Сьюзан яростно оттолкнула отца, поднялась на ноги и выбежала из комнаты. Она полезла в свой карман, когда выходила. Мать бросилась за ней следом.
– Что ты собираешься делать?
- Звоню 911. – Девушка собиралась помочь отцу, независимо от равнодушия и невротического поведения матери.
- Не вздумай этого делать! Я не хочу, чтобы эти люди появились в моем доме!
Девушка резко развернулась, и мать чуть не налетела на нее.
– Эти люди? Мне неприятно тебе об этом говорить, мама, но я одна из них. Это мой долг как медика, не говоря уже о том, что я его дочь, и должна помочь. Если ты встанешь на моем пути, я запру тебя в гостиной до тех пор, пока все не закончится.
Ее мать раздраженно пыхтела и издавала возмущенные возгласы, но, в конце концов, просто зашла в ванную и захлопнула за собой дверь, не сказав ни слова. По телефону ответил оператор, и Сьюзан попросила прислать скорую помощь, назвала адрес и свои координаты. Меньше чем через десять минут, приехала машина, Сьюзан и двое сильных мужчин перенесли ее пьяного отца на каталку, к которой крепко его привязали.
Ее мать вышла в последнюю минуту, с макияжем на лице и уложенной прической. Она забралась в заднюю часть скорой помощи, чтобы сопровождать мужа в больницу. Незадолго до того, как закрылись двери, женщина бросила на дочь взгляд, полный ненависти, и Сьюзан отвернулась от нее, чтобы закрыть дом, и села в свою собственную машину. Она не собиралась оставаться в доме, тем более, что мать могла в любое время позвонить Эмме, ее сестре.
Нет, она поехала в больницу, чтобы убедиться в том, что ее отца зарегистрировали, и что главный врач знает все обстоятельства, а затем ушла. Сегодня вечером Сьюзан нужно было работать, да и занятия она сегодня уже пропустила, и теперь отстанет от группы. А это было самое последнее, что ей было нужно. Она приедет к отцу позже, когда будут результаты анализов или какие-нибудь новости.
Вместо того, чтобы поехать домой, девушка отправилась на станцию, решив, что будет сидеть там с сотрудниками, которым она нравилась на самом деле, чем психовать дома одной до тех пор, пока не начнется ее смена.
ГЛАВА 2
Девять мужчин восседали в Зале Суда, как его называли «Стальные Когти», и Джим занял свое место в другом конце Зала, положив ноги на старый дубовый стол, который занимал в комнате главенствующее место. Когда он оглянулся, то увидел такие же мрачные лица, как и у него. Все, кроме Ари, предчувствовали то, что висело над их головами, и Уэйду, определенно, не нравилось направление, в котором двигался клуб.
Если бы Ари не настаивал на том, чтобы появиться на вражеской территории из жадности и не выслушал некоторые идеи, которые браться предлагали для новых инвестиций, они не оказались бы в этом положении. Но как бы то ни было, их судьба находилась в руках Речончо и всех его приспешников из «Диаблос». Десяти процентов выручки было недостаточно, чтобы удовлетворить любого, кто рисковал. Джим бы в одно мгновение плюнул на такую договоренность, и он также знал, что было ошибкой отправлять Саузу обратно, чтобы попросить его Президента согласиться на их условия.
Полмиллиона долларов фальшивых денег каждые две недели, когда федералы уже искали преступников, и было бы рискованно зарабатывать на этом жалкие десять процентов. Если бы Джим был на месте «Диаблос», он бы потребовал двадцать. Но Ари был жестоким сукиным сыном, и он встал на его пути, да Джим и был не единственным, кто думал о том, что тот целенаправленно пытался начать войну.
Мик закрыл за собой дверь и все девять байкеров сели. Ари откашлялся, и Джим закурил. Ему нужен был никотин, который помог бы сохранить мир на этой встрече.
