Я старалась подумать над словами пожилого видящего, осмыслить их.

Я старалась не чувствовать себя так, будто опять убила его, будто я каким-то образом полностью умертвила своего любимого мужчину в попытках освободить его.

Я больше всего хотела освободить его от этих людей — особенно от Салинса, который приходился Менлиму кровным кузеном и, похоже, сделан из того же теста. Я хотела избавить его от Дренгов, от их влияния, которое я ощущала на его свете, а также всё сильнее на его разуме.

Я больше всего ненавидела то, как покорно он им подчинялся, даже когда притворялся, что это не так. Я ненавидела, как он придумывал отговорки для них, для Салинса, для собственного поведения, когда следовал приказам. И бл*дь, как же я ненавидела то, как Салинс обращался с Ревиком в тот один-единственный раз, когда я своими глазами видела этого древнего видящего.

Это самодовольная аура права собственности на моего мужа вызывала у меня желание врезать ему по лицу голыми кулаками — раз этак двадцать без перерыва. Тогда я и не осознавала, почему это вызывало у меня такую безумную злость. Затем до меня дошло.

Салинс обращался с Ревиком как с питомцем.

Ценным, само собой… может, даже любимым.

Но всё равно питомцем.

— То есть, он вообще стабилен? — я посмотрела на Вэша.

— В данный момент нет.

— Станет хуже, чем сейчас?

— Этого я тоже не знаю, моя дорогая. Если он следует тем же схемам, что и раньше — да, может стать хуже. Но фактически он будет переключаться между личностями при необходимости, чтобы избежать наших попыток дотянуться до него. Временами всё будет выглядеть хуже, временами — лучше, потому что некоторые из этих личностей более кроткие, чем другие, но, по сути, его состояние будет оставаться прежним.

Я прикусила язык так крепко, что ощутила вкус крови.

Покачав головой, я постаралась сосредоточиться на текущей проблеме.

— Нам нужно обеспечить ему какую-то схожую структуру? — я просканировала Барьерное пространство, пытаясь придумать, как это можно организовать. — Как нам можно это сделать?

Балидор раздражённо щёлкнул языком, но тут Джон рявкнул на него.

— Эй, чувак… почему бы тебе не завязать с мелочным дерьмом и не помочь ей с решениями?

Я покосилась на Джона, сглотнув. Я и забыла, что он здесь.

Он тоже любил Ревика.

Балидор наградил его таким же суровым взглядом.

— Я не имею привычки притворяться, что у проблемы есть решение, когда на деле такового нет, юный кузен.

— Или у тебя нет привычки искать решение, когда ты бы предпочёл, чтобы его не существовало, — пробурчал Джон.

— Ты можешь помочь своей сестре поддерживать её иллюзии, — сказал Балидор. — Или ты можешь оказать ей настоящую поддержку и помочь принять реальность.

— Ты можешь сдаться, если хочешь, чувак. Мы все знаем твою позицию в этом вопросе.

Балидор поджал губы так крепко, что они превратились в тёмную линию на его лице.

Прежде чем он успел заговорить, я подняла ладонь, чтобы заткнуть их, и посмотрела на Вэша.

— Мы можем ему помочь? — спросила я. — Что мы можем сделать? У тебя ведь есть какие-то идеи, верно?

После долгой паузы пожилой видящий издал один из тех мурлычущих вздохов с прищёлкиванием языком и откинулся на спинку высокого стула. Серьёзно посмотрев мне в глаза, он сложил ладони на своём халате и переплёл длинные пальцы.

— Я честно не знаю, Элисон, — сказал он. — Раньше я бы ответил отрицательно. Я бы согласился с Балидором, что в таком состоянии ему нельзя помочь. Именно поэтому, собственно, мы его разделили. Разломы слишком серьёзны… безумие слишком велико. Во всех нас он видел своих врагов. Он только и делал, что пытался помешать каждой нашей попытке дотянуться до него. Мы пытались выказывать сострадание, даже привязанность…

Вэш вновь вздохнул, показывая жест тщетности, и мягко прищёлкнул языком.

