Анку сел в кресло и несколько минут не шевелился. Рябь на лице постепенно сошла на нет, вернув Жнецу человеческую маску.

Когда раздался звук открываемой двери, он был совершенно спокоен.

Поначалу пришло ощущение повторения. Не дежавю, когда не можешь вспомнить, какой именно эпизод из жизни повторяется, а ощущение попадания в прошлое. Словно Денис был героем очередной части «Пункта назначения»: он видел и знал, что произошло, а виденное повторялось с точностью до секунды. И даже если бы этот герой вздумал сейчас рвануть прочь, то рок все равно бы его настиг.

Дениса встретил коридор, покрытый толстым слоем пыли. На полу не было видно ни единого отпечатка. Шкаф в дальнем правом углу и вешалка слева все так же неудачно имитировали человеческое жилище. Грязно-серый телефон на тумбочке казался безжизненным чучелом, которое сюда выставил безумный таксидермист, так, для заполнения пространства.

«Интересно, с этого телефона он звонил мне? Мобильника я у него не видел».

Почему-то мысль, что Анкудинов мог пользоваться телефоном, удивила его. Как-то не вязался этот инфернальный демон с благами цивилизации. Хотя, с другой стороны, имел же Анку ноутбук.

Денис двинулся по небольшому коридорчику в сторону комнаты, мимоходом взглянув на дверь туалета, за которой ему вчера открылся неведомый раньше мир Анку. Безжизненный мир непрощенного убийцы. Мертвый лес, мертвое озеро и бесконечное поле жизни.

Оторвав взгляд от двери, он шагнул к проходу в комнату и остановился. На него пристально смотрели древние глаза Анку. Лицо, по которому невозможно было определить возраст, светилось холодным спокойствием, а на тонких губах играла легкая уверенная улыбка. Именно спокойствие и улыбка окончательно привели Дениса к выводу, что не только не произошло улучшений, но и что степень дерьмовости ситуации повышалась с каждой секундой.

«Приплыли», – обреченно вздохнул Денис.

На него навалилось чувство безразличия. Тяжелое, но спокойное. Мысль о том, что при плохом раскладе ему предстояло стать преемником Анку, не вызвала в нем никаких эмоций.

В комнате из мебели остался лишь один стул, на котором и сидел Анку. Второй стул и журнальный столик исчезли. И без того безликая комната превратилась в некое подобие одиночной палаты в психиатрической клинике.

«Здесь была картина», – вспомнил Денис, шагнул в комнату и обернулся на стену. Правее от выхода висело полотно, на которое он обращал внимание в оба посещения квартиры. Адам и Ева.

Денис против воли усмехнулся. Это походило на усмешку обреченного преступника, которому начали рассказывать о вечной жизни после казни.

– Ты увидел что-то забавное? – произнес Анку, и Денис моментально почувствовал, что за каменным спокойствием скрывается дикая, еле сдерживаемая ярость.

– Просто смотрю на картину, – сказал он.

Вспомнив, что из себя представляет Анкудинов, Денис понял, что не все еще потеряно. Анку ненавидел его и в глубине души боялся. А значит, шанс был. Но Денис не представлял, как действовать дальше: в голливудских фильмах герой по какому-то нереальному совпадения или по знамению в последний момент всегда находил выход из ситуации. Но здесь и сейчас не было ни режиссера, ни сценария, чтобы понять, что делать.

– Посмотри, посмотри, – проговорил Анкудинов. – Только не долго, ибо нам предстоит выдвигаться.

– Мы куда-то идем? – спросил Денис.

– Естественно! – произнес Анку все с тем же внутренним бешенством, глубоко запрятанным за ширмой внешнего спокойствия. – Сам понимаешь, мне нужно передавать дела и уходить на пенсию. Я ее заслужил, не правда ли?

Денис ничего не ответил. Он почувствовал в груди несильное жжение, смешанное с легкой дрожью, похожее на ощущение курильщика, который давно не брал в рот сигарету и которому предстояло подождать еще несколько минут. Странное чувство, но не неприятное.

– Конечно, заслужил, – сам ответил на свой вопрос Анку.

