммерческую тайну). Привлечение к уголовной ответственности конкретных виновников преступления не исключает заявления потерпевшим гражданско-правовых требований.
Закон о коммерческой тайне определяет сведения, которые не могут составлять коммерческую тайну (ст. 5). К ним относятся сведения:
1) содержащиеся в учредительных документах юридического лица, документах, подтверждающих факт внесения записей о юридических лицах и об индивидуальных предпринимателях в соответствующие государственные реестры;
2) содержащиеся в документах, дающих право на осуществление предпринимательской деятельности;
3) о составе имущества государственного или муниципального унитарного предприятия, государственного учреждения и об использовании ими средств соответствующих бюджетов;
4) о загрязнении окружающей среды, состоянии противопожарной безопасности, санитарно-эпидемиологической и радиационной обстановке, безопасности пищевых продуктов и других факторах, оказывающих негативное воздействие на обеспечение безопасного функционирования производственных объектов, безопасности каждого гражданина и безопасности населения в целом;
5) о численности, о составе работников, о системе оплаты труда, об условиях труда, в том числе об охране труда, о показателях производственного травматизма и профессиональной заболеваемости, о наличии свободных рабочих мест;
6) о задолженности работодателей по выплате заработной платы и по иным социальным выплатам;
7) о нарушениях законодательства Российской Федерации и фактах привлечения к ответственности за совершение этих нарушений;
8) об условиях конкурсов или аукционов по приватизации объектов государственной или муниципальной собственности;
9) о размерах и структуре доходов некоммерческих организаций, о размерах и составе их имущества, об их расходах, о численности и об оплате труда их работников, об использовании безвозмездного труда граждан в деятельности некоммерческой организации;
10) о перечне лиц, имеющих право действовать без доверенности от имени юридического лица;
11) обязательность раскрытия которых или недопустимость ограничения доступа к которым установлена иными федеральными законами.
Хорошей иллюстрацией неоднозначности ситуации с защитой коммерческой тайны может быть история, произошедшая с редакцией газеты «Ведомости».
5 ноября 2009 г. главный редактор Елизавета Осетинская в своем блоге обвинила компанию «Русал» и ее адвокатов из бюро «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры» в «информационном терроре» против издания. Причиной «войны», по Осетинской, стала публикация в «Ведомостях» статьи с финансовыми показателями «Русала»: «Юристы ловко используют понятие “коммерческой тайны” (по закону о СМИ журналисты не вправе целенаправленно собирать информацию, относящуюся к этой тайне), угрожая последствиями: возмещением упущенной выгоды для газеты и административным и даже уголовным преследованием для журналистов. Это настоящий юридический террор: звонки на мобильные телефоны сотрудников раздаются с утра до позднего вечера. Предупреждают: “вы уверены, что вам стоит писать?” Письма сыплются по электронной и обычной почте. Более того, адвокаты пытаются и нам навязать режим конфиденциальности, пытаясь запретить нам даже рассказывать об этой атаке»[2].
Адвокатское бюро «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры» ответило на заявление главного редактора «Ведомостей» следующим образом. «Указанные материалы оказались в распоряжении сотрудников газеты “Ведомости”, хотя являлись конфиденциальными и были переданы ограниченному кругу лиц, взявших на себя обязательства об их неразглашении. Передача указанных сведений сотруднику газеты “Ведомости” явилась нарушением закона согласно ст. 183 Уголовного кодекса Российской Федерации (“Незаконное получение и разглашение сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну”)», – говорится в заявлении юристов, поступившем в GZT.RU[3]. Бюро письменно уведомило редакцию газеты «Ведомости» о конфиденциальном характере полученных сведений и предупредило о незаконности их разглашения. «Таким образом, Елизавета Осетинская знала о незаконности их опубликования и была предупреждена об ответственности», – говорится в заявлении[4].
Если верить заявлениям редакции «Ведомостей», спорные сведения были получены без нарушения закона, журналисты не давали подписки о неразглашении, и, таким образом, с точки зрения Осетинской, «Русал» не мог ни запретить распространение информации, ни привлечь редакцию к ответственности. Однако у юристов компании есть очень сильный аргумент: с того момента, когда «Ведомости» были предупреждены о конфиденциальном характере полученных ими сведений, распространение этих сведений стало незаконным в силу п. 4 ст. 4 Закона о коммерческой тайне. Вне рассмотрения в данной ситуации остался также такой существенный вопрос, как правомерность самого отнесения спорных сведений к коммерческой тайне.
1.3. Информация ограниченного доступа: частная жизнь и персональные данные
Понятие «частная жизнь» – одно из сложнейших в юриспруденции. Границы и аспекты частной жизни в каждом конкретном случае могут переопределяться, а соотношение этого понятия со смежными (личная жизнь, персональные данные, личная и семейная тайна и т. д.) по-разному рассматривается в различных документах и теоретических трудах. Тем не менее право на частную жизнь относится к числу фундаментальных прав человека. Неприкосновенность частной жизни гарантируется ст. 8 Европейской конвенции по защите прав человека, ст. 23, 24 Конституции РФ, ст. 150, 152.2 ГК РФ.
Согласно определению Совета Европы, частная жизнь – это право вести свою жизнь с минимальным вмешательством в нее других лиц (Резолюция № 428 (1970) Консультативной ассамблеи Совета Европы от 23.01.1970 «Относительно Декларации о средствах массовой информации и правах человека»[5]). Резолюция № 1165 (1998) Парламентской ассамблеи Совета Европы, принятая после гибели принцессы Дианы, дополнила: «С учетом новых коммуникационных технологий, позволяющих хранить и воспроизводить личные данные, к данному определению необходимо добавить право на контроль личных данных лица» (Резолюция № 1165 (1998) Парламентской ассамблеи Совета Европы от 26.06.1998 «О праве на неприкосновенность частной жизни»[6]). Европейский суд по правам человека исходит из того, что даже в публичной сфере и даже у публичных людей (политиков, звезд шоу-бизнеса и пр.) существует зона взаимодействия человека с другими людьми, которая может относиться к сфере частной жизни. Исчерпывающее определение частной жизни и права на ее неприкосновенность сформулировал Конституционный суд РФ: «Право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну означает предоставленную человеку и гарантированную государством возможность контролировать информацию о самом себе, препятствовать разглашению сведений личного, интимного характера; в понятие “частная жизнь” включается та область жизнедеятельности человека, которая относится к отдельному лицу, касается только его и не подлежит контролю со стороны общества и государства, если носит не-противоправный характер» (Определение Конституционного суда РФ от 28.06.2012 № 1253-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Супруна Михаила Николаевича на нарушение его конституционных прав ст. 137 Уголовного кодекса РФ»[7]). Иными словами, когда человек рассчитывает на сохранение тайны или анонимности, не всегда правомерно относить то, что он стремится скрыть, к тайне частной жизни. Так, «преступное деяние не относится к сфере частной жизни лица, сведения о которой не допускается собирать, хранить, использовать и распространять без его согласия» (п. 7 Определения Конституционного суда РФ от 14.07.1998 № 86-О «По делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона “Об оперативно-розыскной деятельности” по жалобе гражданки И. Г. Черновой»).