— Он был, как вы это говорите в Америке… как заезженная пластинка? Застрял на одной и той же ноте. Не в состоянии соскочить или правильно расположить себя. Он совершенно искренне не мог воспринимать себя или нас в другом свете. В его глазах мы были врагами, и он вошёл обратно в режим тренировки, делая то, что Менлим научил его делать в случае попадания в руки врага.

— И что же это? — настороженно спросила я.

— Убить нас всех, — сказал Вэш, слабо улыбаясь. — Или, пожалуй, точнее будет сказать, победить нас всеми возможными способами. Отражать атаки. Держать оборону. Даже если это означало его смерть. Его учили никогда не сдаваться, Элисон — никогда не сотрудничать, никогда не показывать слабость, никогда не уступать ни на дюйм, что бы с ним ни делали. Его способность выдерживать любое применение силы поистине поразительна. Я не верю, что мы могли бы физически сделать с ним что-нибудь, что произведёт на него хоть малейшее впечатление…

— Ты имеешь в виду пытки, — перебил Джон со злостью в голосе.

Вэш не ответил сразу же, но во время этого по-своему болезненного молчания его тёмные глаза заблестели. Он отвернулся и пожал одним плечом.

— Не совсем, — сказал он. — Но да. Отчасти.

— Его никак не победить в такой манере, — добавил Балидор, бросив на Джона пренебрежительный взгляд. Скрестив руки на широкой груди, он тоже вздохнул, но в его вздохе слышалось больше злости.

— Мы пытались его сломить. Много раз, — он посмотрел на меня. — Мы пробовали всё. Это был отнюдь не короткий проект — наша попытка воскресить мужчину, который стал Сайримном. Мы перепробовали каждую доступную тактику, деликатную и жёсткую, лишь бы достучаться до него. Включая пытки, — он наградил Джона очередным ровным взглядом. — Временами это был единственный язык, который он понимал. К сожалению, в то же время это было наименее эффективное средство, как говорит Вэш. Временами мне казалось, что он даже наслаждался этим.

Джон отвернулся, его лицо покраснело от ярости.

— Это не дало никакого результата, кузен, — сказал Балидор, повышая голос. — Ничто из того, что мы пробовали, не дало результата, а мы пробовали куда больше мягких методов, чем жёстких, — он вновь взглянул на меня. — Он отгородился от нас так всецело, что мы вынуждены были признать поражение.

— Но теперь он не может, — выпалил Джон. — Теперь он уже не может.

Все видящие за столом резко посмотрели в его сторону.

— Не может что, кузен? — спросил Дорже, сидевший справа от него.

Джон посмотрел на меня.

— Он не может отгородиться от Элли. Не может, — он посмотрел на меня с лёгкой мольбой в глазах. — Ведь так, Эл? Со связью между вами у него нет выбора, кроме как впустить тебя. Он не может от тебя отгородиться. Даже если бы захотел… он не может.

Прежде чем я успела осмыслить его слова, все взгляды в комнате переключились на меня.

Всё ещё глядя на свои распластанные пальцы, я прокрутила в голове слова Джона.

Как только я это сделала, в моей груди расцвела надежда.

Это была маленькая надежда, такая маленькая, что я почти боялась в это поверить, боялась даже признать её. Но это уже что-то.

— Ага, — сказала я, прочистив горло. Посмотрев на остальных, я увидела угрожающий взгляд, уже проступивший в глазах Балидора.

— Да, Джон, — повторила я. — Именно так.

Затем Вэш удивил меня — может, удивил нас всех.

Он усмехнулся.

Я всё ещё смотрела на эту улыбку, пытаясь понять, искренняя ли она, когда он усмехнулся вновь.

Глава 5.

О чем ты говоришь?

Задержав дыхание, я наблюдала, как Балидор выходит из органической камеры.

Это всего лишь четвёртый раз, когда я наблюдала, как он туда заходит, хотя я знала, что он побывал там намного больше раз. Его лицо выглядело примерно так же, как и в другие три раза, что я видела его в конце одной из таких сессий.

Он не посмотрел на меня перед тем, как повернуться и закрыть дверь в резервуар. Я наблюдала, как он методично запирает её, активирует главный замок с помощью клавиатуры справа от органического засова, и поворачивает вентиль, который под давлением запечатывал шов с наружной стеной.