Ари наклонился в кресле и сказал:
- Мы все знаем о том, почему мы здесь. Эти чертовы «Диаблос» потребовали какой-то компенсации, если мы будем туда-сюда ездить. - В лучшем случае, это была искаженная версия правды, и Боксер, который сидел слева от Джима, предупредительно положил свою руку на руку Уэйда, чтобы удержать его от спора. Ари продолжил: - Я использую ситуацию и пытаюсь облегчить наш собственный фактор риска. Я сказал им, что, если они будут встречать нас на полпути на каждом прогоне и заберут не готовую продукцию до конца пути, а затем вернуться и отдадут готовую продукцию на той же половине пути, они заработают себе десять процентов наличных денег. Сауза высказал небольшое недовольство, но он вернулся с ним домой, к Речончо, и я надеюсь, что тот разберется.
- А если нет? – спросил Типпер. Он был невысоким и мало что говорил, но был умен, и Джим видел, как у того в голове крутились «шарики». Типпер уже знал ответ.
Ари широко развел руками, как будто результат находился вне поля его контроля.
- Я делаю все, что могу. Но боюсь, что будет война.
- Не могли бы мы просто выслушать их и найти золотую середину? – прозвучало от Донни, который обычно не говорил. Это удивило Джима. – Я имею в виду, что мы уже все финансируем, и теперь с маленькими суммами будет лучше, мы запустим их в любом месте. Насколько плохими могут быть их требования?
Ари сдвинул брови, и Джим мог бы поклясться, что почувствовал, как мужчина вспылил.
– Ты знаешь правила, Донни. Если отступим на дюйм, они вернутся и замахнутся на милю. Мы не можем сейчас начать переговоры.
Джим усмехнулся.
- Это смешно, потому что, если мы собираемся пережить войну с людьми Речончо, нам придется вести переговоры с «Diamondback», чтобы получить огневую поддержку. - «Diamondback» поставляли оружие из Вайоминга. Расстояние между двумя клубами удерживало их друг от друга, но «Когти» никогда и не были особенно дружелюбны с воинственной группой.
- Уж лучше они, чем «Дьяволы», - хмыкнул Визел и намотал на палец свою редкую бородку. – И если мы скажем им, почему нам нужна их помощь, я уверен, что они сделают нам большую скидку. Они ненавидят всех, кто не белый или не натурал.
- Совершенно верно, - согласился Ари. – Итак, поскольку мне сказали, что у нас вроде как демократия, я ставлю вопрос на голосование. У нас есть два варианта. Мы можем выслушать встречное предложение и обдумать его, или можем поехать в Вайоминг и рассмотреть союз с арийским братством.
Джим ничего не сказал. Последний голос был его собственным, это была его тактика. Он сидел на дальней стороне стола, рядом с Ари, чтобы видеть то, чего хотели другие члены клуба, прежде чем отдать свой голос. Он не просто слушал голоса, а следил за выражением лиц своих братьев, чтобы заметить признаки беспокойства.
Он внимательно следил за ходом голосования. К тому времени, когда наступил черед его голоса, было уже шесть в пользу работы с «Diamondback», и голос Джима уже не имел значения. В ответ на все взгляды, направленные на него, Уэйд покачал головой.
- Я не хочу развязывать войну. Мой голос не имеет значения, но я бы проголосовал за перемирие с «Диаблос».
С ним согласились только Типпер и Донни, что означало, что решение было принято, но Уэйд прекрасно знал, что Боксер и Вилли проголосовали бы также, если бы обладали интуицией. Это перевернуло бы с ног на голову голосование, но Ари превратил бы их жизни в ад. Вместо этого Ари торжествующе усмехнулся и выпятил вперед грудь, словно надувшийся петух.
Джим не был уверен в том, когда начал ненавидеть Президента клуба. В молодости он очень уважал Ари. Но где-то попутно Джим повзрослел, и повидал слишком много людей, чтобы поверить в то, что в глубине души Ари были хорошие намерения. Жадность была его игрой, и, в конце концов, из-за нее их всех убьют.
Джим прошел в заднюю часть клуба и вышел наружу через заднюю дверь, закурил еще одну сигарету, и к нему присоединился Боксер, со словами:
- Все прошло хорошо.
Джим засмеялся.
- Ты саркастический сукин сын, не так ли?
Боксер пожал плечами, закурил сигарету и сказал:
- Мы получили от сделки дополнительные двадцать лет. Если мы завтра умрем, то можем быть благодарны за это. Без Бригадира, мы оба, вероятно, сделали бы что-то глупое, вроде передозировки в подростковом возрасте. По крайней мере, мы стали взрослыми. Черт, однажды ты даже влюбился.