Он встал, наигранно поправил полы пиджака, неспешно стряхнул несуществующие пылинки с рукавов. Затем медленно, шаг за шагом, прошествовал мимо Дениса к коридору. У Дениса по спине побежал холодок, а на руках появилась «гусиная кожа». Он готов был сейчас отдать все, что угодно, лишь бы не ощущать этой холодной, промозглой сырости, которой веяло от Смерти. Анкудинов это заметил и улыбнулся чуть шире.

– Не волнуйся, я задержу тебя ненадолго. Я, знаешь ли, сам очень спешу.

Он рассмеялся уже до боли знакомым Денису бесчувственным смехом.

– Билеты куплены, сумки собраны. Так что поспешим.

И он распахнул дверь туалета, открывая путь во Владения Смерти, которые она (или скорее, он), решила переписать на московского курьера Дениса Крайнова.

– Я никуда не пойду! – произнес Денис. В его голосе появилась уверенность, которой он не ощущал.

– Прости? – переспросил Анкудинов, но по его глазам было видно, что он все прекрасно расслышал. Лицо Анку от ярости запузырилось язвами, лопающимися и вновь надувающимися. Зубы, видневшиеся из-за просвечивающей тонкой, омертвелой кожи, скалились в ухмылке. Серые глаза сверлили ненавидящим взглядом Дениса.

В голове Дениса в мгновение ока промелькнули две мысли, совершенно противоположные: страх, что сейчас начнется невыносимая экзекуция в стиле Анку, и дикая радость от того, что он смог довести до белого каления гада, который превратил его в разносчика смерти.

Через секунду Денис с удивлением понял, что боль в голове не возникла, но прежде, чем он успел это обдумать, две мертвенно-холодные, как сталь, руки сжали его горло, и он почувствовал, как его ноги отрываются от пола.

Жнец подождал, пока из горла курьера не раздастся хрип, и только тогда бросил уже не сопротивляющееся тело на мертвую землю безымянного мирка. Стена леса окружала их, создавая интимную обстановку для разговора têt-à-têt. Он не мог убить наглеца, он не мог, как недавно выяснилось, забраться к нему в голову и привести в чувство бунтовщика, но он пока еще был в состоянии воздействовать на него физически. Хотя для того, чтобы убедить Дениса, сила ему не требовалась. Он знал другой способ.

– Прошу меня великодушно извинить, – произнес Анку нарочито грустным голосом, – но необходимость выполнения сделки требует от меня более радикальных мер.

Он полез во внутренний карман пиджака и достал ярко-белый конверт. Затем бросил его на грудь распростертому на земле курьеру. На письме, слишком ярком в этом мрачном лесу, бурлила кроваво-красная надпись «AMS». В графе «Кому» значилась «Абадеева Светлана».

Денис, не поднимаясь, вытянул шею и взглянул на письмо. Увидев фамилию Ланы, он рванулся, словно бы вылетел из-под письма, не дотрагиваясь до него.

«Это какая-то ошибка! – панически метнулась в голове мысль, и тут же на нее наслоилась другая: – Нет, этот гад сделал так намеренно. Это письмо не Лане…»

– Это не однофамилица, смею тебя заверить, – холодно проговорил Анку и, присев, поднял конверт. – Как я уже говорил, сделка, в результате, никогда не бывает взаимовыгодной, но у тебя есть серьезный шанс хотя бы сохранить то, что тебе дорого.

Он с преувеличенно торжественным видом взглянул на надпись на конверте:

– Вернее сказать, сохранить того, кто тебе дорог. Вариантов – два. Первый – наименее предпочтительный. Ты продолжаешь свое героическое позерство, в то время как твоя спутница отправляется в пустоту, а в итоге ты все равно попадаешь сюда. И второй – наиболее предпочтительный. Ты перестаешь паясничать, а я рву письмо, и Лана живет, долго и счастливо коптя своей свечкой.

Он убрал конверт обратно в пиджак.

Денис растерянно смотрел на лацкан, за которым исчезло уведомление о смерти для Ланы, не в силах проговорить ни слова. В голове перемешалось все: и постыдное желание сопротивляться, несмотря на последствия, и желание согласиться с Анкудиновым и тем самым обречь себя на вечное проклятие.